Александр Бушков - На то и волки – 2

Александр БУШКОВ

НА ТО И ВОЛКИ-2

…И послал Иисус, сын Навин, из Ситтима

Двух соглядатаев тайно, и сказал:

Пойдите, осмотрите землю в Иерихон.

Понятие у людей выработано:

Русские пришли, сейчас зеркала

Крушить зачнут. И морды.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ВОЛК НАСТОРОЖИЛСЯ

Глава 1

…МЫ К ЗЕМЛЕ ПРИКОВАНЫ ТУМАНОМ

Стюардесса скалила безупречные дирол-ксилитовые зубки в устало-профессиональной усмешке, после девятичасового перелета не содержавшей и намека на доброе расположение духа. Впрочем, Данилу, как и остальным, было глубоко плевать, есть там в ее улыбке искренность или же нет. Он спешил к выходу — как все, без малейшей оглядки на дела и загадки, подчиняясь известному рефлексу, заставляющему толкаться в узком проходе так, словно от этого путник что-то выигрывает.

Равнодушно кивнув девчонке, вслед за Пашей Бесединым вышел на трап с металлическими ступеньками, вытертыми подошвами до белизны. До высокой аэропортовской ограды было, в общем, рукой подать, и оттого никто не собирался подгонять автобус — не баре и не англичане какие-нибудь, и так дотопают, вряд ли начисто забыли советские времена.

Они с Пашей молча шагали бок о бок к распахнутой уже узенькой калитке.

Самое время умилиться тем, кто обожает ностальгировать по рухнувшей империи — над главным зданием аэропорта развевался на июньском ветерке флаг республики Рутения, то есть — тот самый, прежний штандарт Рутенской Советской Социалистической Республики. Единственная республика, сохранившая советский флаг. У Данила была в душе своя печаль по империи, но вот мимолетно ностальгировать он никак не мог себе позволить. И нерационально, и отвлекает от работы.

Их обогнали Степаша с Есаулом, не удостоив и взгляда, как совершенно незнакомых. Первыми нырнули в калитку. В самолете они сидели, разделенные десятком рядов, и никто, даже вздумай он поставить хвост еще в Шантарске, ни за что не связал бы воедино эти две парочки самых обыкновенных на первый взгляд мужиков. Береженого Бог бережет.

Почти сразу же Данил высмотрел Резидента — как всегда, одетого безукоризненно, вплоть до легкого пижонства, в больших затемненных очках, с идеально уложенными вокруг обширной лысины темными волосами. Несмотря на серьезность ситуации, Данил испытал нечто вроде удовлетворения: он был старше Резидента на девять лет, но лысины не имел даже в зачатке, а вот Резидент облез довольно-таки качественно — а ведь и биография не в пример благостнее, без особых испытаний-нервотрепок, Данила швыряло по жизни жестче, и вот поди ж ты, ни малейшей плеши…

Паша Беседин, как и полагалось начальству, первым обменялся с Резидентом рукопожатием. Такова уж была игра на публику: Паша, чуть ли не двухметровый блондин с физиономией крутейшего кондотьера, баболюба и волкодава, должен был старательно притворяться перед всеми непосвященными, что он и есть Большой Босс. Главный Волкодав. А Данил все время держался на полшага сзади в мешковатом костюме, специально пошитом отличным портным так, чтобы сидел, как на корове седло, в убогих бухгалтерских очечках образца 1925-го года (стекла, правда, простые), с прической, опять-таки свойственной сугубой канцелярской крысе. Не бог весть какое коварство, но житейский опыт подсказывает: иногда чертовски полезно с ходу ввести противника в заблуждение, перерядив ферзей пешками, и наоборот. Срабатывает чаще, чем непосвященные думают. Хотя, конечно, в данной ситуации не обойтись без многочисленных «если»: если вероятный противник все же существует, если таковой не имеет отношения к Шантарску либо столице… Да масса нюансов, господи.

Темные очки в не столь уж ясную погоду были, пожалуй, явным перебором, но Данил от замечания воздержался. Еще и оттого, что уже работал — оставаясь внешне убогой канцелярской крысой, превратился в клубок нервов, безукоризненный датчик, давно и хорошо натасканный выявлять искомое…

Благо и не пришлось особенно стараться, чтобы сие искомое вычислить. Вот они — двое у газетного киоска, третий метрах в двадцати поодаль, левее. Не столь уж совершенная «коробочка». Бывает, ее строят и элегантнее. Очень мило. Приехали. Хвосты в аэропорту, стоило им ступить на гостеприимную рутенскую землю, — это кое о чем говорит… Сразу можно сказать, что тревоги были не надуманными. Стряслось.

Непринужденно мотивируя поведение, Данил направился к тому самому киоску — и убедился, что практически сразу же себя обнаружили четвертый и пятый.

Интрига завязывается, как выразился бы Дюма. Пять топтунов в аэропорту, севшие на хвост сразу после выхода из самолета, — дело серьезное. Ага, парочка разомкнулась, перемещаются так, чтобы следить за ним, буде ему вздумается навестить зал ожидания… Логично. Остальные пасут Пашу с Резидентом. Опять-таки логично. Вот только, если проанализировать все согласно прошлому опыту, эта пятерка уж безусловно не из профи. Нет у них профессиональной натасканности, выработанной серьезной государственной конторой. Могут, конечно, и притворяться лопухами, но первое впечатление все равно самое верное. Это не профи. Быть может, и держава — но, безусловно, новички.

Данил небрежно свернул ворох купленной прессы, сунул его под мышку и направился следом за спутниками к белой «Волге». По пути констатировав, что вся пятерка тащится следом. Где-то поблизости у них должна быть машина… уж не эта ли «девятка»? Очень похоже, хотя и не факт…

Как полагается лицу подчиненному, он загрузил в багажник обе сумки, свою и Пашину. Сел в «Волгу» последним, предварительно распахнув перед Пашей переднюю дверцу, а Резидента пропустив на заднее сиденье. Дело, конечно, было не в игре на публику — он хотел во время разговора сидеть с Резидентом рядом, чтобы видеть его лицо.

Так и есть — следом за их машиной энергично рванула та самая синяя «девятка», повисла на хвосте не столь уж и профессионально, но настырно.

Шофер вопросительно оглянулся.

— Спокойно едем, — сказал Данил. — Никаких гонок и уходов, мы их в упор не видим… — Повернулся к Резиденту:

— Ну, рассказывайте, Багловский, как это получилось, что у вас люди гибнут…

— Вы меня в чем-то намерены упрекнуть? — Багловский развернулся к нему, пожалуй что, излишне резко. Вообще-то, резкость таковая была вполне мотивирована…

— Господь с вами, — примирительно сказал Данил. — Просто… Я думаю, когда кто-то погибает, всех можно упрекнуть в одном: в том, что они-то живы…

Извините, потянуло на философию к старости. Нет к вам претензий, Виктор. Не вижу я в данный момент, какие могут быть к вам претензии…

— В данный момент?

— Ох, ну не цепляйтесь вы к словам, — пожал плечами Данил. — Не ищите вы подтекста. Я устал, что-то в последнее время плохо переношу аэропланы, стареем, хоть и не хотим себе в этом признаться…

Багловский протянул с сарказмом, каковой ничуть и не пытался скрыть:

— Вполне возможно, я работал бы лучше, будь обстановка немножко другой. С одной стороны, службой безопасности руковожу я. С другой же — у меня под носом работают… то есть работали два совершенно автономных оперативника.

Которые мне подчинялись лишь номинально.

— Нервничаете?

— Это вопрос или простая реплика?

— Это вопрос, — серьезно сказал Данил.

— Нервничаю, да, — кивнул Багловский. — Вы бы на моем месте не нервничали, а?

— Вполне возможно, — согласился Данил. — Положение у вас и в самом деле щекотливое… но самую чуточку. Ведь не в недоверии же дело, никто и не выказывал вам недоверия…

— Я понимаю, — с тем же сарказмом сказал Багловский.

— И прекрасно. Позвольте напомнить, Виктор, что это не вздорный старик Черский выдумал такое вот положение — с автономной группочкой внутри вашей системы. Это большие боссы выдумали, а нам с вами в этаких вот случаях рассуждать не положено, нас посадили на цепь, вот и караулим вверенный объект… Ну, выпустили пар, почирикали лирически? Давайте о деле.

— Собственно, я и не злюсь. Я прекрасно понимаю, что у боссов свои соображения. Данил Петрович, именно эта их автономность мне сейчас и мешает давать четкие определения. Поскольку я совершенно не представляю, чем занимался Климов, мне трудно судить, было ли его поведение игрой на публику, прикрывавшей какие-то непонятные мне и неизвестные мне ходы, или это была его сугубо частная жизнь, никакого отношения к работе не имевшая вовсе… В этом есть резон?

— Конечно, — чуть подумав, кивнул Данил. — Вы совершенно правы.

Действительно, трудно на вашем месте вынести однозначное суждение… И потому я зацеплюсь за ваше словечко «поведение». Итак, каким же виделось со стороны поведение Климова?