Семен Данилюк - Законник

Семен Данилюк

Законник 

«Cлужа закону, служу народу».

(надпись на фронтоне «Московского университета МВД России»)

Часть первая

30 ноября 2010 года, в двенадцатом часу ночи, к КПП элитного жилого комплекса «Товарищество достойных», в полукилометре от конечной станции метро «Лоськово», из лесного массива выбежал взъерошенный, вывалявшийся в грязи человек. C перекошенным от ужаса лицом он принялся что-то возбужденно выкрикивать, беспорядочно размахивая руками в сторону леса. Вдруг зашатался и рухнул перед шлагбаумом. Вызвали «Cкорую помощь». Не дожидаясь ее прибытия, охранники прошлись вдоль ограды и в трехстах метрах обнаружили еще одного, недвижно лежащего на скамейке мужчину. Одного в коме увезли в реанимацию. Другой умер еще до приезда врачей.

1

Ноябрьская пурга мела с отчаянной, молодою силой. То разжималась жалящей пружиной, подбивая под коленки редких, укутанных в воротники прохожих. То завивалась в клубок, норовя затормозить трамваи, ползущие от Ленинградского шоссе вверх по улице Зои и Александра Космодемьянских.

Заметенный трамвай с цифрой «23» натужно взобрался на пригорок, остановился напротив могучего, обрамленного гранитом cталинcкого здания с золоченой надпиcью на фасаде – «Академия министерства внутренних дел России».

С подножки ловко соскочил крепкий мужчина в вязаной шапочке и курточке на cинтипоне. Pазыгравшаяcя вьюга тотчас с разгону ударила его в неприкрытое лицо. Закрывшись рукавом, он налег грудью на густой воздух, энергично заработал ногами, будто попавший во встречный поток пловец, преодолел проезжую часть, добрался до дубовой, обитой позолотой входной двери и втиснулся внутрь.

Два постовых милиционера на проходной, за «рамкой», поёжились от порыва ворвавшегося ветра. Дождались, пока вошедший ожесточенно ототрёт щёки.

– Ваша фамилия? – старший наряда – прапорщик поднял с тумбы скрепленные листы.

– Стремянный. Но в списке искать бесполезно. Так что даже не парьтесь. Просто хотел юбиляру подарок передать, – стесняясь, мужчина достал из-за пазyxи пeрeтянутый георгиевской ленточкой пакетик. – Может, позвоните, чтоб кто-нибудь с кафедры спустился?

– Евгений… Геннадьевич? – прапорщик поставил в списке галочку.

– Геннадьевич, – огорошенно подтвердил Стремянный.

Прапорщик приветливо отстранился, пропуская гостя.

– Гардероб для приглашенных – справа. Торжественное собрание в актовом зале, – третий этаж по лестнице. Часа полтора как начали.

Он ткнул подбородком в сторону информационной доски, на которой поверх обычных объявлений о защитах диссертаций, заседаниях Ученых советов и утерянных шарфиках был пришпилен набранный на компьютере плакат – «Академия МВД поздравляет Илью Викторовича Гулевского с пятидесятилетием. Чествование юбиляра состоится в четырнадцать часов 30 минут, в Актовом зале».

Информация выделялась среди прочих не только красочностью оформления, но и скупостью, – ни званий, ни чинов.

Стремянный, согреваясь, прошелся по безлюдному вестибюлю. Обычно в это время всё здесь было наполнено гомоном. Беспрестанно ухала тугая дверь со двора, – слушатели после занятий торопились успеть до закрытия столовой. Преподаватели, перед тем как разойтись по домам, уже одетые, обсуждали последние новости. Но сегодня даже книжный киоск закрылся с обеда. А сувенирный ларек, похоже, и вовсе не открывался. Лишь из столовой доносилось ожесточенное звяканье посуды, – там готовились к банкету. Ни души. Разве что старушка-гардеробщица, навалясь локтями на барьер, с сомнением рассматривала легкомысленную шапочку и линялую куртчонку запоздалого визитера. За спиной её меж привычных милицейских и военных шинелей виднелись отороченные мехом кожаные пальто и – на специальных тремпелях – норковые женские шубки.

– На торжественное? – на всякий случай уточнила она, и лишь после этого неохотно втиснула куртяшку меж двух дублёнок поплоше.

Стремянный оправил перед зеркалом джемпер в ёлочку, огладил жесткий, пошедший в седину ёжик. Огорченно приметил ссутулившиеся плечи.

– М-да, – пожаловался он гардеробщице. – Прежняя гренадерская выправка дала усадку.

Гардеробщица сочувственно хмыкнула, – гренадер и ныне оставался вполне справным.

Со стороны внутреннего двора в одном кителе заскочил молоденький старший лейтенант милиции. Теребя подмороженное ухо, он подбежал к столовой, непонимающе подергал запертую дверь, глянул на доску объявлений и, спохватившись, задумался.

– Где народ, браток? – обратился к нему Стремянный.

– Как это? – не понял старлей. Ткнул в объявление. – Так вот же.

– И что за гусь этот самый Гулевский, из-за которого всё опустело?

Похоже, вопрос этот в стенах Академии выглядел бестактностью.

Старший лейтенант дико скосился, фыркнул уничижительно и, не ответив, припустил к лестнице.

По лицу Стремянного пробежал хулиганистый лучик, – по его мнению, розыгрыш удался.

Он двинулся следом за всполошным старлеем. Но тут на лестнице раздался мелкий дробот ног. Кто-то второпях, через ступеньку сыпал вниз.

Заслышали шаги и постовые на входе.

– Может, закончили? – предположил один.

– Как же, жди. Чтоб наши говоруны в полтора часа уложились… Должно, еще кого-то принесло, – определил старший наряда.

В вестибюль с озабоченным и несколько шалым лицом вывалился запыхавшийся подполковник внутренней службы – помощник начальника Академии Видный. На округлой, окаймленной ровненьким газончиком волос лысине блестели капельки пота.

– Подтянулись, прокуратура прибывает, – скомандовал он на ходу. – Поздновато сообщили. Так что с минуты на минуту. Быстро у входа поработали веничком, чтоб ни снежинки…

Парадная дверь распахнулась, удерживаемая услужливыми руками. В образовавшемся проеме появился человек в погонах генерал-полковника на запорошенной прокурорской шинели – заместитель Генерального прокурора России Валерий Георгиевич Толстых. Следом втиснулись два дородных полковника. Один – едва различимый за огромным букетом, руку другого оттягивал тяжеленный пакет.

Пройдя меж вытянувшихся постовых, генерал от прокуратуры оббил мокрый рукав.

– Ну и погодка, от машины всего-то десяток шагов, и – пожалте – готовый Дед Мороз, – вместо приветствия сообщил он Видному.

– Не опоздал, надеюсь?

– Почти нет. Велено раздеть вас в приёмной.

– А чего Резун сам не встретил? – Толстых насупился. – Или как вторую звезду на погоны получил, заподло стало?

– Начальник Академии в президиуме, ведёт торжественное заседание, – Видный аккуратной ладошкой смахнул снег со спины обидчивого прокурора; прихватив под локоток, повлек к лифту. – Остальные уже здесь: из Верховного Суда, из Минюста, ИГПАНа… Да все, считай, – оборвал он себя. – Наш замминистра и председатель правового комитета Госдумы с утра заезжали.

– Слышал, орденом наградили, – завистливо припомнил Толстых.

– Представили, – подправил Видный. – Подтверждение ещё вчера получили. Ждали, что подъедут из Администрации – для официального вручения. Но перезвонили, – срочное совещание у президента. Так что официально вручат позднее, в Кремле.

– Я тоже не надолго, – заслышав, что «кремлевских» не будет, Толстых заторопился. – У нас у самих коллегия идёт. И то невиданное дело – Генеральный специально отпустил зачитать адрес. Все-таки, говорит, не кто-нибудь – Гулевский! – высокий гость ностальгически покачал залысой головой. – Сколько этот ваш Гулливер жил из меня вытянул, когда мы с ним нынешний УПК(сноска – здесь и далее: УК – уголовный кодекс; УПК – Уголовно-процессуальный кодекс) создавали.

Видный поспешил спрятать усмешку. Таких создателей, как Толстых, числилось десятка полтора военных и гражданских генералов. Почитай, всё высшее правовое начальство страны поспешило записаться в разработчики. Но ни для кого не было секретом, что реальными творцами блока российских уголовных законов были несколько видных ученых-правоведов. И, прежде всего, конечно, Гулевский. Один из тех, кого за всеядность называли многостаночниками. С первых шагов в науке Гулевского в равной мере интересовали уголовное и уголовно-процессуальное законодательство, азартно вгрызался он в проблемы криминологии и пенитенциарной политики. В каждой из этих специфических отраслей научные труды Гулевского значились среди основополагающих.

– Руководство Следственного комитета, надеюсь, здесь? – вскользь поинтересовался зам Генерального.

Но эта небрежность не обманула опытного аппаратчика Видного.