Инна Бачинская - Маятник судьбы

Инна Бачинская

Маятник судьбы

Все действующие лица и события романа вымышленны, любое сходство их с реальными лицами и событиями абсолютно случайно.

© Бачинская И.Ю., 2015

© Оформление. ООО «Издательство «Э», 2015

Я –Словами так немощноНем:Изречения мои – маски…

ИРассказываюВам всем –РассказываюСказки,

–Потому что –Мне так суждено,А почему –Не понимаю;

Потому что –Все давно ушло во тьму,Потому что – все равно:Не знаю или знаю…

Потому что мне скучно – везде…

Пролог

…Скрип, туда-сюда, взад-вперед… Скрип в безмолвии ночи, пугающий глухой звук, тошнотворный ритм, ощущение неотвратимости… Тоска, господи, какая тоска! Скрип-скрип, взлет-падение, раскачивание проклятых качелей – скрип-скрип! Проникает через кожу, поры, колючками впивается в сознание…

Кружок света от ночника, задернуты жесткие тяжелые шторы, по стене скачет тень – вверх-вниз, вверх-вниз, вверх-вниз… бездушное механическое движение, бездушный маятник, бесконечное угасание…

Шаги – шаркающие, медленные… Шорох, шелест, скрип, едва слышный звук – звяканье стекла, шорох, шелест, скрип…

Глубокая ночь. Тишина. Глухой, надоевший, сводящий с ума звук… скрип-скрип, проникающий в мозг, заполняющий собой все уголки и щели…

Тоска-страх-тоска-жалость-страх…

Застывшая черная тень на пороге.

Глава 1

Девушка и ночь

Поздний вечер, снег с дождем, завывающий ветер… нет-нет, не в степи, а на пустынных улицах города, что тоже не радует. Хлопающая полуоторванная вывеска на секонд-хенде «Элитный сток», дерганый свет фонаря… Такси затормозило у подъезда не новой пятиэтажки, дверца распахнулась, выпустив пассажирку – молодую женщину в короткой шубке. Уворачиваясь от порывов ветра, отбрасывая с лица длинные светлые волосы, она, согнувшись, потыкала в кнопки домофона и с облегчением нырнула в освещенный вестибюль. Взвыл лифт, кабина, дребезжа, упала с самого верха, и дверь поехала в сторону. Она выскочила на своем третьем этаже, нащупывая ключи. Замок заедало, и она с силой дернула дверь на себя. Дверь подалась, и она со стоном облегчения нашарила выключатель, но ожидаемый розовый свет от квадратного светильника на стене не вспыхнул – перегорела лампочка. Черт! Кажется, на кухне в ящике буфета есть пара запасных. Она сделала шаг, другой, привыкая к темноте. Из открытой двери гостиной падал слабый свет от рекламы электроники на доме напротив. Сейчас халат, душ, кофе и – в постель! Она всегда засыпала от кофе – такая странность организма. Вдруг она застыла – что-то насторожило ее, что-то было не так. Она вдруг ощутила, что волосы встали дыбом и холодок пробежал по спине. Она попятилась к двери… Что?

Запах… чужой… похоже, кожи, еще чего-то… парфюм? Лосьон? Она схватила с тумбочки сумочку, сунула туда руку, и в ту же минуту из открытой двери гостиной к ней метнулась тень. Она вскрикнула, выхватила из сумки баллончик, сорвала колпачок. Ядовитое вонючее облако рванулось навстречу мужчине, он вскрикнул – издал что-то вроде резкого «ах!», заслонился руками и закашлялся. Она повернулась на каблуках и выскочила на лестничную площадку. Бросилась к лифту, просунула руку и нажала кнопку первого этажа. Отскочила и побежала наверх, стараясь ступать бесшумно, на носках. Лифт, дребезжа, стал падать. Трюку с лифтом ее научила ушлая подружка Татьяна.

Она услышала, как захлопнулась дверь, и мужчина побежал вниз, перепрыгивая через ступеньки. Сейчас он увидит, что ее там нет, и рванет обратно. Домой нельзя. Тогда к соседке Валентине Павловне, которая оставила на нее кошку Долли и ключ. Спеша, преодолевая дрожание пальцев, она нащупала в сумке ключ соседки – утром ходила покормить Долли – и, стараясь производить как можно меньше шума, вставила в замочную скважину. Дверь подалась, и она почти упала внутрь. Под ногами сипло мяукнула Долли – роскошная палевая кошка с шерсткой до пола, черными ушами и лапами, похожая на породистую овцу.

Она прижалась ухом к двери, прислушиваясь. Перекрестилась. Грохнула глубоко внизу кабина лифта, лязгнула дверь – эхо пустого парадного подхватило звуки и швырнуло их вверх. Она стояла за дверью, прислушиваясь. Ей казалось, она слышит осторожные крадущиеся шаги… ближе и ближе. Вот уже слышно его хриплое дыхание…

Она замерла, кожей чувствуя тяжелую вязкую клубящуюся тишину. Далеко внизу хлопнула дверь – порыв ветра прокатился по лестничной клетке, за ним последовало оглушительное эхо, и снова наступила тишина.

Она побежала в комнату, приникла к окну, отодвинув занавеску. Она видела, как из подъезда стремительно выскочил человек и побежал через двор к выходу на улицу. Сбоку от него бежала ломаная черная тень. Человек вдруг остановился и резко оглянулся, словно его что-то насторожило или испугало. Потом поднял голову и посмотрел прямо на нее, как ей показалось. Страшное белое лицо! Она отпрянула от окна…

Не зажигая света, не раздеваясь, она прилегла на диван. Спуститься в свою квартиру она не решилась. Ее трясло. Долли примостилась рядом и замурлыкала. Она чувствовала тяжелый горячий бок кошки, слышала негромкое мурлыканье, такое домашнее, такое уютное, и ее стало понемногу отпускать.

Кто? Грабитель? Непохоже. Он ждал ее. Он открыл дверь… как? У него был ключ? Или отмычка? Он не пришел ограбить, он пришел… убить? Спасительная мысль, что это была шутка Мишки, нелепая и дурацкая, как все его шутки и приколы, мелькнула и исчезла. Он назвал бы ее по имени, рассмеялся, завыл дурным голосом, на нем, наконец, была бы маска вурдалака, как в прошлый раз, когда он испугал ее до обморока и она влепила ему пощечину. Он не обиделся, а удивился и пробормотал: «Ну, мать, ты даешь! Так сразу – и в рожу!» И физиономия у него при этом была глупая. Нет, это не Мишка. От этого пахло… кожей… у него кожаное пальто или дубленка, и еще лаймом… дорогой лосьон. Не Мишка! От Мишки несет удушливым и сладким, он любит ванильные запахи. Она поежилась, вспомнив, как тот поднял голову и взглянул на нее… Ей уже кажется, что их взгляды скрестились, хотя она понимает, что это невозможно: она даже не смогла рассмотреть его лицо в слабом свете дворового фонаря – так, белое пятно…

Может, ошибка? Может, он метил не в нее? Убивают… политиков, свидетелей, шантажистов… бизнесменов! Она ни то, ни другое, ни третье! Маньяк? Непохоже… А откуда он знает ее адрес? Здесь бывали считанные люди… Следил? Но почему? Абсурд. Абсурд. Абсурд! Этого не было, потому что этого не могло быть никогда. Она маленькая сошка, маленький винтик… кому понадобилось?

Долли потянулась, выпустила коготки и царапнула ее, и она рассмеялась невольно. Что же делать? Куда бежать? Позвонить разве что Мишке, рассказать, пожаловаться? Она выгнала его позавчера и сказала, что между ними все кончено. Баста! Достало его пьянство, дурацкое вранье ради вранья по любому поводу, вечное отсутствие денег из-за лени и хронического нежелания работать и хамская манера исчезать у кассы в гастрономе, предоставляя ей возможность платить. «Я сейчас, перекурю», – говорил он и исчезал. Она испытала мгновенный укол жалости, когда он покорно молча ушел, осторожно прикрыв за собой дверь. И лицо у него было как у обиженного мальчика. Не хлопнув, а осторожно прикрыв, психолог хренов, рассчитывая на ее бабскую жалость…

А других попросту нет. Мишка хоть знакомое зло. Правда, Кирилл набивается в друзья, но это уже ни в какие ворота. Чертов альфонс! Ее передернуло от отвращения. Уж лучше Мишка!

Она лежала, теребя уши Долли, плакала, шмыгала носом, перебирала знакомых мужчин, клиентов, вспоминала его запах, дыхание, голос… когда он вскрикнул от боли в глазах. Удивлялась собственной сноровке – выхватила из сумочки и – в глаза гаду! Как будто кто-то подтолкнул под руку.

Ладно, одернула она себя, хватит причитать. Ты ведь все понимаешь! И реакция, и сноровка – тоже ведь неспроста. Неспроста, потому что ты была готова. Готова. Подспудно, подсознательно, внутри, в глубине… и так далее. Готова. Ты ожидала… не верила, но в подсознании мигал маленький красный тревожный сигнал: осторожнее!

Двадцать девятого октября была убита Ира Гурова… Двадцать девятого! Кирилл позвонил и сказал: ты там поосторожнее, мать. У него дурацкая манера называть ее «мать». Ее или всех? Привык к зрелым бабам, дешевка. Жрет все подряд. Сегодня шестое ноября. Восемь дней убийце понадобилось, чтобы добраться до нее, Лины. И не нужно себя обманывать – это был не грабитель! Это был убийца, и он пришел убить. Кто? Она снова попыталась вспомнить голос и запах. Они едва не столкнулись в прихожей, он бросился на нее… вскрикнул от боли… неприятный высокий голос и запах лимона… нет, не лимона – лайма! Зеленый, маленький, как грецкий орех, лайм с тонким пряным лиственным запахом. Лосьон, дезодорант, стиральный порошок с запахом лайма.