Патриция Хайсмит - Что приволок кот

Патриция Хайсмит

Что приволок кот

Секунды напряженного молчания по ходу партии в скрэбл сменились резким царапающим звуком. Портланд-Билл в очередной раз собирался появиться в комнате. Никто не обращал на него внимания. Херберты, Майкл и Глэдис, вели игру. Глэдис везло чуть больше, чем супругу. Оба умело и часто играли в скрэбл. Полковник Эдвард Фелпс, их сосед и близкий друг, явно отставал, а его девятнадцатилетняя американская племянница Филлис шла неплохо, но за последние десять минут потеряла к игре интерес. Скоро наступит время чая. Полковника клонило ко сну, да и выглядел он сонным.

– «Тряк», – произнес он задумчиво, теребя указательным пальцем свои киплинговские усы. – Жаль, а мне показалось, что получится слово «землетрясение».

– Если вы предлагаете «тряк», дядя Эдди, – запротестовала Филлис, – как вы из него сделаете «землетрясение»?

Кот еще раз поцарапался в дверь, и почти тотчас же его черный хвост и пятнистый зад появились в комнате, и он втянул что-то через пластиковый овал понизу двери. То, что он притащил, было беловатого цвета, длиной около шести дюймов.

– Опять птицу поймал, – заметил Майкл, нетерпеливо ожидая следующего шага Эдди, после чего он намеревался сделать свой блестящий ход, пока кто-либо другой не захватил инициативу…

– Похоже на гусиную ногу… Фу! – взглянув, сказала Глэдис.

Наконец полковник прибавил «с» к предыдущему слову «рок». Майкл сделал свой ход, чем исторг у Филлис восторженное «ах», добавив «скор» к «пиону» и выложив следом «конго» от буквы «к» в слове «скорпион».

Портланд-Билл подбросил трофей в воздух, и тот с шумом упал на ковер.

– Мертвый голубь, – заметил полковник, находившийся ближе всех к коту, но не отличавшийся острым зрением. – Репа, – тут же исправился он, чтоб успокоить Филлис, – а может, и брюква. Бывают и морковки самых фантастических очертаний. Однажды я видел…

– Но это белого цвета, – вмешалась Филлис и поднялась посмотреть, пока был ход Глэдис. Одетая в брюки и свитер, она наклонилась, положив руки на колени. – Боже, ох… Дядя Эдди! – Она выпрямилась, закрыв рот рукой, будто произнесла что-то ужасное.

Майкл Херберт наполовину приподнялся в кресле:

– В чем дело?

– Это человеческие пальцы, – промолвила Филлис. – Взгляните сами.

Все вздрогнули в недоумении, потом начали медленно подниматься из-за карточного стола. Кот гордо взирал снизу вверх на четырех людей. У Глэдис перехватило дыхание. Два пальца, мертвенно белого цвета, одутловатые, нигде ни капли крови, даже у основания, прихватившего пару дюймов того, что некогда было ладонью. Неопровержимым подтверждением того, что это указательный и безымянный пальцы человеческой руки, были два ногтя, желтые и короткие, казавшиеся маленькими из-за распухшего мяса.

– Что делать, Майкл? – Глэдис была житейски достаточно опытной, но предоставляла мужу принимать решения.

– Это умерло, по крайней мере, две недели назад, – пробормотал полковник, приобретший определенный опыт на войне.

– Могло это попасть сюда из ближайшей больницы? – поинтересовалась Филлис.

– Разве врачи так ампутируют? – фыркнул в ответ дядя.

– Ближайшая больница в двадцати милях отсюда, – добавила Глэдис.

– Не надо, чтобы Эдна видела. – Майкл взглянул па часы. – Конечно, я думаю, что мы…

– Может быть, позвать полицию? – спросила Глэдис.

– Я уже подумал об этом. Я… – Тут Майкла прервало появление Эдны, кухарки и экономки, постучавшей в дверь в дальнем углу большой гостиной. Появился поднос с чаем. Все медленно направились к низкому столику у камина, а Майкл Херберт с небрежным видом остался на месте. Пальцы лежали как раз у его ног. Майкл вытащил из кармана пиджака трубку и вертел ее, продувая черенок. Руки слегка дрожали. Мыском он отшвырнул подальше Портланд-Билла.

В конце концов Эдна, управившись с тарелками и салфетками, пробормотала «приятного аппетита». Она из местных, лет пятидесяти с небольшим, на нее вполне можно положиться, хотя она постоянно в заботах о собственных детях и внуках. «И слава богу в подобных обстоятельствах, что это так», – подумал Майкл. Эдна появлялась на велосипеде в половине восьмого утра и исчезала, когда хотела, оставляя в доме что-нибудь на ужин. Херберты обычно не волновались из-за пустяков.

Глэдис тревожно посмотрела на Майкла.

– Убирайся, Билл! Тем не менее что-то надо делать, – заторопился Майкл. Решившись, он подошел к стоящей у камина корзине с газетами, вытащил экземпляр «Таймс» и вернулся к пальцам, у которых уже снова суетился Портланд-Билл, пытавшийся схватить их. Майкл, ударив кота, прикрыл пальцы газетой. Остальные участники еше не садились за стол. Майкл жестом пригласил их сесть, а сам закрутил в бумагу пальцы. – Я считаю, надо сообщить в полицию, – сказал он, – возможно, где-то нечестно сыграли.

– А может, они просто выпали, – разворачивая свою салфетку, предположил полковник, – из санитарной машины? Возможен и несчастный случай…

– А может, нам лучше вообще не вмешиваться и просто избавиться от них? – сказала Глэдис. – Я хочу чаю. – Она налила себе и принялась прихлебывать из чашки. Никто ей не ответил. Трое остальных словно окаменели, загипнотизированные чьим-то присутствием, смутно надеясь на что-то, чего не было и быть не могло.

– Избавиться, но как? Бросить в мусорный яшик? – заинтересовалась Филлис. – Знаю, надо зарыть их в землю, – предложила она тут же, отвечая на собственный вопрос.

– Не уверен, что это правильно, – начал Майкл.

– Майкл, выпей чаю, – вмешалась его жена.

– Надо куда-то убрать их, и сразу же. – Майкл все еще держал в руках сверток. – Пока мы ведь не звонили в полицию. Уже пять часов, и сегодня воскресенье.

– А разве в Англии полицейским не все равно, воскресенье или нет? – не унималась Филлис.

Майкл двинулся было к шкафу у входной двери, желая положить сверток рядом с парой шляпных коробок, но следом за ним потянулся кот, а Майкл знал, что при соответствующем вдохновении кот сможет вспрыгнуть на верх шкафа.

– Я кое-что придумал, – начал полковник, довольный собственной идеей, внешне спокойный, на случай, если Эдна войдет еще раз. – Вчера я купил на Хай-стрит домашние туфли и сохранил коробку. Если не возражаете, я схожу за ней. – Он подошел к лестнице, повернулся и негромко добавил: – Мы перевяжем коробку бечевкой. Спрячем от кота. – И полковник начал подниматься по ступенькам.

– Спрячем, но в чьей комнате? – нервно засмеялась Филлис.

Херберты не ответили. Майкл все еще стоял со свертком в правой руке Портланд-Билл сидел, аккуратно сдвинув белые лапы, разглядывая Майкла и ожидая, что тот предпримет.

Полковник Фелпс вернулся с белой картонной коробкой из-под обуви. Маленький сверток легко вошел в нее, и Майкл позволил полковнику подержать коробку, пока сам сходил в уборную вымыть руки. Когда Майкл вернулся, Портланд-Билл, все еще надеясь, произнес:

– М-я-я…у?

– Положим пока в ящик буфета, – предложил Майкл и взял коробку из рук Эдди. Он прикинул, что коробка, по крайней мере, сравнительно чистая, поэтому поставил ее рядом со стопкой больших, редко употреблявшихся обеденных тарелок и закрыл на ключ дверцу.

Филлис, покусывая печенье, заметила:

– А я увидела складку на одном из пальцев. Если там кольцо, оно может дать нам ключ.

Майкл взглянул на Эдди, тот утвердительно кивнул. Они оба тоже заметили складку. Без слов решили заняться этим позже.

– Еще чаю, дорогая, – предложила Глэдис и наполнила чашку для Филлис.

– Мьяу, – в расстройстве протянул кот. Теперь он сидел, повернувшись к буфету.

Майкл перевел разговор на ремонт в доме полковника. Окраска спален второго этажа была главной причиной нынешнего визита полковника и его племянницы к Хербертам. Но на сей раз это не вызвало общего интереса, особенно при сравнении с очередным: вопросом Филлис:

– А не следует ли вам узнать, не пропал ли кто-нибудь в округе? Ведь пальцы могут иметь отношение к убийству.

Глэдис слегка покачала головой, по ничего не сказала. Почему эти американцы вечно поминают насилие? А все же, что могло, так разрубить руку? Топор? Взрыв?

Острый, царапающий звук заставил Майкла вскочить.

– Билл, а ну прекрати! – Майкл подошел к коту и отпихнул его ногой. Тот все еще пытался открыть дверцу шкафчика.

С чаем покончили быстрее, чем всегда. Майкл не отходил от буфета, пока Эдна убирала со стола.

– Вы не хотите взглянуть на кольцо, дядя Эдди? – напомнила Филлис. Она была близорука и носила очки с круглой оправой.

– По-моему, дорогая, мы с Майклом еще не решили, как нам следует поступить, – ответил дядя.

– Мы можем пойти в библиотеку, Филлис, – предложила Глэдис, – вы говорили, что хотели посмотреть фотографии.

Да, Филлис это говорила, на фотографиях мать Филлис и дом, в котором Филлис родилась и в котором теперь живет дядя Эдди. Эдди старше ее матери на пятнадцать лет. Но теперь Филлис раскаивалась, что просила о фотографиях, потому что мужчины, явно намеревались что-то делать дальше, а Филлис хотелось все это видеть. Если на то пошло, она привыкла вскрывать лягушек и акул в кабинете зоологии. Но мать, отправляя ее из Нью-Йорка, просила вести себя строго и не быть «жестокой и бесчувственной» – эти эпитеты мать обычно применяла к американцам. Поэтому Филлис покорно уселась рассмотривать фотографии по меньшей мере пятнадцати– и двадцатилетней давности.