Сергей Зверев - Зачистка под ноль

Сергей Зверев

Зачистка под ноль

Глава 1

Новый порядок

Три человека собрались в гулком зале старинного тевтонского замка. Три фигуры на шахматной доске в конце очередной игры, на переломе эпох. Судьба уже распределила, кому из них жить, а кого безжалостно смахнут с доски еще до истечения дня.

– Остались считаные дни, – угрюмо произнес один из них – полноватый лысый мужчина лет пятидесяти, с простецким добродушным лицом. Благостное впечатление портила черная форма оберфюрера СС – в этой организации не держали добродушных бюргеров. – Что бы там ни вещал этот проклятый пустозвон доктор Геббельс, крах неминуем.

Действительно, война иссякала. Силы ее были на исходе, но она еще цеплялась за земной шар своими стальными когтями, вспарывала ткань бытия острием артиллерийских ударов в Австрии и Польше, вспухала адским огневым валом на улицах Дрездена. Нацисты бросали на ее алтарь последние кровавые жертвы – неоперившихся мальцов из гитлерюгенда и стариков, едва способных держать оружие. Война напоследок жадно поглощала тысячи и тысячи жизней.

– Русские дрались у Москвы и дошли до Берлина; теперь мы деремся у стен нашей столицы и выкинем врага с немецкой территории… Только сегодня утром слышал по радио этот елейный бред. – Оберфюрер, покряхтывая, устроился на неудобном средневековом диванчике из резного дерева, стоявшем рядом с огромным камином – в былые времена в таких жарили туши быков целиком, но сегодня это просто декорация. – Оказывается, нужно лишь стойко держать позиции. И за это нам воздастся парадом вермахта на Красной площади… Нет уж, подвиги и доблесть сегодня – это ловушка. Адская топка, в которой сгорают арийцы.

Трое присутствующих, как никто другой, понимали всю катастрофичность сложившегося положения. Да, еще сражались насмерть, с самоотверженностью и фанатизмом, почти три сотни пехотных, мотострелковых и танковых немецких дивизий. Да, казалось, что невозможно прорвать глубоко эшелонированную мощную оборону Германии. Да, отчаянно бились гарнизоны фестунгов – городов, по приказу фюрера превращенных в неприступные крепости. Но волну цунами не остановить волноломами. Советские войска сужали кольцо вокруг Берлина. Оправившиеся после поражения в Арденнах англосаксы, как всегда, бодро подоспевшие к раздаче трофеев, заперли в Рурский котел отборные немецкие части. В Пруссии шли ожесточенные бои, и не сегодня-завтра начнется битва за Кенигсберг. Скоро падет Вена. Петля стягивается и становится удавкой.

Настало время трусливо спасаться бегством, и оберфюрер это понимал кристально четко.

– Время львов кончилось. Начинается эпоха зайцев, – подал голос сидящий в кресле с высокой спинкой человек средних лет, с круглым, как сковородка, лицом и узкими стальными, как клинки стилетов, глазами.

Он выглядел здесь инородно. Его смуглая кожа и оранжевое облачение буддистского ламы контрастировали с холодным величием средневекового рыцарского зала, сводчатыми окнами, тяжелой люстрой, старинными доспехами.

Со стороны эта компания смотрелась странновато. Два рыцаря черного ордена СС и буддистский монах собрались в старинном замке в центре погибающего тысячелетнего рейха. Солнечный свет, робко просачивающийся через старинные витражи, добавлял этой картине еще больше ирреальности.

– Зайцы, волки, овцы, – раздраженно произнес оберфюрер, кидая злой взгляд на собеседника, будто тот нес на себе часть вины за обрушившиеся беды. – Хотя… Человечество на самом деле только большой зоопарк.

Высокий, стройный молодой блондин в черной форме и с петлицей гауптштурмфюрера СС – классический ариец с агитационных плакатов – стоял, прислонившись к массивной грубой гранитной колонне, и безучастно разглядывал беседующих людей. Он привык, что когда эти двое встречались, то постоянно спорили. О чем-то возбужденно говорили, что-то доказывали друг другу, пытаясь ухватить ускользающую истину. Можно сказать, они были близкими товарищами – бывший профессор старейшего кенигсбергского университета, он же оберфюрер СС Эрик Лиценбергер, и монах из далекой восточной горной страны, который согласился отвлечься от постижения Вечности и Покоя и стать одним из подмастерьев в кузне, где ковался новый мир.

– Все равно мое сознание отказывается охватить этот факт. Мы, представители высшей расы, проиграли в битве орде дикарей, недочеловекам, почти что животным! Как такое могло получиться? – Оберфюрер ударил ладонью по подлокотнику дивана. – Почему боги прокляли нас?

– Наверное, варвары оказались выше, – уголки губ монаха слегка скривились. – Вы жаждали власти и порядка, они – справедливости. Они – стихия. И их дух оказался сильнее.

– Они? Сильнее? Я отказываюсь принимать это!

– Сила духа и истина постигаются только в борьбе. А в борьбе должен быть победитель. И сегодня этот победитель не вы.

– Не мы, – кивнул оберфюрер.

– Вы не могли победить, Эрик. Никогда.

– Почему? Мы столько сделали для победы! Создали стальные непобедимые танковые армады. Научились – и не без вашей помощи – управлять народной массой, сжимая ее в единый сокрушительный кулак, сплоченный общей кровью и великой целью.

– Вы научились сплачивать массы? Северные варвары всегда были едины при появлении врага… Нет, вы не могли выиграть.

– Тогда зачем все это? Для чего гибнет мой народ?

– Успокойтесь. Самое главное в том, что вы не можете и окончательно проиграть. Вы две стороны единого целого. Вы будете всегда возвращаться, хотя и в разных обличиях. Этой войне нет конца, Эрик.

– Все верно, – кивнул Лиценбергер. – Вот сейчас ты, религиозный софист и прирожденный жонглер словами, говоришь правду. Все только начинается. И надо вновь собирать силы.

– И скрывать следы, – кивнул монах, и в его голосе появились нотки горечи.

– У меня нет выхода, – с некоторым облегчением произнес оберфюрер, видя, что его товарищ прекрасно понимает цель этого неожиданного визита. И, похоже, уже смирился.

– Я с самого начала знал, что так будет.

– А я думал, все будет по-другому. Ты мудрее. Пусть это будет тебе утешением.

– Мне не нужны утешения, – покачал головой монах. – Они – удел слабых.

Молодой гауптштурмфюрер провел ладонью по стволу висевшего у него на плече пистолета-пулемета «МП-40».

– Дай мне еще минуту, Эрик, – попросил монах.

Оберфюрер нервно кивнул. Монах тяжело поднялся. Сильно хромая на левую ногу, подошел к двустворчатым дверям, толкнул их и вышел на небольшой полукруглый балкончик. Окинул тоскующим взором холмы и ярко-зеленый еловый лес, который варварски рассекала прямая линия бетонки. Внизу, под стенами замка, стояли легковой «Мерседес» и три полугусеничных бронетранспортера «Ганомаг».

Монах провел ладонью по покрытой коротким ежиком голове.

Лиценбергер поморщился. Да, ему будет сильно не хватать монаха. Но оставлять в живых этот кладезь информации, который может достаться врагу, – такое просто невозможно себе представить. Ну, а монах всегда знал, что поражение Германии означает его смерть. И, как истинный фаталист, не предпринял даже малейшей попытки спасти свою жизнь.

Шагнув назад, монах аккуратно закрыл двери балкона и обернулся, спокойно глядя перед собой.

Лиценбергер кивнул. Гауптштурмфюрер Зигмунд фон Рихтгофен сделал шаг вперед, поднял автомат. Оглушительно рявкнула короткая очередь. Одна из пуль прошила тело насквозь и разнесла окно. Это неважно. Стекла вставлять будут уже новые хозяева.

– С одним неприятным делом покончено, – подчеркнуто сухо изрек оберфюрер. – Не будем терять время, мой мальчик. У нас еще много дел.

Они спустились вниз – по промозглым, безжизненным, запутанным коридорам и лестницам замка Шварцвальд. Солнце спряталось за бешено мчащимися низкими тучами – они давили на душу и усиливали тревогу. Земля будто убыстрила свое вращение, готовясь ринуться вразнос и разломиться на части. Зарядил мелкий, косой, покалывающий кожу дождь.

Оберфюрер подал знак рукой похожему на бульдога, уже в возрасте оберштурмфюреру СС, командующему группой сопровождения:

– Трогаемся.

Черный лакированный, как сапог военного коменданта, «Мерседес» в сопровождении трех «Ганомагов» с отделением охраны войск СС устремился вперед, в неизвестность.

Линия фронта ломалась. Был слышен грохот далекой тяжелой артиллерии, перемалывавшей оборону вермахта, а заодно бесчисленные чистенькие небольшие немецкие городки, которых до сего времени война никак не затронула. Русские неумолимо рвались к Берлину, американцы – к Эльбе. Обстановка менялась молниеносно. И где кто сейчас находится – одному черту известно.

– Все только начинается, – шептал время от времени как заклинание оберфюрер Лиценбергер. Где-то в области солнечного сплетения после расстрела монаха у него словно засела холодная острая игла.