Дей Кин - Странный свидетель

Дей Кин

Странный свидетель

Глава 1

За ночь весна переместилась немного к югу. Солнце пригревало сильнее. На полях проклюнулись крошечные зеленые ростки. Красноголовка, которая, вероятно, ошиблась в календаре, присела на дубовый сук с набухшими почками, который нависал над тюремной стеной, и обозревала местность своими, живыми глазенками.

Пока надсмотрщик открывал ворота, Харт Джексон с интересом наблюдал за птичкой.

Надсмотрщик ухмыльнулся.

— Кажется, у вас осталось не очень-то хорошее впечатление от нашей тюрьмы, не так ли, Джексон?

Высокий и широкоплечий Джексон меланхолически улыбнулся и глубоко вздохнул. Здесь, по другую сторону тюремной стены, и воздух казался совсем иным.

— Не очень, — согласился он, — но тем не менее я собираюсь у вас забронировать номер еще на один срок.

Ухмылка мгновенно испарилась с лица надсмотрщика. Но ответ-шутка, казалось, пришел от птички с живыми глазками. Она наклонила голову и прочирикала: «Но так просто я больше не дамся».

— Не делай больше глупостей, парень.

Надсмотрщик снял фуражку и вытер со лба пот. Губы Харта плотно сжались.

— Да-а, — протянул надсмотрщик, — а ты крепкий парень, Джексон, и упорный.

Харт закурил сигарету.

— Это быстро не забывается. — Он скользнул взглядом по площади перед тюрьмой. Никто не пришел его встречать, но он и не ожидал ничего подобного. Он не знал таких, кого могла бы заинтересовать его судьба. Он взял в руки свой тяжелый чемодан из свиной кожи. — Ну, что ж, в таком случае — аста ла виста.

— Что это означает? — поинтересовался тюремщик.

— До свидания, — буркнул Харт.

На углу находилась автобусная остановка, и Джексон медленно направился к ней. Семь лет — достаточно большой срок. Он должен быть готов к тому, что на воле за этот срок многое изменилось. Его охватило чувство нереальности окружающего. И только одно, как и прежде, было реальным: горячее чувство несправедливости, допущенное по отношению к нему. За эти семь лет его ненависть к Флипу Эвансу не угасла. Толстяк Флип был таким негодяем, что пробу негде ставить.

Джексон нервно курил в ожидании автобуса. Интересно, какой вкус будет теперь у тех сигар, которые он курил раньше, до тюрьмы?

Один из надсмотрщиков, у которого был сегодня выходной день, присоединился к группе ожидающих автобуса в город. Он дружески кивнул Джексону:

— Покидаете нас?

— Так оно и есть.

Джексон нащупал пятидолларовую бумажку в кармане. Искушение было большим. Сейчас он не должен возвращаться в Чикаго. Он посмотрел на дорогие часы на своей руке. Если он превратит эти часы и содержимое своего чемодана в деньги, то ему запросто хватит до Лос-Анджелеса. Его талант остался при нем: он был таким же хорошим артистом, как и раньше. А за свою мнимую вину он уже расплатился перед обществом. На юге он мог начать новую жизнь и, может быть, жениться. При этой мысли у него на лбу выступил пот. Семь лет без женщины — это безумно большой срок. Напрасно он пытался отбросить от себя эти мысли, тем более что как раз в этот момент к остановке подошла молодая женщина. Джексон украдкой взглянул на нее. Блондинка, пышущая здоровьем и энергией, — как раз тот тип, что нравился ему. Джексону на миг показалось, что она собирается с ним заговорить, но она промолчала.

Ожидая автобуса, он не сводил с нее глаз. Наверняка у этой женщины жизнь тоже складывалась не сладко. Возможно, здесь в тюрьме у нее сидел муж или дружок, и она как раз возвращалась со свидания, где разговор через решетку приносил обоим только одни страдания, да и разрешалось это лишь раз в месяц. Он был рад, что его никто никогда не навещал.

К нему дружелюбно обратился надсмотрщик:

— У вас есть какие-нибудь планы, Джексон?

— И да, и нет, — уклончиво ответил Джексон.

— Ребята будут скучать без вас.

— Возможно.

Джексон обрадовался, когда наконец подошел автобус и ему не надо было больше разговаривать о прошлом. Он покосился на девушку. Она села далеко впереди, и он лишь скользнул взглядом по ее золотистым волосам. Из автобуса выходили и входили, и он с интересом наблюдал за всем.

Надсмотрщик снова заговорил с ним:

— Не поймите меня превратно, но…

— Так что же вы хотите мне сказать?

Тот задумчиво уставился на костюм бывшего заключенного. Эта одежда уже вышла из моды, но когда-то явно стоила немало.

— Таким, как вы, не очень везет, и их мало в Стейтвилле, — наконец сказал он. — Большинство из тех, что сидят у нас, честно заслужите свой срок. Вы — другое дело. Вы — джентльмен. Вы привыкли зарабатывать большие деньги, и притом честно. Сколько вы зарабатывали в неделю, Джексон?

Тот задумался.

— В «Чез-Пари» я зарабатывал две с половиной тысячи, но в среднем выходило тысяча в неделю.

Надсмотрщик тихо присвистнул.

— Двести пятьдесят тысяч в год! В три раза больше начальника тюрьмы.

— Ну и что? — вызывающе спросил Джексон. Надсмотрщик окинул его взглядом и подвинулся к Джексону, положив ему на колени свою тяжелую руку.

— Смотрите, не попадитесь сюда снова, дружище. Я, конечно, понимаю ваше состояние. Вашу душу гложет ненависть. Но если вы пойдете против них, то ничего, кроме вреда себе, не добьетесь.

Джексон сделал глубокую затяжку. Ему страшно захотелось выкурить сигару.

— Вы мне сочувствуете… почему, собственно?

— Потому что вы мне нравитесь. Мы часто говорили между собой, что вы честный человек, но что с Флипом Эвансом трудно бороться. Не делайте этого, Джексон, не губите себя.

На руках у одной из женщин зашевелился ребенок и показалось, что именно он неожиданно сказал:

— О'кей! Я скажу ему это…

Женщина страшно удивилась:

— Вы слышали? Моя крошка заговорила.

Надсмотрщик пожал плечами и углубился в чтение газеты. Харт опять уставился на девушку, сидящую дальше по проходу.

На конечной остановке в Грейнхаунде царило оживление. Автобус на Чикаго отправлялся через полчаса. Харт купил билет и отправился в туалет. Служитель туалета приготовил ему чистое полотенце и налил в умывальник горячей воды. Умываясь, Харт рассматривал свое лицо в зеркало.

Глаза были чистыми и ясными, в черных волосах появилась седина, но лицо не было бледным, как бывает у людей, постоянно занимающихся ночным трудом. Пребывание в тюрьме пошло на пользу его организму, он даже прибавил в весе. Семь лет он вел упорядоченную жизнь: вовремя ел и спал или, по крайней мере, пытался спать. Правда, его костюм вышел из моды, но сам владелец не потерял своей привлекательности. Может быть, только черные круги под глазами выдавали его.

И его мучил один вопрос: убивать или нет Флипа Эванса?

От ненависти избавиться не так легко, как от грязной рубашки, если эта ненависть таилась в тебе целых семь лет. Он должен помнить об Элен и Джерри. Если он прикончит Флипа, то отомстит за них. Такие люди, как Флип, никогда не изменятся. Джексон мысленно подбросил вверх монету и все же ни на что не мог решиться.

— Черт меня побери, я и сам не знаю, что делать, — обратился он к своему отражению в зеркале.

Он дал служителю туалета четверть доллара и вернулся в зал ожидания. Ему было приятно вновь находиться на свободе, среди людей которые могут делать все, что хотят. Человеку не свойственно сидеть за решеткой, как обезьяне в зоопарке. Заключение изменило его, тем более что запрятали его туда без всякой вины.

Продавщица газетного киоска с сожалением сообщила, что самые дорогие сигары, которые у нее имелись, стоят три штуки за доллар. Джексон купил на последние два доллара шесть штук и с наслаждением закурил одну из них. Если он последует совету надзирателя, то и впрямь сможет курить дорогие сигары. Свой срок он уже отсидел и в свои тридцать восемь лет был еще не старым. Как говорится, в расцвете сил. И перед ним открывался весь огромный мир.

Джексон осмотрелся, отыскивая блондинку, и сразу же обнаружил ее. Она стояла у выхода номер четыре, словно также собиралась ехать в Чикаго. Джексон с наслаждением курил сигару и с таким же наслаждением разглядывал женщину. Ей было около 25-28 лет, таз узкий, грудь полная, ноги стройные. На вид она казалась здоровой, точно выросла на ферме в деревне. Только глаза ее выглядели старше лица. Жизнь большого города наложила свой отпечаток и на нее. Ее серый костюм наверняка стоил немало денег, а на ее плечи была накинута серебристая лисица.

Джексона бросило в пот: он заметил, что девица улыбнулась ему. Но следующая мысль обдала его холодом: Флип Эванс знает, что он выходит из тюрьмы? Этот жирный клоп ничего не упускал из вида. Может быть, он и прислал сюда эту девушку — для приманки она очень подходит!

Он закрыл глаза и постарался припомнить, с какой стороны она подошла. Вообще-то она не могла идти от тюрьмы. Чтобы подойти к автобусной остановке, блондинка перешла улицу. Возможно, она караулила его в машине. Тогда он попытался вспомнить, не стояла ли напротив какая-нибудь машина, но это ему не удалось. Тогда он просто не обратил на это внимания.