Майкл Мэллори - Пламя черной свечи

Мэллори Майкл

Пламя черной свечи

Майкл Мэллори

ПЛАМЯ ЧЕРНОЙ СВЕЧИ

- Еще чаю, мэм? - спросила наша служанка Мисси, вырывая меня из легкой дремы. - Извините, мэм, кажется, вы кивнули? - Едва заметно, - зевнув, ответила я. После нашего возвращения из короткой поездки в Америку у меня начались нелады со сном. Организм брал свое за долгие тоскливые дни, проведенные в Новом Свете. А вот мой супруг, Джон, напротив, вернулся домой полным сил и с головой ушел в свою врачебную практику, которую на время забросил ради курса лекций и серии публичных выступлений с изустными рассказами о своем великом друге Шерлоке Холмсе, ныне ненадолго покинувшем Англию. Напомнив себе, что надо бы поговорить с Джоном о моем плачевном состоянии, я расположилась в кресле и взялась за новую книгу, лишь бы только не видеть ненастья за окном. Мое книгочейство было прервано лишь однажды, когда почтальон принес письмо на имя мужа, а вскоре вернулся и Джон. Вода рекой текла с его шляпы и пальто, причем, конечно же, прямо на ковер. - Тебе письмо, дорогой, - объявила я и вновь углубилась в чтение, но мгновение спустя была вынуждена оторваться от книги, отвлеченная возгласом: - Великий шотландец! Руперт Мэндевилл. Сколько лет прошло. Я уже почти забыл его. А ведь мы вместе служили в стрелковом полку. Интересно, что ему от меня понадобилось? Джон прочел письмо, и я увидела, как омрачилось его лицо. - Похоже, он в беде, - молвил мой муж. - Просит помощи. Говорит, что я единственный, кому он может довериться. - Единственный? Он может довериться только человеку, которого не видел двадцать пять лет? - Руперт пишет, что речь идет о жизни и смерти, и лишь я один способен ему помочь, - ответил Джон. - Я незамедлительно отправляюсь к нему. - Джон, прошу тебя, мы же только что вернулись домой. Неужели надо лететь сломя голову? - Он просит у меня помощи, Амелия, - просто ответил мой супруг. - Тебе этого не понять, но мы вместе воевали, а на поле брани выковываются узы, которые не разорвать всю оставшуюся жизнь. Они так же крепки, как... - Узы брака? - подсказала я. - Вот именно, - подтвердил Джон. Ну что с ним поделаешь? - Я могу внести поправки в свой рабочий график, - продолжал он. - Поездка займет всего несколько дней. Кроме того, мне давно хотелось взглянуть на мыс Лизард. - Твой приятель живет на мысе Лизард? - ахнула я, вспомнив, как еще ребенком ездила на этот древний скалистый полуостров, крайнюю южную точку Британии, и как возненавидела его. - Джон, неужели тебе мало этой ужасной Америки? - Господи, Амелия, куда подевалась твоя страсть к приключениям? - Куда надо. Она в этом кресле, где ей самое место, - ответила я. Однако я - всего-навсего твоя жена и, вероятно, бессильна удержать тебя от этой поездки. Что ж, с утра начну укладывать пожитки. - Тебе не обязательно сопровождать меня, - сказал Джон. Я взглянула на его красивое лицо и заметила, как оно вдруг залилось румянцем. Мой муж был явно возбужден. Неужто ему и впрямь пятьдесят два года? Я не смогла сдержать улыбку. - Нет уж. Кто еще за тобой присмотрит? Спустя два дня мы кое-как протиснулись сквозь толпу на вокзале Ватерлоо и заняли места в поезде, который должен был доставить нас в деревушку Хелмут, затерянную где-то средь корнуоллских утесов. Юношеский блеск в глазах Джона уже угас, но волнение по-прежнему не оставляло его. - Ты и впрямь думаешь, что это дело жизни и смерти? - спросила я, когда окутанный клубами пара состав с грохотом отошел от станции. Джон откинулся на спинку сиденья и раскурил свою первую дорожную трубку. - Меня больше всего тревожит то, что Руперт выразился именно так, ответил он, пуская кольца дыма. - Тот Мэндевилл, которого я знал, не грешил склонностью к преувеличениям. Я посмотрела в окно. Снаружи было холодно и сыро. - Полагаю, в Хелмуте нас встретят? У Джона вытянулось лицо. - О, господи, - пробормотал он. - Неужели ты не сообщил своему приятелю о нашем приезде? - Я забыл. В былые времена заботы о таких мелочах всегда брал на себя Холмс. - Ну вот, поехали, - вздохнув, молвила я и принялась обозревать зеленые леса и поля, окутанные пеленой дождя, а Джон с виноватым видом уткнулся в газету. Путешествие в Хелмут оказалось еще более долгим и утомительным, чем я думала. Когда моя нога, наконец, ступила на перрон, я чувствовала себя так, словно провела в дороге несколько дней. Солнце уже погрузилось в бурную пучину океана, с воды дул резкий пронизывающий ветер. Пока я присматривала за носильщиками, Джон отправился к начальнику станции и нанял экипаж. Это была открытая пролетка, и, когда мы добрались до унылого, украшенного многочисленными фронтонами жилища Руперта Мэндевилла, которое напоминало, скорее, гнездо в утесах, нежели дом, мои щеки уже совсем окоченели и ничего не чувствовали. Я так замерзла, что едва смогла разогнуться и вылезти из пролетки перед мрачным фасадом здания. Джон постучал в огромную парадную дверь, и нам открыл пожилой чопорный слуга. - Да, сэр? - спросил он, морщась и пряча лицо от студеного ветра. - Доктор Уотсон с супругой к мистеру Руперту Мэндевиллу, - сообщил слуге Джон, чем привел его в немалое замешательство - Меня не предупреждали о приезде гостей, - сказал старик. - Мистер Мэндевилл пригласил меня письмом, - ответил Джон. - Мы прибыли из Лондона. В дверях появилась еще одна фигура. Это был красивый, но мрачный парень лет двадцати пяти, с глазами усталого, пресытившегося жизнью старика. - В чем дело, Дженкинс? - сердито спросил он слугу. - Этот человек говорит, что прибыл по приглашению хозяина, мистер Филлип. - Не может быть, - нахмурившись, ответил молодой человек. - Но со мной его письмо! - возмутился Джон, и почти тотчас послышался еще один голос: - Доктор Уотсон, это вы? - Да! - крикнул в ответ Джон, и к двери подошел еще один молодой человек, очень похожий на Филлипа, но совсем еще юный и гораздо менее суровый на вид, чем его брат (несомненно, брат). Вероятно, ему не было еще и двадцати лет. - Отец часто вспоминал вас, - сообщил юноша. - Добро пожаловать. - Что это значит, Эдвард? - сердито осведомился старший брат, но, прежде чем похожий на трепетную лань отрок успел ответить, из глубины дома опять донесся голос: - Господи, да закройте же дверь! Тут холодно как в амбаре! И появился третий брат, внешне неотличимый от Филлипа, его точная копия, если не считать болтавшихся на носу очков. Переступив порог, Джон тотчас вручил Филлипу письмо, и тот угрюмо изучил его, после чего спросил: - Когда вы это получили? - Третьего дня, - ответил Джон. Близнецы переглянулись. - Ну и шуточки, - бросил очкарик. - Да уж, - откликнулся Филлип. - Ну, ладно, раз вы здесь, нам, наверное, следует соблюсти приличия. Я - Филлип Мэндевилл, а это мои братья, Чарльз и Эдвард. Честно говоря, я немного озадачен этой запиской. - Возможно, ваш отец сумеет внести ясность, - сказал Джон. - Могу ли я увидеть его? - Боюсь, что нет, - отвечал Филлип. - Отца похоронили две недели назад. - Две недели назад? - воскликнул Джон. - Но как же тогда я мог получить... - Я тоже хотел бы это знать, - сказал Филлип. - Это я послал письмо, - сообщил Эдвард Мэндевилл. - После смерти отца я нашел его на столе и опустил в почтовый ящик. Это простодушное признание так разозлило и раздосадовало Филлипа, что я на миг испугалась, как бы он не ударил своего младшего брата. - Ты же помнишь, как отец отзывался о докторе Уотсоне, Филлип, - словно оправдываясь, продолжал Эдвард. - Тебе ли не знать, что он читал и собирал рассказы доктора о Шерлоке Холмсе. Отец знал, что его хотят убить, и нуждался в помощи! После этого утверждения Филлип едва не взревел от досады и злости. - Никто не хотел его убивать! - гаркнул он. - Отец умер от естественных причин! - Мотор заглох, - доверительно сообщил нам Чарльз и для наглядности похлопал себя по груди. - Но я неоднократно беседовал с ним, - не унимался Эдвард. - Отец был убежден, что его пытаются отравить. - Убежден. Вот именно, Эдвард! Убежден! - вскричал Филлип. - Ты же знаешь, что последние несколько месяцев отец был не в себе, воображал бог знает что. - Да, да, верно, кухарка говорит, что он даже сделал ей предложение. Каково, а? - подал голос Дженкинс, и Филлип бросил на него тяжелый укоризненный взгляд. - Что ж, извините за вторжение, - сказал Джон. - Пожалуй, нам лучше уехать и не нарушать скорбного покоя этого дома. - Уехать? - простонала я. - Сейчас? Джон, я просто не выдержу еще одного свидания с поездом. Только не сегодня. - Тогда заночуем в деревне, - решил Джон. - Тут есть какая-нибудь гостиница? - Филлип, - сказал Эдвард, - это я виноват. Они приехали из-за меня, и я буду чувствовать себя мерзавцем, если мы выпроводим их. Неужели нельзя хотя бы предложить им ночлег? - А где, Эдди? - сердито спросил Чарльз. - Комната для гостей уже занята. - Зато отцовская спальня свободна. - Отцовская спальня? - в один голос вскричали близнецы. - Не выгонять же их в такую ночь! - Ну, что ж, - со вздохом молвил Филлип и вполголоса добавил: - Хотя едва ли можно представить себе более неподходящее для приема гостей время. Дженкинс, затопите камин в отцовской спальне. А я попрошу кухарку собрать ужин. - С этими словами Филлип резко повернулся и чеканным шагом отправился на кухню. - Знаешь, Эдди, а ведь ты щедро наделен даром осложнять людям жизнь, заметил Чарльз, после чего последовал примеру брата и тоже удалился. - Стало быть, мне придется самому показывать вам комнату, - сказал Эдвард и попросил Дженкинса внести в дом чемоданы. Шествуя к дубовой лестнице с широкими перилами, мы прошли мимо столовой, где стоял длинный стол, накрытый явно не к трапезе, разве что в этом доме было принято ужинать при черных свечах. Шторы на окнах были плотно задернуты, а позади стола громоздился большой деревянный шкаф, в котором я сразу признала кабину медиума, потому что видела точно такую же на журнальной фотографии. В столовой шли приготовления к спиритическому сеансу! Должно быть, Эдвард заметил мое изумление. Он сказал: - Боюсь, мой братец Чарльз пристрастился к общению с призраками. Лично я считаю, что это безнравственно. Прошу сюда. Комната, в которую ввел нас Эдвард, была куда лучше любого гостиничного номера в Британской империи. Громадная кровать, резной камин, в котором Дженкинс быстро развел огонь; картины и гобелены на стенах. Как только слуга удалился, Эдвард проговорил: - Я должен извиниься за своих братьев. Я и представить себе не мог, что Филлип так поведет себя. - Почему вы отправили письмо? - спросил Джон, вешая пальто на спинку кресла у очага. - Ведь ваш отец был уже мертв. - Что бы там ни думали мои братья, я уверен, что отца убили, - ответил Эдвард. - Я на несколько лет моложе Филлипа и Чарльза. Они не были так близки с отцом. Он не лгал и не заблуждался. Отец знал, что его пытаются отравить, но ничего не мог сделать. - Господи, - пробормотал Джон. - Я знаю, что вам доводилось расследовать преступления, доктор Уотсон, продолжал Эдвард. - Отца уже не спасти, но я молю бога, чтобы его убийца был изобличен. - Как вы думаете, зачем кому-то понадобилось убивать его? - спросил Джон. - Не знаю, - ответил мальчик. - Наследником вашего отца станет Филлип? - поинтересовался Джон, словно прочитав мои мысли. - Мы думаем, что да. Он ведь старше Чарльза, пусть и на несколько минут. Они двойняшки. Сложность в том, что мы не можем найти завещание отца. Так говорит Чарльз. Филлип перевернул тут все вверх дном, а Чарльз проводит эти отвратительные... - он умолк. Казалось, Эдвард не мог заставить себя произнести это мерзкое слово. - Дайте-ка сообразить, - вмешалась я. - Чарльз пытается вызвать дух отца и таким образом узнать, где лежит завещание? Эдвард кивнул. - Да. Вот зачем он притащил в дом эту женщину, которая величает себя мадам Оуида. Она-то и заправляет на этих нечестивых сеансах. - Что там происходит, Эдвард? - спросила я. - Понятия не имею, - ответил он. - Я считаю эти сеансы глумлением над памятью отца и не хожу на них. - Чем это ты забиваешь головы нашим гостям, Эдвард? - спросил Филлип Мэндевилл с порога. Неизвестно, как долго он стоял в дверях, слушая нас. - Я просто пожелал мистеру и миссис Уотсон доброй ночи, - смущенно ответил мальчик и, кивнув нам, выскользнул из комнаты. - Вы уж его извините, - сказал Филлип. - Смерть отца стала тяжким ударом для всех нас. Я зашел сказать, что кухарка накрыла для вас стол в кухне. Можете поужинать там. Желаю вам хорошего сна. С этими словами он исчез так же внезапно, как и появился. - Да, похоже, Филлип и впрямь тут главный, - заметила я, снимая пальто. Благодаря камину в комнате стало значительно теплее. - Это так, - пробормотал Джон. - Жаль беднягу Эдварда. Должен признаться, у меня дурное предчувствие, связанное с сегодняшним сеансом. Я слышал, что с помощью медиумов можно творить недобрые дела. - Например, вызвать "духа", который чудесным образом укажет, где лежит поддельное завещание, в котором наследником назван не старший сын, а совсем другой человек, - предположила я. - Вот именно. Боюсь, что Чарльз причастен к смерти отца, но не понимаю, зачем ему понадобилось это дурацкое столоверчение. Если его цель состоит в том, чтобы подбросить, а потом "найти" поддельное завещание, почему он не может обойтись без этого спектакля? - Возможно, хочет кого-то в чем-то убедить. - Эдварда? - Не знаю. Но полагаю, что нам следовало бы посетить этот сеанс и постараться все выяснить. Немного оттаяв и согревшись, мы спустились вниз и пошли на кухню, где увидели нашу весьма скудную снедь: хлеб, немного холодной говядины с горчицей и сыр. Все это нам подала сурового обличья матрона лет сорока с небольшим, которую в доме называли просто кухаркой. Как выяснилось впоследствии, ее христианское имя было Гвинет. - Никто не потрудился сообщить мне о приезде гостей, - проворчала она. - А впрочем, чего еще от них ждать, верно я говорю? - Наше появление было неожиданным для всех, кроме молодого Эдварда, сказала я, ковыряя вилкой ломтик сыра. Кухарка тотчас подобрела. - Ах, ну, если вас пригласил мистер Эдвард, значит, все в порядке, рассудила она, вытирая и складывая в шкаф только что вымытую посуду. Затем кухарка извлекла из вазы букет пожухлых, но все еще душистых ландышей и вылила воду. - Он - хороший человек, - добавила она таким тоном, словно остальные двое братьев были мерзавцами. - Вообще-то нас позвал Руперт Мэндевилл, но мы прибыли слишком поздно, вставил Джон. Кухарка горестно покачала головой. - Мне все еще не верится, что хозяин мертв, - молвила она, едва сдерживая слезы. - А тут еще эта ужасная знакомая мистера Чарльза заставляет меня сидеть на своих полуночных сеансах, когда они пытаются вызвать его... Кухарку охватила дрожь. - Я больше не могу. Я покину этот дом и все забуду. Завтра же уеду отсюда! Несчастная женщина снова взялась за посуду, а мы молча покончили с едой и торопливо покинули кухню. В коридоре я прошептала: - Похоже, смерть Мэндевилла расстроила ее больше, чем родных сыновей покойного. - Слуги иногда очень привязываются к хозяевам, - ответил Джон. - Если что-нибудь случится, например, с тобой, Мисси будет безутешна. - Должно быть, ты прав, - согласилась я, стараясь изгнать из сознания образ безутешной рыдающей Мисси. Мы двинулись к лестнице, но остановились, изумленно глядя на спускавшуюся по ступенькам фигуру. Нам навстречу шествовало какое-то маленькое смуглое создание в черном шелком халате и с волосами, похожими на черный бархатный водопад. У женщины было юное, почти девичье лицо, а в руке она держала зажженную черную свечу, хотя в доме и так хватало света, поскольку горели все лампы. Женщина плыла вниз по лестнице как по реке. Поравнявшись с нами, она остановилась и окинула нас пламенным взором. - Мне сказали, что в доме посторонние, - молвила она. - Полагаю, вы - мадам Оуида? - рискнула я. Женщина кивнула. - Мы о вас наслышаны, - сообщила я ей. - Сегодня ваше выступление? - Полночь - час призраков. - Можно ли нам присутствовать на представлении? - Не в моей власти запретить вам это, - ответила мадам и, не сказав больше ни слова, плавной поступью направилась в столовую. - Причудливое создание, - буркнул Джон, когда она удалилась. - Да еще и мошенница, - добавила я. - Все медиумы - мошенники, дорогая моя. - Это верно, но мадам Оуида - первая среди шарлатанок. Я употребила слова "выступление" и "представление", говоря о сеансе, поскольку знала, что для человека, верящего в свою способность общаться с мертвыми, или для жулика, желающего сохранить личину, намек на участие в спектакле звучит оскорбительно. Любой бывалый медиум тотчас ощетинился бы, но мадам Оуида пропустила это мимо ушей. Либо я очень заблуждаюсь, дибо она еще не вжилась в свою роль. Джон хотел было ответить, но тут сверху донесся крик: "Мистер Филлип!" Мы поднялись по лестнице так быстро, как только позволяли мои юбки, и увидели охваченного ужасом Дженкинса, который на нетвердых ногах выходил из комнаты. Снизу прибежал Чарльз и тотчас юркнул в спальню Филлипа. Вскоре подоспел и Эдвард, заслышавший шум. - Что происходит? - спросил он. - Я зашел забрать стаканы и увидел его на полу! - воскликнул Дженкинс. - Дайте-ка я его осмотрю, - сказал Джон и, оттеснив мрачного как туча Чарльза, протиснулся мимо него в комнату. - Я тоже хочу! - вскричал Эдвард, но Чарльз удержал его. - Нет, Эдди, не входи туда, - сказал он, прикрывая дверь спальни. - Это зрелище не для тебя. Минуту спустя из комнаты вышел Джон. - Боюсь, он мертв, - тоном заправского эскулапа сообщил мой муж. - Здесь есть телефон? Надо поставить в известность власти. - В гостиной, - ответил Чарльз. - Дженкинс, проводите доктора к телефону. Вконец ошеломленный слуга шагнул к лестнице, но остановился, услышав крик Эдварда: - Как он умер? Джон обернулся и угрюмо ответил: - Похоже, его отравили. Часы в прихожей пробили одиннадцать. - Как отца, - пробормотал Эдвард. - Я покидаю этот дом! Чарльз схватил младшего брата за плечи и пылко зашептал: - Слушай, Эдди, ты не можешь уехать. Нам необходимо твое присутствие на сегодняшнем сеансе. - Боже мой, неужели вы собираетесь проводить его даже после смерти брата? - возмутилась я. - Поверьте мне, миссис Уотсон, - ответил Чарльз, - если я говорю, что мы должны собраться вместе, значит, мы и впрямь должны. Ради нашего отца. - Ну что ж, ладно, - согласился Эдвард, хотя и крайне неохотно. - Констебль уже выехал, - объявил вернувшийся Джон. - Полагаю, мы мало что можем сделать. Остается лишь ждать. - Джон, я устала, - сказала я. - Пойду, пожалуй, прикорну до начала сеанса. Как только за нами закрылась дверь спальни, я добавила: - Знаешь, дорогой, будь я бездарным драматургом, отцеубийцей оказался бы Чарльз. Он бы уничтожил завещание, составил поддельное, назвав наследником себя, и нанял бы медиума, чтобы тот вызвал "дух" Руперта Мэндевилла, который укажет, где лежит подделка. Но прежде убил бы Филлипа, который раскрыл обман. - Но, поскольку ты не бездарный драматург... - начал Джон. - Я боюсь, что истина еще страшнее, но понятия не имею, в чем дело, а соображать толком не могу, потому что слишком устала. Ну и вечерок! воскликнула я, ложась в постель. Перед глазами у меня закружились лица троих братьев. Одно я знала твердо: на сегодняшнем сеансе выяснится что-то очень важное. Я смежила веки и задремала, но вскоре Джон разбудил меня. Без пяти двенадцать мы спустились в затемненную столовую. Во главе стола восседала мадам Оуида; пламя черной свечи озаряло призрачным светом ее тонкие черты. Вокруг разместились Чарльз, Эдвард, Дженкинс и Гвинет, свободными оставались только три стула. Мы с Джоном заняли два из них, а третий, по-видимому, предназначался для Филлипа. - Спасибо, что пришли, - едко проговорила мадам Оуида, бросив взгляд на Эдварда, который неловко ерзал на своем насесте. - Сегодня мы предпримем новую попытку снестись с духом Руперта Мэндевилла. Прошу всех соединить руки. Джон сжал мою левую ладонь. Правая очутилась в холодной и скользкой клешне кухарки. - Мы алчем астрального присутствия Руперта Мэндевилла, - нараспев начала Оуида. - Вернись к нам, Руперт Мэндевилл, ибо твой земной промысел еще не завершен. Повторив это заклинание несколько раз, медиум добавила: - Вернись к нам и укажи того, кто злодейски уложил тебя во гроб! Все испуганно ахнули. Мгновение спустя мадам Оуида принялась тихо подвывать низким мужским голосом, отчего мои руки покрылись гусиной кожей. - Он приближается, - объявил Чарльз. - Я чувствую. В этот миг черная свеча потухла, и комната погрузилась в почти кромешную тьму. Гвинет стиснула мою руку. До сих пор я держалась довольно сносно, но мгновение спустя, когда дверцы кабины медиума распахнулись, громко вскрикнула и не стыжусь признаться в этом. В кабинке стоял озаренный призрачным зеленоватым сиянием Филлип Мэндевилл! Сначала я подумала, что это фокус, что Чарльз улизнул, воспользовавшись темнотой, и теперь выдает себя за Филлипа, но потом увидела за столом младшего из двойняшек. Он тоже был освещен жутковатыми зелеными лучами. - Говори, Руперт Мэндевилл! - жалобно потребовала мадам Оуида. - Я не Руперт Мэндевилл, я Филлип Мэндевилл, - тягуче произнесло привидение; мадам Оуида оглянулась на кабинку и закричала: - Господи, Чарльз! Мы и впрямь вернули его оттуда! С этими словами она вскочила со стула и бросилась вон из комнаты. Эдвард тоже хотел встать, но Чарльз удержал его. Повернувшись к видению, он спросил: - Зачем ты возвратился, брат? - Чтобы отплатить моему убийце, - молвил призрак, обводя нас жутким взглядом. - Джон, это невозможно! - простонала я. В ответ он крепко сжал мне руку. - Мой лиходей в этой комнате, - продолжало видение, оглядывая нас. Наконец его блуждающий взор остановился на кухарке, и призрак простер к ней длань. - Это ты умертвила меня! Отравила ядом, как прежде моего отца! - Нет! - в ужасе вскричала Гвинет и, к счастью, выпустила мою руку. - Я не делала вам зла, мистер Филлип! - Ты убила Руперта Мэндевилла точно так же, как убила меня! - грозно и раскатисто повторил призрак. - Нет! - взвыла Гвинет, вскочив со стула и отпрянув от привидения. - Я правда убила хозяина, но богом клянусь, что вам я не причиняла вреда! У меня отвисла челюсть. Юный Эдвард тоже разинул рот, а Чарльз облегченно вздохнул, словно с его плеч свалился тяжкий груз. Но самым удивительным образом на это заявление отозвался призрак Филлипа Мэндевилла: он преспокойно вышел из кабинки и будничным тоном очень даже живого человека распорядился: - Включите свет. - Джон! - вскричала я. - Ты же засвидетельствовал его смерть! - Совершенно верно, - с лукавой ухмылкой ответил он, и в этот миг в комнату вбежала мадам Оуида в сопровождении полицейского констебля. - Вы все слышали, офицер? - спросил Филлип, и констебль утвердительно кивнул. Чарльз положил руку на плечо Эдварда. - Прости, Эдди, что подвергли тебя такому испытанию, но нам было необходимо иметь как можно больше свидетелей. Эдвард с несчастным видом повернулся к такой же несчастной кухарке, которая уже вовсю сотрясалась от рыданий. - Но почему, Гвинет? - спросил он. - Хозяин говорил, что любит меня, - прохныкала кухарка. - Обещал жениться, сделать меня хозяйкой дома. Будь иначе, стала бы я бегать к нему в спальню? - Я не желаю этого слушать! - воскликнул Эдвард, и Чарльз с грустью ответил: - Извини, братец, но придется. - Я едва не покончила с собой, когда узнала, что он лишь использовал меня, - продолжала Гвинет. - И решила отомстить. Я начала мало-помалу травить его. Все злобно смотрели на несчастную кухарку, и я вдруг почувствовала желание похлопать ее по плечу. Разумеется, я не могла оправдать ее поступок, но не могла и не испытывать сочувствия. Больше в комнате не нашлось ни одного сострадательного человека. Но кухарка стряхнула мою руку. - Как вы это делали? - спросил Филлип, стирая с лица желтоватый грим, придававший ему призрачную бледность. - Мы проверяли пищу и не обнаружили никаких следов яда. - Я не настолько глупа! - прошипела Гвинет. - Яд был в его ежевечернем виски с водой, которую я наливала из... - Вазы с ландышами! - выпалила я. - Вода, в которой стоят ландыши, делается ядовитой. И как я раньше не догадалась? Филлип с гримасой боли повернулся ко мне. - Да, миссис Уотсон, - сказал он. - Догадайся вы, нам не пришлось бы устраивать это представление. Когда полицейский увел рыдающую Гвинет, мадам Оуида спросила: - Ну, что, хороша я была? - Вы были сногсшибательны, моя дорогая, - ответил Филлип. - Даже если матрону не обмануло мое появение, то ваше бегство окончательно убедило ее, что мы подняли мертвеца из могилы. - Может быть, кто-нибудь объяснит мне, что тут происходит? - воскликнул Эдвард. - Да, - подхватила я. - И это должен быть ты, Джон. Начинай с мертвеца, который вовсе не мертв. Мой муж рассмеялся. - Хорошо, расскажу то, что услышал от Филлипа. Руперт Мэндевилл действительно думал, что его травят, а Филлип с Чарльзом разделяли это убеждение. После смерти отца их подозрение пало на Гвинет, но они не могли ничего доказать. Посвятив в свой замысел Дженкинса, братья принялись готовить западню. Они наняли женщину на роль медиума и начали проводить сеансы под предлогом поисков пропавшего завещания. Последний сеанс, который мы наблюдали нынче вечером, должен был стать потрясением для кухарки и вынудить ее открыть правду. Все получилось, хотя наш приезд поставил хитроумный замысел под угрозу срыва. Филлип и Чарльз понятия не имели, что Эдвард отправил нам письмо, однако, поняв, что мы не намерены убираться восвояси, решил посвятить меня в дело. Пока я был в комнате Филлипа и "осматрвал труп", Филлип на самом деле давал мне указания и взял с меня клятву хранить тайну. - И ты ничего не сказал даже мне! - вскричала я. - Чем меньше посвященных, тем лучше, - ответил Джон. - Кроме того, я хотел развеять ложный слух, пущенный тобой и Холмсом, и доказать, что умею держать язык за зубами. Теперь эта ваша "утка" поражена в самое сердце. Эту речь мой супруг произнес с таким самодовольным видом, что я возмутилась и сказала: - Все, больше я с тобой не разговариваю. - А я? - спросил Эдвард. - Мне-то почему не сообщили? - А потому, милый братец, что ты-то уж точно не умеешь хранить тайну, объяснил ему Чарльз. - Ты сразу же обвинил бы кухарку, и она, разумеется, упорхнула бы отсюда как птичка. Чарльз взял со столика бутылку и плеснул себе немного бренди. - Слава богу, все позади, - добавил он. - А теперь, доктор, поведайте нам, каким славным малым был наш папаша в молодости. Вскоре я отошла ко сну, а Джон еще долго травил фронтовые байки в гостиной. Когда он, наконец, вернулся в нашу комнату, я решила держаться стойко и даже не пожелала ему доброй ночи. Конечно, рано или поздно я снова начну разговаривать с ним. Вероятно, это произойдет уже в поезде, но я должна выдержать хотя бы полпути до Бэзингстока.