Бекки Мастерман - Прятки со смертью

Бекки Мастерман

Прятки со смертью

Фредерику Дж. Мастерману, моему супругу и в конечном счете собрату по перу

Пролог

Джеральд Песил с высоты моста Голдер-Ранч-роуд внимательно наблюдал за той, что наметил себе в подружки. Мотор минивэна работал на холостых оборотах. Опустив стекло и высунув наружу локоть, молодой человек склонился к руке и поводил взад-вперед губами по волоскам предплечья, чувствуя, как эти прикосновения вкупе с кисловато-соленым запахом кожи будоражат его. Он не спешил представляться. Смакование предвкушения знакомства волновало так же остро.

Миниатюрная женщина, объект слежки Песила, по-видимому, что-то искала среди камней в высохшем русле реки и была слишком увлечена, чтобы заметить его. Фотография, как это часто бывает, сильно отличалась от оригинала. Ну да, из-под полей парусиновой шляпы выбивались метелочки седых волос. А еще она всякий раз опиралась на трость, когда останавливалась, чтобы рассмотреть добычу. При этом сохраняла стройную осанку. Ее вполне можно было назвать «аппетитной штучкой».

Честно сказать, вид знойной бабульки немного настораживал Джеральда, но… плевать. Полжизни, наверное, прошло с того времени, как у нее кто-то был, и, вне всяких сомнений, она с радостью примет ухаживание молодого мужчины. Свободной рукой через тонкую ткань шорт он поправил свое хозяйство и вдруг вспомнил о матери. Мама зачастую грубо хватала его за причиндалы, не позволяя ему трогать себя. Это продолжалось до тех пор, пока он не подрос и как-то раз не врезал ей по груди сковородкой. Папа только посмеялся и посоветовал ему в другой раз иметь дело с тем, кто может дать сдачи. Однако с того случая каждый, кто говорил Джеральду не лапать себя, рисковал проглотить собственные зубы.

Молодой человек тронул машину, свернул влево и, сбавляя скорость, съехал по крутому склону. Он остановился у края пересохшего, или, как говорят местные, старого, русла реки. Здесь вновь помедлил, обводя взглядом широкую полосу песка цвета мокрого асфальта.

Август подкатил к середине, и жара не казалась такой уж несносной. За последние несколько дней летние муссоны причесали и утрамбовали пустыню, разукрасили обычно сухой песок темными бороздками от ручейков дождевой воды. Еще один такой шторм, что грянул нынче ночью в горах Каталина к востоку, где брала начало река, и старое русло наполнится водой.

Но сегодня здесь можно свободно бродить, чем женщина и занималась. Пока Джеральд наблюдал, она продолжила свои исследования под мостом и скрылась из виду. Ничего страшного: заметить она его не могла, к тому же появилось еще немного времени спланировать, что он предпримет сразу, что — чуть погодя и что будет делать после.

Джеральд включил передачу и у конца моста свернул на грунтовую дорогу, которая упиралась в самое русло. Он остановился как раз в том месте, где грунтовка переходила в вязкий песок, и осторожно, в три приема, развернул машину таким образом, чтобы задняя часть фургона была обращена к реке. Все это для простоты погрузки. А еще — если вдруг неожиданно появится компания гуляющих и нужно будет успеть смотаться отсюда к чертям. Песила не волновало, что женщина услышит шум двигателя. По второй грунтовке, что бежала вдоль берега, время от времени проносились машины, так что звук его минивэна не должен был ее насторожить. Кроме того, она, похоже, туговата на ухо. При мысли об этом Джеральд чуть слышно хмыкнул, выдавив что-то вроде смешка.

Он дернул рычаг ручного тормоза, выбрался из кабины и убедился, что голубая полиэтиленовая занавеска для душа расправлена на полу фургона и можно легко дотянуться до фиксирующих ремней. Джеральд поднял набор инструментов, выпавший из ниши в борту фургона. Всему свое место. Закончив приготовления, из небольшой коробки он достал моток скотча и оторвал полоску сантиметров пятнадцать. Слегка прилепил ее к переду футболки без рукавов, чтобы в нужный момент оказалась под рукой. После чего задвинул двери фургона, оставив щель.

Джеральд немного постоял, внимательно оглядывая холмы по обе стороны сухого русла. К склону прилепилось несколько сборных домов. Премилое местечко, словно как на заказ под его эротические мечты. В отличие от других мест, здесь нет риска, что поднимется суета, — ведь иногда приходится пошуметь, затаскивая их в фургон. Он нащупал квадратик фольги на шнурке вокруг шеи и убрал его в вырез футболки.

Резиновые шлепанцы заскользили на мелком гравии, покрывавшем склон, но Песил устоял. Убрав сальную прядь за ухо и еще разок поправив шорты, он почувствовал себя вполне готовым к свиданию.

Женщина как будто не замечала его. На руках у нее были толстые садовые перчатки. Она увлеченно поднимала камень за камнем, рассматривала их: одни выбрасывала, другие складывала в пыльный, оливкового цвета рюкзак, что стоял на крупном валуне. Это хорошо, что она не обращает на него внимания. Не пялится, значит побаивается. Страх — это добрый знак.

Вот снова наклонилась и подняла одной рукой камень на вид около двух килограммов весом, покрутила пару раз. Может, не так уж она и стара?

Но затем он подобрался ближе и увидел: да, это именно то, что он искал, к тому же в самом соку. Лицо не морщинистое, но чуть обветренное сухостью пустыни, со следами былой мягкости на щеках. Джеральд не удержал порывистого вздоха, когда представил, каково это будет — провести носом по ее скуле. Он рассмотрел россыпь веснушек на ее груди, которая виднелась в вырезе футболки. Такая тоненькая и хрупкая, не сломать бы ей бедра, когда он раздвинет ей ноги. Фантазии о ломающихся костях вновь возбудили его. Женщина сняла шляпу и вытерла ею лицо. Волосы, которые с моста показались седыми, будто полыхнули белым сиянием на утреннем солнце.

Отражение солнца в ее волосах напомнило Джеральду о чертовой жаре. По меньшей мере градусов сорок, а может, больше. К тому же непривычно влажно. Прямо чувствуешь, как парит мокрый песок. Голова чесалась. Он поскреб ее, а затем вычистил грязь из-под ногтей — проделал все на ходу, шагая по твердой почве пересохшей реки.

Струйка пота побежала по внутренней стороне бедра, когда он разглядел влажный блеск там, где джинсовая рубашка женщины образовывала букву V меж ее пухлых грудей.

Градусов на десять пониже, и было бы замечательно. Большинство парней его сорта делали свою работу по ночам, но если ты специализируешься на зрелых дамах, то довольствуешься частенько случаем, когда появляется благоприятная возможность. Они, которые постарше, — ранние пташки и к заходу солнца уже лежат в кроватках.

На мгновение мысли завели его далеко от старого русла — к иным местам и другим женщинам. Вернувшись в действительность, Джеральд с удивлением заметил, что она смотрит на него. Никакого «Привет!», ни дружеского взмаха рукой. Только изучающий, немигающий взгляд. В левой руке зажат булыжник. Ее неподвижность навевала ужас, ему захотелось отказаться от задуманного и удрать. Но затем он вспомнил, что на карту поставлено не одно лишь удовлетворение.

— Привет! — Ему смертельно хотелось вновь поправить свое хозяйство в шортах, но он знал, что новую знакомую это может обескуражить.

— Здравствуйте. — От ее сочного вибрато зрелой женщины сладко сжалось сердце.

Странный у нее голос: не высокий и живой, как у большинства пожилых леди, а низкий и сильный, почти мужской. Она быстро глянула вниз — на эрекцию, оттопырившую его шорты. Ее лицо невольно дернулось и чуть заметно задрожало. Может, она давным-давно не видела такого. А может, это ее возбудило.

— У вас все хорошо? — спросил Джеральд. Согнув подошву резиновой шлепки, он покатал ее по песку взад-вперед — небрежно, якобы демонстрируя, что расслабился, а на самом деле чтобы отвлечь ее до того момента, когда подберется поближе.

Женщина бросила быстрый взгляд влево, затем — вправо от него, сканируя мескитовые деревья на берегу с пылом молящегося. Она было заговорила, поперхнулась, кашлянула разок, но все же выдавила хрипло:

— Прекрасно.

Она нервно крутила тросточкой в хрустящем песке.

— Сегодня жарко, и скоро полдень, — проговорил Джеральд. — Не заметишь, как хватит удар от обезвоживания, а кругом ни души. — С этими словами он приблизился на шаг. И не прямо к ней, но чуть правее: так койот кружит вокруг жертвы, прицеливаясь, куда удобнее вцепиться.

Женщина не отрицала, что одна здесь.

— У меня есть вода.

Она показала на рюкзак на камне, затем оглянулась на мост. Одинокая машина прошелестела по нему и скрылась. Странное дело: многие из них никогда не зовут на помощь, будто предпочитают смерть огорчению быть неправильно понятыми. Она вновь повернулась к нему, вздрогнула, словно испугалась, что слишком долго смотрела в сторону.

— Я бы хотела продолжить сбор камней. Прошу вас…