Елена Михалкова - Водоворот чужих желаний Страница 13

— Я хочу найти их и убить, — обыденно сказал Макар вполголоса. — Они мне нужны. Расскажите, Зинаида Яковлевна, прошу вас.

— Свидетель не соврал, а ошибся, — бросил он Бабкину с порога, вернувшись из больницы. — Ему показалось, что грабитель ударил Зинаиду Яковлевну ножом, и та начала падать. Однако видеть этого он не мог — Белова стояла к нему спиной. На самом деле ей стало плохо, когда она поняла, что произошло, и ее затащили в машину. Затем сказали, чтобы она убиралась из города, иначе убьют.

— И где она спряталась?

— Говорит, в родной деревне.

— Разумно. «От бандитов прячься в глуши, от ментов — в столице».

— Именно так. Но ей больше и некуда было ехать, а в деревне родственники. Девять лет назад у них случился большой пожар, и после него она соврала, что все ее документы в нем-то и сгорели. В суматохе-неразберихе ей выдали новые, на новую фамилию. Точнее, на старую — Белова она по покойному мужу. Зинаида Яковлевна осмелела и вернулась обратно, устроилась дворником. И до сих пор боится, что те трое ее найдут.

— Кто они, Белова сказала?

— Да. Поэтому исследовать ее биографию нам больше не нужно. Ищем вот этих людей. — И Макар положил на стол записную книжку, открытую на странице с одной-единственной фамилией.

Несколько дней Николай ходил, погруженный в себя. Со стороны он выглядел чуть более задумчивым, чем обычно, но в мыслях его возникали и рушились целые миры, в центре которых был он, простой тракторист Коля Хохлов. Николай опасался любопытных расспросов и внезапного пристального внимания жены, которая с недоверием поглядывала на русалку, а потому старался контролировать себя на людях. Ни к чему ему сейчас расспросы.

Словно человек, поймавший золотую рыбку и обдумывающий три желания, Николай прикидывал, о чем попросить русалку так, чтобы желание его устроило. Он боялся, хотя красавица из Марьиного омута об этом ничего не говорила, что количество желаний будет ограничено, и старался как можно полнее и лаконичнее сформулировать их в уме.

— Просто сказать — жизнь изменить, — бормотал он под шум работающего трактора. — Нужно еще объяснить, как именно менять. Значит, сначала надо самому понять.

После трех дней раздумий и примерок на себя разных судеб Николай решил окончательно: в Кудряшове он не останется. Поедет в Одессу. Почему именно в Одессу, он не мог бы толком объяснить, но знал, что хочет туда — к морю, чайкам, кораблям в порту и небрежно сплевывающим морячкам, видевшим полмира. Оставалось решить вопрос с родней и Фаиной. Николай не знал, может ли русалка сделать так, чтобы он исчез из их жизни, как будто его и не было, но предполагал, что не может. «Просто так исчезнуть — нельзя, не по-человечески это. Файка убиваться станет… да и родители. Что ж придумать-то такое?»

Он вспомнил Оксану, которую не видел с той ночи, и на миг прикрыл глаза. Эх, а может, не надо ему никакой Одессы? Загадать желание: пусть все устроится, чтобы Оксана стала его женой, а Фаина… А Фаина — Гришкиной. Пусть. Он бы даже и не ревновал, если б так все случилось. Нарожала бы ему Оксанка детишек, и жили бы они припеваючи. А то и в самом деле — в Одессу с ней вдвоем. Ох, елки, как же лучше-то придумать?

От мыслей его отвлек Колька Котик — прибежал, жестами заставил заглушить машину и проорал:

— Фаина просила тебя до магазина дойти — там, говорят, конфет привезли. А она сама не успевает!

— В обед дойду! — крикнул в ответ Николай. — Каких конфет-то?

— Я почем знаю?

В перерыве Николай вспомнил о просьбе жены и, чертыхаясь, поплелся к магазину. Солнце припекало, и по дороге он успел десять раз мысленно сказать Файке все, что думает об ее глупой просьбе: «Сладкого ей захотелось! Сейчас еще в очереди стоять, слушать, как старухи языки чешут…»

В магазине было не протолкнуться: Николай даже внутрь заходить не стал, присел в теньке на деревянные ступени. Из-за приоткрытых дверей слышались молодые женские голоса — девчонки стояли возле выхода, и от Николая их отделяла только стена. Голоса были незнакомые, и тракторист удивился: «Кто такие? Откуда?»

Насмешливо брошенная фраза заставила его вздрогнуть и прислушаться.

— Люба, как купалось-то ночью? Водяные за пятки не хватали?

— Зря вы со мной не пошли! В город вернемся — всем расскажу! А вы чем будете хвастаться? Как сорняки на колхозных полях пололи?

Дружный смех.

— Ну почему… — возразил другой голос, тоненький. — Вон, Верка себе красавца в селе приглядела!

— Так Любаша тоже красавца нашла, только молчит, как партизанка.

— Люб, признавайся, кого ночью выловила?

— Да ну вас! За очередью смотрите, а то без конфет останетесь! А ты, Верка, болтушка…

— Ну а что я? — снова смешки. — Разве нельзя говорить? Смешно же вышло с тем парнем, правда?

— Люба, расскажи!

— Расскажи, все равно делать нечего!

— Ой, краснеет! Девочки, вы посмотрите — краснеет!

И снова смех.

— Давайте я расскажу, раз Любка молчит. В общем, девчата, взбрело в голову нашей Любочке искупаться ночью. Между прочим, нагишом!

— Не может быть!

— Ну, Любовь Витальевна, ты даешь!

— Не перебивайте, слушайте дальше. И кого, вы думаете, она встретила на берегу?

— Корову!

— Водяного!

— Председателя сельсовета!

— Хи-хи-хи! И говорит Любка председателю сельсовета страшным голосом…

— Нет, лучше председатель говорит Любке страшным голосом: исполни три желания, золотая рыбка!

— Ладно, пусть дальше сама излагает.

— А что излагать-то? Подумаешь, рыбака немножко подурачила! Ой, у него такое лицо смешное было — вы бы видели! Только Володьке не говорите, хорошо?

— Вот прямо сейчас пойдем и выложим все твоему Володьке!

— Точно! Он, наверное, сразу рыбачить ночью побежит.

— Чтобы и ему русалка попалась!

— Или председатель сельсовета! Ха-ха!

Николай сидел с каменным лицом. Затем встал, зашел в магазин, остановился около дверей. Оглядел всю стайку.

Им было лет по семнадцать-восемнадцать, не больше. Все тоненькие, как спички, в перепачканных штанах и футболках, белокожие. Одним словом — городские, хоть и косынки на головах повязаны.

Она стояла в середине — темноволосая, зеленоглазая, с пухлыми яркими губами. Очень юная — он даже удивился, как мог принять ее за женщину. Хотя… темно ведь было, да. Сейчас он видел, что не красавица, а просто очень симпатичная девчонка, единственная из всех с хорошей фигурой: высокой крепкой грудью, покатыми бедрами.

Николай смотрел на нее, и она залилась краской, опустила глаза.

— А вам… вам что надо? — с вызовом, за которым скрывалась робость, спросила одна из девчонок — маленькая, рыжая, с забавными хвостиками, рожками торчавшими из дырочек в косынке.

— Русалка, значит? — спросил Николай каким-то чужим, скованным голосом.

Та кивнула, не поднимая глаз.

— Вот оно что. Русалка.

Он покивал как заведенный, стоя на месте, и по тишине, воцарившейся вокруг, понял, что нужно уходить. Мимо него протиснулась старая Нонна Иванова, подмигнула, в шутку толкнула в плечо.

— Что киваешь-то, словно телок, а? — Громкий голос ее разнесся по всему магазину, на них стали оборачиваться. — Вишь, каких ягодок к нам прислали сорняки полоть? Вот! Посмотрел — и иди своей дорогой, чай, у тебя жена имеется!

В магазине засмеялись, стали переговариваться. Николай повернулся и вышел, пошел прочь от магазина. Вслед ему что-то крикнул женский голос, но он не обернулся. Вот оно что, значит. Русалка.

Ощущение было такое, будто он лежал под солнцем весь день, а потом его заставили встать. Перед глазами то и дело вспыхивали черные пятна, и в конце концов Николай вынужден был сесть в траве возле забора, прислониться к нему спиной. Пятна пропали.

Он восстанавливал в памяти все произошедшее и теперь не находил в нем ни одной детали, которую нельзя было бы объяснить. На все, на все находился до омерзения банальный и рациональный ответ, и неожиданная уступчивость Оксаны обернулась всего лишь тягой похотливой бабы, воспользовавшейся удобным случаем.

Николай сидел в траве, невдалеке от него прохаживались куры, и совершенно черный блестящий петух с красным гребешком поглядывал на него настороженно и одновременно воинственно. Но кур Николай не видел. Он видел, как рушится любовно придуманная им для себя жизнь — новая, совсем другая, с чистого листа.

«Не будет тебе Одессы. Не будет моря. И жены Оксаны тоже не будет. Ничего ты не начнешь, Коля Хохлов, — чудес-то не бывает! А ты хотел русалку сделать, чтоб она тебе желания исполняла? Во дурень-то, а! Посмотрите на дурачка, пока он в лес не убежал! Из дерева вырезал… старался… чтоб как живая, чтоб такая же красавица. Вон она, твоя красавица — в магазине за конфетами стоит!»