Анатолий Ромов - В чужих не стрелять

Ромов Анатолий

В чужих не стрелять

Анатолий РОМОВ

В ЧУЖИХ НЕ СТРЕЛЯТЬ

Роман

1

Собака лаяла зло, с подвыванием.

Дворник Трофимов, нащупав в темноте одежду, встал, чертыхнулся и вышел на улицу. Несмотря на второй час ночи, было светло; собачья конура стояла далеко, наискосок по двору, у самого забора.

- Черти б тебя взяли... Шарик, фу!

Остановившись у конуры, посмотрел на собаку. Огромный пес бурой масти, со свисающим вниз подшерстком, замолчал, но, глядя в пространство, продолжал вздрагивать и тихо рычать. Дворник тронул пса за загривок, недовольно потряс:

- Очумел совсем! Что лаешь? - Всмотрелся в светлую мглу. За большим, изрытым канавами и заросшим бурьяном пустырем привычно темнел корпус электромеханического завода.

- Ну что людям нервы портишь, никого и нет?

Глядя на хозяина, Шарик вильнул хвостом, коротко тявкнул.

- Давай, Шарик, чтоб не было этого больше. Слышишь?

Трофимов оставил пса и, придерживая на ходу штаны, вернулся в свою каморку. Улегся, попытался заснуть - не получилось. Сказал, прислушиваясь к дыханию спящей рядом жены:

- Все ж зря собака лаять не будет.

2

В 1912 году Голодай, северная часть Васильевского острова, представлял собой одно из самых заброшенных мест Петербурга. Отдаленный от Петроградской стороны Малой Невой, а от Васильевского острова речкой Смоленкой, Голодай также был своего рода островом, почти необитаемым. Центр этого островка занимали болота, на западной части размещались керосиновые склады, на восточной, около Немецкого и Армянского кладбищ, канатная фабрика и Чухонская слобода. Кроме слобожан, работников фабрики, здесь никто не жил.

В два часа ночи 7 июня 1912 года было светло как днем. В тишине ночной белизны вдоль берега Малой Невы, по Пятигорской улице, медленно двигалось ландо. Но вряд ли кто-то мог бы заметить движение экипажа слобожане спали, гуляющие сюда не заходили, лошадь же, умело придерживаемая вожжами, шла ровно; на ее копыта были надеты специальные резиновые галоши.

В пролетке, тесно прижавшись друг к другу, сидели двое мужчин во фраках и котелках. Одному было около тридцати, второй, сухопарый, с подстриженной щеточкой светлых усов, державший вожжи, казался постарше. Оба сосредоточенно следили за дорогой и молчали.

Лошадь остановилась возле высокого забора. Из калитки выглянул сторож.

- Чего надо, господа?

Старший поднял палец к губам, зашипел:

- Тс-с... Не узнал? Я же тебя предупреждал...

- А-а. Да, да, признал, простите, господин хороший. - Сторож замялся, не зная, что сказать еще. - Сослепу-то не увидел. Так вы что, это... С дамами?

- С дамами, с дамами. - Старший быстро сунул сторожу рубль. - Только тише. Сядь на облучок, покажешь, как проехать.

- А где дамы-то?

- Они ждут... В другом экипаже, тут, неподалеку.

Сторож помедлил и, решившись, вышел к пролетке.

- Ладно уж. Хорошо-с. Покажу, как не показать. - Подобрав плащ, уселся. Молодой достал из кармана кастет, примерился - и коротким рассчитанным движением ударил сторожа по затылку. Тот дернулся, вяло осел; старший ловко подхватил тело, не давая сползти. Поднял вожжи - и вороная развернулась и двинулась назад по дороге, ведущей в центр голодаевских болот.

Вскоре старший остановил кобылу. Зеленая вода подступала здесь к самой дороге. Молодой спрыгнул с подножки, вдвоем они осторожно сняли тело и, привязав к ногам две чугунные гири, столкнули в воду. Снова уселись в пролетку, и старший тронул вожжи.

3

Еще через три дня в Петербурге, на Московской заставе, вспыхнул крупный пожар. Пожар был из тех, которые входят потом в городские хроники; горел электромеханический завод фирмы "Н. Н. Глебов и К°". Там, где стояли штабеля бочек с варом, обмоточным материалом и нефтью, огонь временами поднимался вверх до десяти метров. Сторож, работавший здесь недавно, вторую неделю, так и не смог объяснить, откуда появились первые языки пламени. Были вызваны пожарные; надо сказать, подъехали они довольно быстро. Команда тут же приступила к тушению, но практически ничего нельзя было сделать: рухнула крыша. К трем часам утра от завода "Н. Н. Глебов и К°" ничего не осталось - только слабо дымились голые стояки стен.

За пожаром наблюдали почти все обитатели соседних домов. Многие из них вышли на улицу, высыпали и жильцы дома, в котором дворничал Трофимов. Жильцы тревожно хмурились, наблюдая за догоравшим заводом. Только сам Трофимов, присев на корточки, плакал. Голова лежащего у забора пса была разбита, но приподнявшиеся губы, обнажив бессильные теперь клыки, казалось, все еще угрожают кому-то.

4

Петербургский адвокат Арсений Дмитриевич Пластов вернулся с обычного утреннего променада. Открывая дверь с медной табличкой: "К. с. А. Д. Пластов, присяжный поверенный", он усмехнулся. Когда-то этот адрес на Моховой, 2, и медная табличка были известны многим, теперь же о них постепенно начинают забывать. Сам же он, тридцатишестилетний Арсений Пластов, за эти годы карьеры так и не сделал, остался все тем же "к. с."*, адвокатом без клиентуры, но зато остался честным. Пластов считал, что иначе нельзя, и вместе с другими подписал петицию против введения военно-полевых судов**.

Пластов прошелся по кабинету, тронул корешки книг, и в это время раздался звонок.

_______________

* "К. с." - коллежский секретарь, чин X класса, соответствующий

военному чину "штабс-капитан".

** После поражения революции 1905 года царским правительством 19

августа 1906 года были введены в чрезвычайном порядке военно-полевые

суды, действовавшие вопреки всем юридическим нормам в мирное время.

Представителями общественности было направлено в адрес царского

правительства несколько петиций с требованием отмены военно-полевых

судов как противоправных.

За дверью стоял хорошо одетый человек среднего роста, лет сорока сорока пяти, с небольшой русой бородой. Он выглядел уверенным и знающим себе цену; впрочем, в его глазах адвокат уловил растерянность попавшего в беду клиента.

- Меня зовут Николай Николаевич Глебов, я владелец фирмы Глебова. Вы - Арсений Дмитриевич Пластов?

- Совершенно верно. Прошу.

Проходя вслед за гостем в кабинет, Пластов попытался вспомнить все, что читал в последних газетах о случившемся три дня назад пожаре. Как назло, в голове вертелись лишь общие слова: "пожар на электромеханическом заводе" и "миллионный убыток".

- Я весь внимание, Николай Николаевич.

- Прежде всего, Арсений Дмитриевич, хотел бы надеяться, что разговор останется между нами.

- Можете всецело на меня рассчитывать. Я адвокат, и этим все сказано.

- Наверняка вы слышали о пожаре, случившемся на моем заводе в воскресенье. Завод сгорел, его больше не существует. Я хочу получить страховую компенсацию, но обстоятельства подсказывают: без услуг юриста мне не обойтись. В качестве вознаграждения хочу предложить вам три процента от страховой суммы.

Пластов осторожно придвинул к гостю сигары - сам он не курил. Судя по поведению Глебова, дело не простое, раз речь сразу же пошла о вознаграждении.

- Где вы застрахованы? В "Фениксе"? Или в "России"?

- В "России".

- Сумма страховки?

- Полтора миллиона рублей.

Пластов с огорчением поймал себя на том, что высчитывает, сколько составят три процента от полутора миллионов. Сорок пять тысяч рублей. Да, о таких суммах он давно уже и думать забыл.

- Уточним: в каких случаях вы можете получить эти полтора миллиона?

- В страховом соглашении написано: при полной гибели объекта. Точнее: при уничтожении 90 процентов стоимости предприятия.

- И сейчас как раз тот самый случай?

- Да, тот самый. Вот страховой полис... - Глебов достал из кожаной папки полис и положил на стол.

- Кто обычно защищает ваши интересы?

- Контора "Трояновский и Андерсен".

- Сергей Игнатьевич Трояновский один из лучших адвокатов России, и вы отказываетесь от его услуг? Вряд ли кто в нашем корпусе решится перебегать дорогу такому метру. И особенно я.

- Мне рекомендовали вас как смелого человека.

Услышав это, Пластов с иронией подумал: "Милый господин, попали бы вы в мою шкуру". Глебов взял сигару, прикурил, сделал затяжку; после этого некоторое время сумрачно разглядывал корешки книг за спиной Пластова.

- Арсений Дмитриевич, до воскресенья я был богатым человеком, у меня было интересное дело, которое я любил и в котором прекрасно разбирался. Отличные сотрудники, а главное - завод. Созданный собственными руками электромеханический завод. Я ведь не только заводчик, я инженер. Теперь же... Во-первых, пропало все - и дело, и завод. Во-вторых, у страхового общества "Россия" есть серьезные сомнения: был ли этот пожар действительно ненамеренным.

- Они вас официально уведомили об этом?

- Сегодня утром ко мне пришел страховой агент "России". Пока в частном порядке, но он все же предъявил доказательства, что пожар подстроен мною.