Евгений Сухов - Алмазный остров

Евгений Сухов

Алмазный остров

Часть I

АФЕРИСТКА

Глава 1

КЛУБ «ЧЕРВОННЫЙ ВАЛЕТ»

Путешественники бывают разные. Немало среди них таких, которые просто не способны жить на одном месте. В одиночку или с семьями, они ездят по городам и весям нашего небольшого, по сути, земного шарика, останавливаясь на время в выбранной ими стране или городе, чтобы, пожив там какое-то непродолжительное время, сняться вновь со всем своим скарбом, домочадцами, прислугой или без таковых – и снова отправиться в дорогу.

Бывают путешествующие по долгу службы. К этой категории, как правило, относятся люди значительные, серьезные, со сведенными к переносице бровями, мало интересующиеся достопримечательностями тех мест, в которые они приезжают. Большую часть времени они проводят в разного рода департаментах, решая значимые служебные вопросы.

Есть путешественники, которые просто хотят посмотреть мир. Им интересны новые места, замки, дворцы, площади, исторические руины, музеи и библиотеки. Ежели средства позволяют, так отчего же не побывать, скажем, в Венеции, Ницце, а то и в Париже, или не поиграть, к примеру, в рулетку в знаменитом Монте-Карло?

А есть еще путешественники поневоле. Возможно, они были бы и рады остановиться где-нибудь на продолжительный срок, перевести дух, осмотреться, но этому не способствует сложившаяся ситуация. Обстоятельства подчас таковы, что в затылок им дышат полицейские ищейки, которым нет дела до желаний таких «путешественников». Задача полицианта заключается в том, чтобы выследить и изобличить законопреступника, а уже затем передать его в руки правосудия. А подчас и просто выслать из страны, если он «залетная птаха». Провинился, предположим, где-нибудь во Франции или Голландии, а податься ему уже некуда, потому что большинством европейских стран и Россиею была принята конвенция о выдаче беглых преступников. Вот и горит у таких «путешественников» земля под ногами, и нет им нигде ни покоя, ни отдохновения или просто передышки.

У маркиза Артура де Сорсо, как он называл себя последние несколько лет, земля задымилась под ногами еще в Москве, когда Департамент полиции получил депешу из Петербурга с предписанием немедля арестовать человека, «называющего себя маркизом де Сорсо». Возмущению полиции не было предела: «Мало того, что никакого Артура де Сорсо не существует в природе, так означенный лжемаркиз еще выдает себя за посланника Французской Республики и, тем самым, является самозванцем в квадрате!»

Далее в секретной депеше перечислялись приметы «мерзавца» и даже наличествовал перечень основных привычек лжемаркиза и лжепосланника, среди которых: облачение в альмавиву – широкий черный плащ, или дворянский кунтуш; ношение широкополой шляпы, надвинутой на самые глаза, кроме того, «маркиз» предпочитал останавливаться непременно в лучших и самых дорогих отелях, пусть даже если прибыл в город всего-то на один день.

Но надо признать, какое-то право называться маркизом де Сорсо у Артура (его действительно звали так) все же имелось: некогда его предок, маркиз де Сорсо, сбежал от Французской революции в Россию, где устроился гувернером в одно очень знатное и богатое семейство, принявшее его вполне благожелательно и почти как ровню.

– Добро пожаловать в Россию, – сказал маркизу глава знатного и богатого семейства, усаживая его за общий стол. – Чувствуйте себя как дома…

– Благодарю вас, ваше сиятельство, – скромно ответил маркиз и расположился рядом со старшей дочерью главы семейства.

Почувствовал же француз себя по-настоящему дома тогда, когда, обучив девицу еще кое-чему, не входящему в программу французского языка и манер, принялся приятно проводить с ней время, а потом и вовсе начал жить с ней как с полюбовницей. По достижении семнадцати лет дочь главы знатного и богатого семейства сбежала с маркизом из родительского дома и месяцев через пять принесла ему дитя мужеского полу.

Пропасть им не дали – молодые люди как-то отыскали себе местечко в огромной Российской империи. А сын, родившийся у них, вполне законно унаследовал титул маркиза. У этого сына впоследствии народился свой отпрыск, а потом еще и внук, который также родил сына; вот его-то и назвали Артуром. Титул маркизов в этих поколениях как-то потерялся (хотя отпрыски настоящего маркиза и сбежавшей с ним дочери хозяина весьма родовитого семейства продолжали – когда это было не лишено смысла – носить сей титул); к тому же дед Артура и отец были лишены всех прав и состояния, так как занимались противузаконными деяниями. Первый подвизался в Москве в качестве сутенера и продавал из-под полы сюртука картинки весьма фривольного содержания, за что и был осужден четырнадцать раз кряду. А второй, вместе с купеческим сыном Иннокентием Симоновым, содержал в доме на Маросейке увеселительное игорное заведение для богатых повес и загулявших купчиков, то бишь лохов, которых Артуров папенька с приятелями раздевали до нитки.

Приятели у родителя Артура, надо сказать, были весьма приметные: столбовой дворянин Алексей Огонь-Догановский, отец которого обчистил за ломберным столом самого Пушкина на двадцать пять тысяч рублей; генеральский сынок Пашка Шпейер, подвизавшийся на службе в Московском городском кредитном обществе; старший отпрыск тайного советника Давыдовского Ванюша, разбогатевший на банковских аферах, и Сонька Золотая Ручка со своими тремя бывшими мужьями и новым дружком Мартином Якобсоном, за поимку которого в Швеции и Норвегии была назначена призовая сумма в двадцать тысяч золотых.

Именно в этом доме на Маросейке под нумером четыре и родилась у развеселых молодых людей идея создания клуба пройдох и мошенников, который они назвали «Червонный валет», куда со временем вошли все означенные выше лица плюс еще десятка три разного рода криминальных ухарей и аферистов. Бессменным председателем клуба был избран Павел Карлович Шпейер. Это именно он продал губернаторский дворец на Тверской английскому лорду за сто тысяч рублей со всеми строениями, мебелью и даже инвентарем.

Афера была великолепнейшей.

Вначале Паша Шпейер добился представления его генерал-губернатору князю Долгорукову и был представлен его сиятельству как молодой человек, подающий большие надежды в плане коммерции, что было совершеннейшей правдой. Конечно, со стороны добрейшего князя поступило предложение «захаживать» к нему «на огонек», на что Павел Карлович ответил:

– Благодарю вас, всенепременно.

И, надо признать, стал захаживать!

Они с князем беседовали на разные темы, касались политики, банковского дела и торговли, и добрейший князь Владимир Андреевич находил их взгляды весьма похожими.

– Этот молодой человек далеко пойдет, – не раз говаривал его сиятельство на различных приемах и балах. – Большого и деятельного ума человек.

Генерал-губернатор был прав: ума господин Шпейер был большого и, главное, деятельного. План, родившийся у Паши в голове, был прост и гениален, как, собственно, и случается у натур энергичных и весьма неглупых: продать не принадлежащую ему недвижимость – причем не более и не менее как губернаторский дворец – какому-нибудь заезжему лоху-иностранцу, причем провести сие предприятие следовало красиво и весело, на потеху себе и приятелям.

Скоро подходящая кандидатура была найдена. Оставалось лишь малость: обработать самого князя Долгорукова и его челядь.

В одной из бесед с генерал-губернатором Павел Карлович испросил разрешения показать дворец своему знакомому английскому лорду. Дескать, означенный лорд просто сгорает от любопытства и желания взглянуть на апартаменты досточтимого князя, ибо весьма наслышан о великолепии сего дворца, а также о знатности и разуме московского генерал-губернатора.

– Так вы говорите, он лорд? – задумчиво спросил Долгоруков.

– Лорд, ваше сиятельство, – охотно подтвердил Паша.

– Фигура! – почтительно произнес Владимир Андреевич и разрешил Шпейеру показать лорду дом, поставив о том в известность своего камердинера и прислугу.

В один прекрасный день, на исходе августа, когда старый князь Долгоруков пребывал на водах в Баден-Бадене, подлечивая застарелую подагру и флиртуя с молоденькими женщинами, коих он, несмотря на возраст (а возможно, и благодаря ему), несказанно обожал, где-то в часу двенадцатом к губернаторскому дворцу на Тверской подъехала золоченая карета. Из нее вышли сухопарый английский лорд, Паша Шпейер и сопровождающий их чиновник, ни бельмеса не понимающий по-английски. Лорд тотчас принялся придирчиво осматривать дворец, прошелся по всем комнатам, включая чуланы и закуты, дотошно оглядел всю мебель и даже потрогал бархатные портьеры и поковырял ногтем стены. Говорил он только со Шпейером, естественно, по-английски, и чиновник, чувствовавший себя глуповато, не выдержав, поинтересовался у Паши: