Мила Бояджиева - Дар полночного святого

Мила Бояджиева

ДАР ПОЛНОЧНОГО СВЯТОГО

Посвящается Антонине Константиновне Бояджиевой

ПРОЛОГ

Норковая шуба до пят не для московских сугробов — слякотно-серых, чавкающих в глубине вязкой, не стынущей грязью. Подобрав широкие полы, женщина с облегчением выбралась на протоптанную дорожку и перевела дух. Все правильно: за спиной светятся сквозь метель окна многоэтажного спального района, справа муравьиная тропа, ведущая к автобусной остановке, слева ядовито мерцает вывеска супермаркета, появившегося на месте пивной «стекляшки». Впереди — шоссе, стена темных, оснеженных елок, километражный указатель на обочине. Возле него — темная машина с погашенными огнями, — та самая! Сердце тревожно ухнуло и зачастило. Натянув на голову съехавший пушистый шарф, женщина торопливо отряхнулась. Крупные снежные хлопья, косо мелькающие в мертвенном свете фонарей, превратили её в снеговик — мех, длинные пряди разметанных по плечам волос и даже зажатая под мышкой сумочка пропитались влагой, словно побывали под душем.

Черт бы побрал этот сумасшедший март, эту не унимающуюся вторые сутки метель, широченную громоздкую шубу и совершенно феноменальную способность влипать в дурацкие ситуации! Ведь понятно было сразу — бредовая, рискованная затея! Но отступать поздно.

«Была не была!» — Женщина в палевой норковой шубе обмахнула мокрое лицо отяжелевшей от влаги варежкой и решительно рванулась к притаившемуся на противоположной стороне шоссе автомобилю. В ту же секунду вынырнувшая из-за поворота иномарка ослепила её, взвизгнула тормозами, сбила с ног и отбросила в придорожный сугроб. Все произошло очень быстро, как на рекламном ролике триллера.

И вновь замелькали в ночи белые хлопья.

Мерно сновали дворники, расчищая стекло остановившегося автомобиля. Сидящие в нем переглянулись — сбитая женщина не шевелилась, снег торопливо покрывал распростертое у обочины тело, отлетевшую к колесам сумочку. В ярком свете фар застыло спокойное, будто спящее лицо. Вьющиеся светлые пряди у виска пропитались чем-то блестящим и черным.

— Кровь… Гаси огни! — скомандовал сидевший рядом с водителем очкастый интеллигент и выскочил на дорогу.

Тот, что был за рулем, пребывал в столбняке. Ему хотелось изо всех сил отжать газ и мчаться дальше от проклятого места. Дальше, дальше, туда, где греет песок беззаботное солнце и шелестят над крышей бунгало лохматые пальмы. Он всегда знал, что ему надо, но совершенно не умел этого добиваться. Курносые толстяки, как правило, беспринципны и мягкосердечны. Тем более, с фамилией Плаксин. Может быть поэтому страстно желавший удрать человек спасовал перед обстоятельствами. Он помог втащить в машину находящуюся без сознания, а возможно, и мертвую женщину. Ее голова безжизненно упала на велюровую спинку кресла, по щеке протянулась уходящая за воротник черная дорожка. Выглядело все это, как в кошмарном сне. Плаксина прорвало: вытаращив глаза, брызжа слюной, он стал кричать что-то невнятное и, вцепившись в шубу, пытался выволочь жертву наезда из машины.

— Бросим её здесь! Не будь кретином, Гаррик! Сматываемся! Никого не видать, «жигуль» под указателем пустой… Свидетелей нет… Учти, я буду клясться, что за рулем сидел ты! Тачка твоя, твои проблемы.

— Заткнись, ублюдок! С мозгами у тебя большие проблемы, понял? Может, ты жаждешь встречи с ментами? — Сев за руль, Гаррик открыл сумочку пострадавшей. Изучил содержимое и в сердцах сплюнул сквозь зубы: Проклятье! Это она.

— Она?! — Плаксин с ужасом уставился в лицо женщины и чуть не упал на нее, — резко сорвав машину с места, Гаррик понесся по окружной.

— Девятнадцать сорок пять. Успеваем. Проверь у неё пульс и возьми в аптечке, что надо. Сейчас все зависит от тебя, урод. Или медицинский диплом тебе тоже подарили? — Гаррик глянул в лобовое зеркало на притихшего толстяка. — Слушай внимательно, варианта два: первый — тебе удается привести её в чувство и мы доводим дело до конца. Второй: дама не пригодна для дальнейшего использования. Мы бросаем труп в лесочке и… И тогда нам придется иметь дело не с ментами, нет… Менты нам покажутся райскими птичками. Закрой варюжку, действуй!

Плаксин с опаской прикоснулся к запястью раненной и вскоре обнаружил четко пульсирующую жилку.

— Летального исхода, кажется, не предвидится, — осмелел он. А когда губы женщины зашевелились, чуть слышно прошептав «Где я?», он победно захрюкал и поднес к бледному лицу смоченную нашатырем вату…

Через полчаса в секции аэропорта Шереметьево-2, где заканчивалась регистрация рейса Москва-Ламюр, появились два опоздавших пассажира высокий элегантный мужчина вел под руку прихрамывающую даму в распахнутой норковой шубе. Женщина имела при себе лишь кожаную сумочку с документами, мужчина — обычный кейс. Он чуть не плакал, поправляя очки с треснувшими стеклами, и заботливо поддерживал спутницу, левый глаз которой под наклейкой свежего пластыря, пересекавшей лоб, начал затекать синяком. Ситуация вызывала сочувствие: Игорь Малинников, следовавший с коллегой на международную конференцию, в связи с метелью попал в аварию по дороге в аэропорт. Сидевший за рулем приятель остался разбираться с гаишниками, вещи пришлось бросить в заклинившем багажнике и гнать к рейсу на попутной.

Спешно проверив изложенные обстоятельства, таможенники не обнаружили ничего подозрительного — ни фамилии, ни лица пострадавших в криминальных сводках не фигурировали. Досмотр более чем скромного багажа не занял много времени.

— Возможно, гражданке Фокиной лучше остаться и обратиться к врачу, присмотрелся к травмированной пассажирке чиновник.

— Да что вы! Как, остаться?! Валентина Алексеевна — главный эксперт по проблемам жидких кристаллов в вакууме. У неё центральный доклад российско-американская разработка… Завтра утром открытие конференции. Горячо запротестовал Малинников, размахивая буклетом какого-то научного общества с эмблемой в виде трехмерного октаэдра. Его близорукие глаза за треснувшими стеклами взволнованно блестели, редкие волосы над высоким лбом стояли дыбом.

— Я в порядке, — тихо заверила женщина, с трудом поднимая вздувшееся веко. — Меня ждут друзья. Мне необходимо в туалет. — Она покачнулась, как-то жалобно посмотрела на своего спутника. — Пожалуйцста!

— В самолете, в самолете, милая! Ушиб пустяковый. Нас встретит сам доктор Минтье. К утру ты будешь в форме.

Невезучие пассажиры в сопровождении служащей аэропорта поспешили на посадку.

… — У-фф! Вот это да… — Рухнув в кресло полупустого салона, Малинников ободряюще сжал плечи своей спутницы. — Ну, теперь все будет нормально, дорогая, — шепнул он ей на ухо, отстранив влажные, пахнущие талым снегом волосы, и позвал стюардессу.

— Будьте добры, принесите анальгин для дамы и что-нибудь покрепче для меня. После того, как взлетим, разумеется.

Он спрятал в карман разбитые очки и впервые внимательно посмотрел на свою спутницу. Красоток Игорь чувствовал за версту, как гончая дичь. Поэтому, наверно, рванулся к лежащей на дороге женщине, вместо того, чтобы смыться с места происшествия. Он узнал её, хотя видел до того всего лишь раз — амбициозную блондинку с обалденными ногами, прелестным носиком и пухлыми, капризно надутыми губами. Сейчас без помады они казались по-детски беспомощными. Но профиль с неповрежденной стороны остался премиленьким, а сквозь грязную прореху в шерстяных коричневых легинсах выглядывало поцарапанное округлое колено.

Слегка коснувшись его ладонью, Игорь мечтательно прикрыл глаза. Сейчас он получит коньяк и отправит пострадавшую в туалет привести себя в порядок, а шубу сдаст в гардероб сушиться. Затем пусть она подремлет — так быстрее пройдет шок. Хорошо, что Плаксин догадался сразу же дать ей две таблетки валиума. Хоть в чем-то дубина пригодился, вечно таскает с собой транквилизаторы. Сейчас уже, наверно, сообщил шефу, чтобы встречал «подарок». Только бы скорее сбыть с рук эту малость травмированную куколку и получить «отпускные» без вычета штрафных за непредвиденные осложнения. Объясни, попробуй, что она сама под колеса кинулась. Повезло ещё — скорость на повороте была небольшая, только крылом слегка по бедру саданули. Шуба и снег здорово выручили, а то имели бы вместо ссадины и ушиба переломы конечностей с черепно-мозговой травмой… Как близко они были от края пропасти. Брр! — Игорь вздрогнул, — стюардесса протягивала таблетку и стакан с минеральной водой.

— Выпей, дорогая, это обезболивающее. — Мужчина тронул соседку за руку. Та открыла глаза, проглотила аспирин и недоуменно огляделась.

— Поспи, детка. Скоро будем в Ламюре, — успокоил он.

— В Ламюре? — Голубые глаза с удивлением уставились на Игоря. — Но мне надо домой!