Александр Тамоников - Чемпион тюремного ринга

Александр Тамоников

Чемпион тюремного ринга

© Тамоников А., 2016

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2016

Все изложенное в книге является плодом авторского воображения. Всякие совпадения случайны и непреднамеренны.

Глава 1

Шестое августа, день атомной бомбардировки Хиросимы, украинские силовики отметили массированным обстрелом села Рудного, расположенного в самом сердце Краснодольского района. Что это было, никто не понял. Бойцы самопровозглашенной республики последний раз заходили в село пару месяцев назад. В нем не было ни складов, ни центров связи, ни элементов инфраструктуры, которую ополченцы могли бы использовать в своих целях.

Поселок городского типа Краснодол восточнее Рудного, забитый ополченцами, в эту ночь силовиков не интересовал. Поселок Мазино на севере, где дислоцировалась мотострелковая рота повстанцев, – тоже. Никогда до текущего дня село Рудное, состоящее из полутора сотен дворов, не подвергалось ударам.

Стреляли из окрестностей села Паленого, расположенного в восьми верстах на запад, за линией разграничения. Первый залп самоходных 152-мм гаубиц «Акация» прогремел ровно в одиннадцать вечера. Снаряды поразили церковь, раскололи пополам купол и проделали в стене дыру размером с алтарь.

Еще один снаряд угодил в теремок администрации, расположенный неподалеку. В нем недавно сделали ремонт. Обрушились межкомнатные перегородки, вспыхнул пожар.

Второй залп разнес в щепки трансформаторный узел и поднял в воздух единственный магазин вместе с немногочисленными нереализованными товарами. От третьего залпа превратилась в руины, горящие голубым пламенем, местная газораспределительная станция.

За «Акациями» вступила в действие батарея 120-мм полковых минометов. Им точность уже не требовалась – дома в селе стояли кучно. Залпы следовали один за другим. Мины протяжно выли на подлете, с треском взрывались, валили деревья, разносили в клочки дворовые постройки и опрятные жилища сельчан.

После первых же залпов пространство над селом заполнилось криками ужаса. Люди в панике выбегали из домов. Местность была озарена как днем. Взрывы сопровождались яркими вспышками. Многие дома уже горели. Село заволокло дымом. Обстрел принимал хаотичный характер. Взрывы рвали дорогу, валили заборы. Группу бегущих сельчан накрыла мина, перемешала фрагменты тел с кусками дорожного покрытия.

Люди ныряли в подполы и погреба, вырытые в огородах. Мужчины хватали в охапки женщин, детей, стариков, стаскивали вниз. Но основную массу населения страх гнал прочь из села. Кто-то выводил из гаражей машины, кто-то бежал на восточную околицу.

Самое страшное началось, когда несколько снарядов кучно легли на дорогу за окраиной села и проделали в проезжей части глубокие воронки. Кюветы в этом месте отличались крутизной, и проехать на личном транспорте могли немногие. Лишь одному грузовичку с высокой колесной базой удалось одолеть канаву и вырваться в поле. Остальные машины доезжали до воронок и останавливались. Суетились отцы семейств, вытаскивали из салонов своих родных, чтобы дальше двигаться пешком.

Украинские артиллеристы находились в Паленом, но имели глаза и уши в Рудном! Они мгновенно, с какой-то патологической страстью перенесли огонь на восточную окраину села. Взрывы кромсали поле, засаженное картошкой, расшвыривали ботву, накрывали бегущих людей.

Старенькие «Жигули», «Таврии» и потрепанные иномарки спешно разворачивались, пытались пробиться обратно в село. Одна из машин съехала в кювет левыми колесами, водитель газовал, но без толку. В салоне плакал ребенок. Из машины выбрались две женщины, растрепанные, рыдающие, стали ее выталкивать, но сил на это у них не хватало.

Неподалеку в поле прогремел взрыв. Застрявший автомобиль посекло осколками. Пожилую женщину отбросило от машины, она упала, разбросала руки. У той, что помоложе, видимо, ее дочери, осколком распороло бедро, она сползла по капоту, надрывно кричала, обливалась кровью. Водитель из машины не вышел, ребенок перестал кричать. В живых осталась лишь молодая пышнотелая женщина. Она ползла по грязи с кровоточащей ногой.

Обстрел оборвался так же внезапно, как и начался. Замолчали минометы и САУ. Нависла напряженная тишина. Лишь клубы зловонного дыма расползались над обстрелянным селом. Горели деревянные постройки, чадил старенький микроавтобус, сползший бампером в воронку.

Люди, залегшие в поле, поднимались, начинали неуверенно перекликаться. Выли и метались женщины, потерявшие в суматохе своих родных. Из погребов и подполов выбирались сельчане, бросались тушить огонь. Те, у кого дома уцелели, помогали соседям. Над истерзанным селом завис надрывный бабий вой.

Мужчина с обожженным лицом возился на дороге, помогал сесть в машину полной пожилой женщине с отказавшей ногой, видимо теще. Та лезла внутрь вместе с костылями, ругалась.

– Мама, как выскочить из машины, так вы сами, быстрее кролика, а как обратно, так вы инвалид, только и можете меня поносить. Радуйтесь, что целы остались! – бормотал сельчанин.

Вдруг он что-то заметил в поле, бросил женщину, пытавшуюся забраться в машину, кинулся к обочине и начал всматриваться в даль. Он кричал, тыкал пальцем в одинокую фигурку, какими-то зигзагами удаляющуюся по полю. Беглец нырнул в ложбину на краю картофельных делянок, но она оказалась неглубокой. Голова этого типа была хорошо освещена нереально яркой, какой-то раскаленной луной.

– Это корректировщик, люди! – заорал мужчина, наверняка знакомый с особенностями ведения артиллерийского огня. – Эта падла наводила пушки хохлов на наше село!

Эти слова получили горячий отклик. Люди негодующе взревели. Несколько человек, находившихся на поле, пустились в погоню. Кто-то подобрал жердину, размахивал ею. Двое бросились в обход. Они прекрасно знали, куда выходит ложбина. Беглец сообразил, что ему светит, выбрался из оврага, побежал прямиком через поле к лесу, синеющему за ним. Но тот был далеко, а сельчан подгоняла праведная ярость. С обочины дороги съехала «Нива», запрыгала по кочкам.

Селяне догнали беглеца метрах в пятистах от дороги. Этот субъект не был мастером по бегу с препятствиями, запыхался, скулил от отчаяния. Ноги его заплелись в борозде, он упал, разбил нос, кряхтел, возясь в ботве, полз на коленях. «Нива» с ревом подлетела к нему и затормозила. Он вскочил, начал метаться, охваченный страхом.

Из машины выпрыгнул водитель с монтировкой, пожилой, обуянный бешенством. Сзади подбегали мужики и пара растрепанных женщин. Наводчик кинулся в узкий просвет между ними, используя последнюю надежду уйти от самосуда. Водитель «Нивы» швырнул монтировку. Она ударила беглеца по спине. Мужчина вскричал от боли, покатился, а когда поднялся, вокруг него уже сжималось кольцо из разъяренных сельчан. Он защищался руками, дрожал, глаза шныряли. Невысокий, сутулый, нескладный, с блестящими от пота залысинами.

– Хлопцы, вы чего, – блеял он, старательно заикаясь, – вы ж не так поняли…

– Греби меня семеро! – изумленно воскликнул мужик с жердиной. – Да это же Леська Свинарь! Что, падла, вот и посетил родное село? Давненько тебя тут не видели! Мужики, узнаете Леську? А мы уже забыли про этого муделя!

– Хлопцы, вы неправильно поняли, – бубнил наводчик, отчаянно моргая.

Он втягивал голову в плечи, руки тряслись.

– Я ничего не делал, просто мимо проходил.

– Мимо, говоришь, проходил? – процедил мужик. – А это что у тебя? – Он схватил Свинаря за шиворот, выудил из внутреннего кармана задрипанной курточки портативную рацию, которую тот забыл выбросить. – В радионяню играешь, сука? – Дядька с размаха ударил рацией по зубам наводчика.

Тот заскулил, выплевывая кровь, начал что-то бормотать в свое оправдание. Его узнали, и это не прибавило людям добрых чувств по отношению к нему.

Алексей Свинарь, скользкая и неприятная персона, несколько лет заведовал в Рудном продуктовым магазином. Он проворовался, отсидел не много, всего полтора года, воспользовался связями, вернулся, с подачи вышестоящего начальства заделался старшим рыбинспектором, но и на этом поприще долго не продержался. Глава местной администрации пинком спровадил Лешку с крыльца, когда тот пытался его подкупить.

В один прекрасный день обозленный Свинарь пропал, съехал из дома. Семьи у него не было. Кто-то сказывал, что он вроде записался в украинскую армию, чтобы мстить своим бывшим землякам.

– Ты мужа моего убил, сволочь! – запричитала женщина средних лет с вытянутым рыбьим лицом.

Ее волосы обгорели, в глазах металось безумие. Она прыгнула дикой кошкой, отвесила предателю затрещину. Свинарь от страха перестал соображать, оттолкнул женщину, попятился. Та упала, подвернула ногу, закричала от боли. Возможно, его и пощадили бы, но этот инцидент стал последней каплей.