Наташа Купер - Жертва Страница 10

В коридоре Магнус положил руку сыну на голову, потрепал его светло-русые волосы и тихо пробормотал, что теперь мальчик будет чаще видеть маму и разве это не здорово?

— Нет, — простонал ребенок голоском, похожим на крик чайки.

Он не обхватил отца руками, а просто прижался изо всех сил к его коленям и повторил:

— Нет.

Триш давно следовало привыкнуть к таким сценам, но она не могла и каждый раз страдала вместе с клиентами. Она медленно направилась вдоль коридора, чувствуя, как от легкого ветерка колышется юбка. Магнус заметил движение и на секунду отвернулся от несчастного ребенка.

— До свидания, мисс Магуайр. — бросил он вскользь, даже не пытаясь скрыть своих чувств.

Алекс упирался, и матери пришлось буквально оттаскивать его от отца.

— Да брось, Триш, — прошептал ей на ухо солиситор. — Ты больше не можешь ничего сделать. Сейчас мальчика забирают только на обед. Его ведь не навсегда с отцом разлучают. Он привыкнет еще до того, как переедет к матери окончательно. Дети всегда привыкают.

Они отвернулись от Хирсонов и спустились по лестнице.

— Я понимаю, у тебя сердце разрывается, — сказал солиситор, — но ты сделала все, что могла, Триш. Нет никакого смысла так расстраиваться.

— В таком деле не расстраиваться трудно, — сказала Триш и протянула коллеге руку.

Солиситор пожал ее, и они разошлись в разные стороны.

Фил Редстоун, напомнила себе Триш, чтобы поскорее отвлечься от Алекса и его отца. Слава Богу, у нее всегда хватало работы, и не было времени раздумывать о проигранных делах.

Контора Фила располагалась совсем недалеко от конторы Триш, поэтому она забежала туда по пути к себе в кабинет и спросила у старшего клерка, можно ли написать мистеру Редстоуну записку. Клерк предложил ей устроиться за столом в комнате ожидания, и Триш принялась за работу.

Дорогой Фил. Прости, что не смогла поговорить с тобой сразу. Торопилась на слушание. Кстати, дело я проиграла. Со всеми случается. Не знаю, слышал ли ты, что я занялась делом Деборы Гибберт. В любом случае мой интерес никак не связан с апелляцией. Я просто консультирую создателей телевизионного фильма. Никакой охоты на ведьм. Думаю, там вообще не за кем охотиться, если ты понимаешь, о чем я. Давай как-нибудь выпьем по стаканчику. Например, в «Эль-Вино». Если надумаешь, позвони мне.

Она надеялась, что ее объяснения хотя бы отчасти успокоят Фила. Оставив письмо клерку, Триш вернулась в контору, где ее ждал секретарь. Она рассказала, как все получилось с Хирсонами, а Дэйв пожал плечами и заметил:

— Жаль. Хотя все мы где-то выигрываем, где-то проигрываем.

Триш сцепила руки, чтобы невзначай не ударить его. Ей не терпелось оказаться в кабинете и сесть за статью о защите детей, которую она писала для нового юридического журнала. Гонорар за статью обещали такой маленький, что он едва покрывал расходы за пересылку материала по электронной почте, однако для Триш деньги не имели значения. Главное, статья была очень важной.

Последний абзац давался с трудом, и Триш все еще корпела над ним, когда позвонил Дэйв и сказал, что пришла Анна Грейлинг.

— Будь добр, попроси ее подождать пять минут, пока я не закончу со статьей. Пускай посидит в приемной.

Однако после звонка Триш так и не смогла сосредоточиться. Ей никак не удавалось подобрать верные слова, чтобы сделать финал ярким и выразительным. Мысленно пожав плечами, она сохранила сделанную работу, отправила редактору электронное письмо с обещанием сдать статью завтра и выключила компьютер.

— Привет, Анна, — сказала она, появившись через пару минут в приемной. — Спасибо, что пришла. Давай прогуляемся, а? На свежий воздух хочется.

— Конечно. Как скажешь.

Они прогулялись до лужайки перед Темплом.[5] Здесь уже устроились две веселые компании с бутылками пива, но вдоль берега реки оставалось достаточно свободного места. Под деревьями стояли скамейки, и дул прохладный ветерок. Рядом с набережной Виктории, сразу за ограждением, ревел автомобильный поток, и все-таки здесь было уютно. Над рекой по бледно-голубому небу плыли легкие белые облачка, будто нарисованные акварелью.

— Ну, что ты думаешь о Деб? — спросила Анна, когда они наконец устроились на одной из скамеек.

— Она мне понравилась.

— Великолепно!

Анна подвинулась поближе к Триш и стиснула обе ее руки в горячих, влажных ладонях.

— Что в этом великолепного?

Уловив в собственном голосе резкое неодобрение, Триш подумала, что отчасти переняла от Джорджа его нелюбовь к чрезмерной экспрессии.

— Ну как же! Ты не представляешь, как я ценю твое мнение, — сказала Анна уже спокойнее и отпустила руки Триш. — Если бы ты не согласилась со мной по поводу Деборы, мне пришлось бы полностью отказаться от идеи фильма.

— Я думала, ты так загорелась ее историей, что готова на все, лишь бы вытащить Деб из тюрьмы.

— В общем-то да… Просто я в последнее время немного сомневалась, вот и хотела, чтобы кто-нибудь из профессионалов согласился с моим мнением. Расскажи, почему она тебе понравилась?

— Отчасти из-за того, как она говорила о своей сокамернице, — ответила Триш, уловив в голосе Анны необычную для журналистки неуверенность и силясь разгадать ее причину. — Отчасти из-за того, как Дебора пытается защитить дочь и…

— И?..

— Ну, и потому что мать Деб так любила ее, что готова была признаться в убийстве, лишь бы спасти дочь от тюрьмы.

Теперь пришла очередь Анны удивленно поднять брови. Триш не стала рассказывать, как невыносимо ей думать о матери Деб. Бедная женщина умерла в полной уверенности, что ее любимая дочь оказалась убийцей и проведет всю оставшуюся жизнь в тюрьме. Триш согласилась поработать над фильмом не столько ради Анны или самой Деб, сколько ради несчастной матери.

— А ты? — спросила она, зная, что Анна ценит материнские чувства далеко не так высоко. — Почему Деб заинтересовала тебя?

— Если честно, — доверительно, но несколько театрально прошептала Анна, — она любопытна мне не столько как личность, сколько как символ. Говоря по правде, я собираюсь использовать бедняжку в корыстных целях.

— Ах, вот оно что…

Немного искренности, и Триш, как обычно, почувствовала себя гораздо комфортнее. Пусть искренность и была не из приятных.

— Как же ты собралась ее использовать?

— Мне надо срочно сделать популярную программу, понимаешь? А людей ничто так не заводит, как громкие истории об ошибках в системе правосудия. Зрители обожают истории в стиле «поубивать бы всех этих юристов».

Триш нахмурилась. Обычно Анна не бывала так поглощена собой, чтобы мимоходом оскорблять друзей, в помощи которых — по ее же собственным словам — она нуждается.

— Короче, я поспрашивала немного и выбрала историю Деб. В ней есть все необходимое — ужасное преступление, несчастная мать четверых детей, верная жена и преданная дочь попадает в тюрьму за убийство, которого не совершала. И попадает она туда из-за некомпетентности адвоката-мужчины и всего общества, где правят такие же, как он. Чего еще нужно современной зрительнице?

Триш обдумала следующий вопрос. Спросить ей хотелось о многом, однако она почти ничего не знала о телевидении и поэтому вынуждена была принимать слова Анны на веру, чего обычно старалась не делать.

— Есть только одна проблема, — сказала она наконец. — Точнее, две.

Анна скривила рот.

— Какие проблемы?

— Во-первых, я не вижу ничего, что доказывало бы невиновность Деб, хотя история с пакетом звучит очень правдоподобно. Во-вторых, у тебя нет никого, кто дал бы показания в ее пользу. Единственный стоящий свидетель — мать Деборы — мертв.

— Мы подберем актеров и снимем собственную версию того, что случилось, и…

— Ты не можешь сделать такую передачу только с помощью актеров. По-моему, здесь надо показать реальных людей и их страдания.

— Ну конечно! У нас есть муж Деборы и ее старшая дочь. Вот уж кто точно страдает, так это они! Кроме того, у нас будут все те люди, которых ты найдешь, когда опросишь главных свидетелей. — Анна казалась более уверенной в судьбе своего проекта, чем хотела признать. — Я убеждена, никто не разузнает всех подробностей лучше, чем ты. Ну и, разумеется, у нас будут эксперты — юристы и медики.

— Кто именно?

Анна склонила голову набок, по всей видимости, пытаясь выглядеть как маленькая наивная озорница, а на самом деле напоминая мопса, который сожрал хозяйский обед и теперь страдает от несварения желудка. Триш еле сдержалась, чтобы не сказать о своих ассоциациях Анне.

— Ну, во-первых, — начала та, — о юридической стороне дела расскажешь ты сама. Затем…

— Даже не надейся, — отрезала Триш. — Я согласилась проконсультировать тебя, а не выступать перед камерой. Я не собираюсь прилюдно критиковать работу Фила Редстоуна. Особенно в преддверии апелляции, которую подают солиситоры Деб. Не исключено, что ее обоснуют некомпетентностью Фила.