Завещание красного Сен-Жермена - Екатерина Барсова

Екатерина Барсова

Завещание красного Сен-Жермена

* * *

Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет уголовную, административную и гражданскую ответственность.

© Барсова Е., 2024

© Оформление. ООО «Издательство „Эксмо“», 2024

Глава первая

Ночная гостья

Все, что неожиданно изменяет нашу жизнь, – не случайность.

Александр Грин

Москва. Наши дни

Звук вырвал Серафиму из сладкого сна. Она не сразу услышала звонок: он доносился до нее как сквозь толщу воды. В мозгу раздался тревожный сигнал, и она открыла глаза. Мобильный звонил, елозя по тумбочке, и она схватила его в руки, даже не посмотрев на экран дисплея. Очень хотелось, чтобы это был Гуджарап. Она вот уже несколько дней не имела от него никаких известий и страшно переживала по этому поводу. При этом ее воображение рисовало картины одну кошмарней другой. Она гнала от себя эти видения, твердила, что слишком беспокоится и поэтому нагнетает ситуацию.

Как психолог она понимала, что неизвестность всегда тревожит – в неизвестности таятся тревога и кошмары, – и все же успокоиться не могла, как ни старалась.

В этом была, как говорили психологи, созависимость: когда ты уже не самостоятельная единица, а существо, настроенное на одну волну с мужчиной. И твои настроение и самочувствие в немалой степени, а иногда и целиком зависят от него. Все передовые психологи твердили: надо как можно скорее пытаться вырваться из этого состояния, это ловушка для женщины… ее погибель. Странно, что Серафима большую часть жизни думала именно так: она культивировала собственную независимость и самостоятельность с той самой поры, когда погибли родители и у нее на руках осталась Ангелина, младшая сестра. Ей пришлось заменить той и мать, и отца… Серафима не то чтобы поставила на своей жизни крест, но всегда думала прежде о сестре, а потом уже о себе. Даже когда Ангелина выросла, она не могла расслабиться, стать хотя бы чуточку легкомысленней и беспечней. И так было до тех пор, пока она не встретила Леонарда Гуджарапа. Их встреча произошла благодаря странному, почти фантастическому стечению обстоятельств. Он работал в полиции. Их пути пересеклись, когда был убит его дядя, ювелир. Вряд ли это можно было назвать приятным знакомством. Он допрашивал ее, подозревал в этом убийстве, так как она встречалась с ювелиром незадолго до его смерти[1]. Тогда она думала об одном: как бы выдержать этот допрос и не упасть в обморок. А потом… судьба со скрипом развернула свое колесо в другом направлении, о котором она не думала не гадала. У них начался роман. Так иногда гримасы судьбы превращаются в подарки

Фортуны.

Кто бы подумал, что судьба столкнет ее, представительницу древнего рода Анастасьевских, и полицейского с экзотической фамилией Гуджарап. В нем причудливо смешались несколько кровей. А вообще он был красив как бог. И сложен так же. Иногда Серафима спрашивала себя, что он нашел в ней, и не находила ответа, пока ее знакомая – психолог, которая была старше ее на добрые двадцать лет, – не сказала, на секунду закрыв глаза:

– Не спрашивай об этом. Никогда. А то она улетит.

– Кто? – не поняла Серафима.

– Удача, любовь. Амур. Ты думала когда-нибудь, почему символ любви – это амурчик с крыльями и со стрелами? Ну, стрелы еще понятно… А крылья? Ведь он летает, где хочет, и стреляет, в кого хочет. Древние были правы, говоря о слепоте любви… Мы слишком многое анализируем и не доверяем жизни. А она потом не доверяет нам и обходит стороной.

– Я все поняла и больше задавать таких вопросов не буду, – сказала Серафима.

– Ну правильно. Ты же умная девочка. Психологией занялась, чтобы разобраться в себе, правда?

Это было нечестно. Говоря психологическим языком, нарушались ее личные границы. Серафима нахмурилась.

– Не буду! – подняла руки вверх Вера Филипповна. – Я не права. Пойдем-ка чай пить ко мне в кабинет.

Вера Филипповна была практикующим психологом, и Серафима зашла к ней по одному вопросу. Этот разговор она запомнила.

И все же, как ни гнала она от себя эти мысли, иногда они проскальзывали. Что? Что Леонард мог найти в ней?

Но ведь любят не за что, а вопреки… – как считают некоторые коучи и специалисты по отношениям. Вопреки рациональным объяснениям. Вопреки здравому смыслу. Иногда вопреки благоразумию…

Это были очень опасные вопросы, которых Серафима старалась избегать. Ради собственного же душевного спокойствия…

Взяв телефон в руки, она увидела на дисплее незнакомый номер. Нет, это не Гуджарап. Она испытала разочарование, и поэтому ее голос звучал сухо.

– Я слушаю. – Она покосилась на часы на стене.

Было начало двенадцатого. Поздновато для звонков незнакомых людей!

– Серафима? – голос был с легким акцентом. – Это Анжела. Мы познакомились в Италии. Недавно.

Память услужливо нырнула в недавнее прошлое. В их поездку с Гуджарапом в Италию. Когда ей захотелось собственными глазами взглянуть на ангела на кладбище в Стальено, в Генуе. Надгробие ее предка – Марии Анастасьевской. Поездка была чудесной…

– Да. Конечно. Помню.

– Я сейчас в Москве. Я могу зайти к тебе?

– Вы в отеле?

В голосе послышалось колебание:

– Нет. Не успела забронировать. Подумала, что могу остановиться у тебя. Давай на «ты». Мы же были на «ты». Там, в Италии.

– Давай. Анжела… я… приезжай. Я тебе продиктую адрес. Ты во сколько будешь?

– Скоро. Записываю, – откликнулась Анжела… – Сейчас. И спасибо тебе. Ты очень-очень добрая. Я так сразу и поняла, когда познакомилась с тобой.

Закончив разговор, Серафима принялась срочно делать уборку в квартире, доводя ее до идеального состояния. Было нечто странное в том, что Анжела, не близкая знакомая, вдруг звонит ей и хочет остановиться у нее. При этом она не договорилась заранее и не предупредила о своей поездке в Москву. Анжела была полурусской-полуитальянкой. Ее мать вышла замуж за итальянца, и Анжела стала плодом интернационального брака. Она моложе Серафимы. Ей двадцать пять лет. Жгучая брюнетка с копной жестких вьющихся волос и белоснежной улыбкой. Как смутно поняла Серафима, она работала в каком-то научно-исследовательском институте и подавала большие