Сергей Донской - Волки в погонах

Сергей Донской

Волки в погонах

Каждая твоя победа – твое личное завоевание. Ее нельзя ни с кем разделить. И каждая твоя победа – лишь начало, лишь первая стычка. Настоящая же битва всегда впереди.

Пролог

Мужчина был с ирландской бородой, в бермудских шортах и с японским фотоаппаратом. У девушки не имелось ни того, ни другого, ни третьего. Все ее вещи и вся ее одежонка остались на заднем сиденье молочно-белых «Жигулей». Машина принадлежала мужчине. Девушка – пока что нет, но все шло к тому. Это ее не пугало. Позировать обнаженной ей еще не приходилось, зато отдаваться мужчинам – сколько угодно. Правда, не в таких отдаленных местах, как окрестности Внукова. Она вообще не понимала, для чего нужна была эта поездка. Тащиться за тридевять земель для того, чтобы перепихнуться? Мужики, когда им за тридцать, вечно с какими-то закидонами. Странный народ. Озабоченный и непредсказуемый.

Впрочем, когда добрались до места, ей здесь неожиданно понравилось. Где-то далеко за деревьями тянулась железная дорога, но даже шум проходящего состава звучал в этом безлюдном уголке как-то умиротворяюще и патриархально. Почти как тысячеголосое стрекотание кузнечиков. Как щебет птиц и ленивое урчание лягушек в поблескивающей среди зелени реке.

– Это Сетунь здесь протекает, да? – поинтересовалась девушка.

Она сидела на расстеленном под ольхой пледе, обнимая обеими руками согнутые ноги. Ее подбородок упирался в ложбинку между коленей, и потому слова прозвучали не очень внятно.

– Что? – спросил мужчина.

Он возился со своим замечательным фотоаппаратом, навинчивая на объектив какие-то насадки и светофильтры. На девушку, загородившуюся от него собственными ногами, он старался лишний раз не смотреть, чтобы не спугнуть ее раньше времени. Такие выезды на природу были для него настоящими праздниками. Редко кто из девушек соглашался позировать нагишом в лесу, хотя некоторые из них были не прочь провести с мужчиной время в цивилизованной обстановке. Его это не устраивало. У него получалось только на природе. Можно сказать, что он являлся прирожденным фотоохотником.

– Так Сетунь или не Сетунь? – напомнила девушка о своем существовании.

– А! – рассеянно откликнулся мужчина, оценивая цепким взором освещение, чтобы правильно выставить диафрагму. – Понятия не имею, честно говоря. Какая разница?

– И что же, вы даже не знаете, куда привозите своих знакомых? – спросила девушка.

Это было произнесено якобы кокетливым тоном, но в летнем воздухе зависло смутное недовольство.

Мужчина, наконец, оставил фотоаппарат в покое и позволил ему свободно повиснуть на кожаном ремешке, чуть выше выпуклого мохнатого живота.

– Какая разница? – повторил он. – Я выбираю места съемок наугад. Главное, чтобы пейзаж был достаточно живописным.

– А фотомодель, выходит, дело десятое?

– Почему десятое? Я же все-таки обнаженную натуру снимаю, а не красоты родной природы.

Непонятно почему девушка рассердилась.

– Ладно, – сказала она, – деньги на бочку, и приступим. Я через два часа должна быть дома.

– Успеем, – пообещал мужчина. Отблески стеклышек его очков внезапно потускнели, словно они запотели изнутри. – Тут езды километров тридцать.

– Сорок. Деньги давайте!

– Да пожалуйста, пожалуйста. – Он суетливо извлек из кармана шортов сложенные прямоугольничком пятьдесят долларов.

Протянутая рука выхватила их, но мужчина следил не за рукой, а за ее обладательницей, распрямившейся во весь рост.

– Когда снимки опубликуют, ты получишь в десять раз больше. – На протяжении этой короткой фразы его голос дважды предательски дрогнул.

– Ой, только не надо лапшу мне на уши вешать, – презрительно сказала девушка, с головой окунувшаяся в душное нутро «Жигулей». – Щелкайте, и все.

Когда она опять возникла перед мужчиной в слепящем солнечном свете, денег в ее руке уже не было.

– Прекрасно, – произнес мужчина, поправив очки на переносице. – Просто прекрас… – Его кадык спазматически дернулся.

– Что прекрасно? – Разглядывая его прищуренными глазами, девушка приложила руку козырьком к своей каштановой челке.

– Ты отлично сложена.

– Ага, – хмыкнула она. – Прям Наоми Кэмпбэлл.

– Как ты сказала?

– Неважно. Где становиться?

– Там. – Мужчина указал рукой на открытое пространство. – Я хочу взять тебя на фоне облаков.

– Ишь ты – взять! Мало ли чего вы хотите!

– Это термин такой, – заволновался мужчина. – Ничего плохого я не подразумевал…

– Ладно вам распинаться. Вы же меня не насиловать собрались?

– Нет. – Борода мужчины отрицательно качнулась из стороны в сторону. – Конечно же, нет.

– Наша песня хороша…

– Клянусь…

– Знаю я ваши клятвы!

Прихлопнув слепня на своем голом плече, девушка отправилась занимать указанную ей позицию. Она знала, что ноги у нее коротковаты, а потому старалась ступать пружинисто, приподнимаясь при каждом шаге на носок. Если бы не острые сучки под босыми подошвами, это получалось бы у нее значительно грациознее.

– Достаточно! – крикнул мужчина, когда она удалилась на пятнадцать шагов. – Повернись ко мне вполоборота и замри. Руку на бедро.

– Так?

– Так, так… – Затвор фотоаппарата утвердительно защелкал. – Теперь лицом…

– Погоди…

Девушка запрокинула голову, что-то выискивая глазами в небе.

– Что ты там увидела? – спросил мужчина.

Он тоже бросил взгляд на небо, но тут же перевел его на девушку. Судя по ее ровному загару, она запросто обходилась без купальника. Это открытие мужчину приободрило. Придерживая фотоаппарат, елозящий по взмокшему животу, он начал взбираться на пригорок, где стояла его новая знакомая. Уже четвертая за это лето.

– Самолет, – сообщила она мечтательно. – Летит куда-то.

– Конечно, летит, – снисходительно согласился мужчина. – Для того он и создан.

– А вы для чего?

– Я? Ну, мало ли…

Девушка избавила его от необходимости подыскивать достойный ответ.

– Вон он! – звонко крикнула она.

– Где? – Мужчине было непросто оторвать глаза от ее радостно подпрыгивающей попки.

– Да вот же! Прямо у нас над головой!

– Вижу.

Он не услышал собственного голоса. Вверху громыхнуло. Тяжелая серебристая капля самолета, набиравшего высоту, сначала как бы застыла в небе, а потом вдруг начала заваливаться набок и падать, трансформируясь прямо на глазах. Сначала от пузатого корпуса отвалилось одно крыло, а потом и сам он переломился пополам.

Низкий гул двигателей захлебнулся. Дальше останки самолета падали совершенно беззвучно, хотя становилось их с каждой секундой все больше. Было тихо-тихо, пока эту противоестественную тишину не прорезал пронзительный голос девушки:

– Снимайте! Скорее снимайте!

– Да, – приговаривал мужчина. – Да, да.

На самом деле его одеревеневшие пальцы никак не могли взвести затвор фотоаппарата. Он просто стоял с отвисшей челюстью и наблюдал, как с задымленного неба летят вниз крутящиеся обломки. Летят прямо на него. Кажется, он даже слышал нарастающий свист всей этой груды металлолома. Более глупую смерть трудно было себе представить. Мужчина не желал умереть вот так – средь бела дня, прихлопнутый куском железа на солнечной поляне.

– А-а! – закричал он, приседая рядом с холмиком муравейника и прикрывая голову скрещенными руками.

А потом посыпались обломки. Они падали, падали… яростно шурша листвой… с остервенением впиваясь в землю… порождая оглушительные всплески в речке…

Это длилось невыносимо долго, и на протяжении всего этого времени мужчина не знал в точности, жив он еще или уже умер.

А когда он, наконец, отважился разомкнуть плотно смеженные веки, первое, что возникло перед его взглядом, это продолговатый тлеющий предмет, источающий смрадный дымок. До него было шага три, не больше, но мужчина не преодолел бы это расстояние даже под страхом смерти.

– Нога, – слабо сказал он.

– Подвернули? – спросила девушка, опасливо приоткрыв один глаз.

– Не моя нога, чужая. – Указав на дымящийся предмет пальцем, он уточнил: – Мужская.