Наташа Купер - Жертва Страница 26

— Нет, не рискую, — ответил Чейз, на сей раз довольно громко. — Дебора Гибберт является частью моей кампании за права граждан на справедливый суд. Сколько можно повторять одно и то же? Все понимают, какое огромное это имеет значение. Мой интерес к Деб не имеет никакого отношения ни к тебе, ни к тому, что у нас с ней было сто лет назад. Я собираюсь провести громкую кампанию, которая не принесет нам ничего, кроме выгоды. Моя популярность у избирателей резко возрастет. Сама увидишь.

Триш удивленно подняла брови. Вот так признание! После него Малкольм Чейз выглядел довольно неприятным типом. Однако если его жена, как леди Макбет, все время подталкивала супруга к очередным политическим вершинам, он мог выдумать такое объяснение специально, чтобы отделаться от ее упреков.

— Что за ерунда, — отрезала она. — Во-первых, твоя кампания принесет пользу только в том случае, если ты вытащишь свою Деб из тюрьмы. Насколько мне известно, на это нет никаких шансов. Во-вторых, все знают, что она одна из твоих бесчисленных бывших любовниц. Хуже того, поползли слухи, будто все последние годы ты продолжал сохнуть по своей Гибберт и влюблен в нее до сих пор. Если ты сделаешь этот идиотский телефильм, я…

— Что? — Теперь в голосе Чейза звучало не меньше злости и презрения, чем у его супруги. — Ты меня бросишь?

— Вполне возможно.

— Не будь дурой. Тот факт, что ты замужем за членом парламента, помогает твоей карьере. Я знаю, если бы не политика, ты давным-давно бросила бы меня. Ты ведь уже собиралась уйти, во время прошлых выборов, когда я мог не получить места в парламенте.

— Значит, по-твоему, наш брак — не больше, чем общество взаимной поддержки? Ты это имел в виду?

— А ты смогла бы придумать еще хоть одну причину, по которой мы до сих пор вместе? Думаю, я не смог бы, даже если бы ломал голову целую неделю.

Никакого слышимого ответа от его супруги не последовало.

В гостиной появилась Сэлли с тряпкой, газетами и ведром с водой и моющим средством. Пока она собирала с пола кашу из битого стекла, крови и спиртного, Триш вздрагивала от грохота, доносящегося со второго этажа. Спустя десять минут, после того как все успокоилось, она вздрогнула снова — на пороге длинной гостиной появился мистер Чейз собственной персоной, в безупречном костюме и подчеркнуто спокойный.

— Здравствуйте, Триш, — сказал он и протянул руку с таким видом, будто встретил дражайшего друга. — Я так рад снова видеть вас! Как вы тут?

Салли что-то невнятно пробормотала и выскользнула из комнаты, прихватив ведро. Чейз на нее даже не взглянул. Все его внимание было сосредоточено на Триш.

— Неплохо, — ответила она и встала пожать руку хозяину дома.

Кто-то сбежал со второго этажа, стуча по лестнице высокими каблучками, и почти сразу громко хлопнула входная дверь. В гостиной затрясся стеклянный шкафчик с антикварной посудой, и будто от подземного толчка вздрогнули стены.

— Моя жена, — невозмутимо сказал Чейз. — Она так много работает, что все время куда-то опаздывает и летит как на пожар. Итак, перейдем к делу.

Он подошел к окну с двойными рамами. Дневной свет с улицы упал ему на лицо, и Триш заметила, что ссора все-таки не прошла для Чейза бесследно. Его глаза наполняла такая боль, какой Триш никогда прежде в них не замечала. Улыбка казалась беззащитной, и Триш вдруг увидела в Чейзе не взрослого человека, а обиженного ребенка, что сразу подействовало на нее обычным образом.

Когда он прикоснулся к ее руке и предложил сесть, Триш показалось, что они знают друг друга гораздо ближе, чем бывает после одной-единственной встречи. Теперь он ей нравился. Ей хотелось успокоить его. Триш чувствовала, как ее наполняют тепло и доверие к Чейзу. Она знала, что глаза ее светятся симпатией, и сразу заметила, как изменилось его лицо. Она подвинулась ближе, теплые чувства к нему грели ее все сильнее. Наконец Триш поняла, что заходит чересчур далеко, и одернула себя.

Она знала, что слишком чутко отзывается на несчастья других людей, и ничего не могла с собой поделать. В прошлом это доставляло Триш немало проблем, а тем, кому она пыталась помочь, не приносило особой пользы. Мало-помалу она научилась контролировать свои инстинкты и направлять их в нужное — точнее, профессиональное — русло, не обнадеживая ни друзей, ни клиентов понапрасну.

Триш напомнила себе, что Малкольм Чейз, во-первых, источник информации, а во-вторых, возможный участник телевизионного проекта. Он не был обиженным ребенком. Его несчастья еще не давали основания относиться к нему с симпатией и доверием.

Триш сдержанно улыбнулась и села на дальний край дивана. Чейз уселся рядом, гораздо ближе, чем следовало. Она рассказала все, что успела выяснить для будущего фильма, умолчав только о том, как сильно ее раздражали бестактные и непомерные требования Анны. Голос Триш звучал отстраненно, как у настоящего профессионала, и Чейз, к огромному ее облегчению, снова отодвинулся на другой край дивана.

— Звучит весьма неплохо, — проговорил он, когда рассказ был окончен, и посмотрел на Триш с обожанием, будто считал ее самой чудесной и красивой женщиной на свете.

Она поняла, что Чейзу досаждают его собственные инстинкты, и он бессознательно нуждается в сочувствии собеседников. Триш почувствовала себя увереннее.

— Вы продвинулись гораздо дальше, чем признались по телефону, — добавил Чейз.

— Но не настолько далеко, насколько следовало бы. Кроме того, меня очень беспокоит одно обстоятельство.

— Вот как? Что за обстоятельство?

— Доктор Фоскатт мне очень не понравился.

— Ничего удивительного, — со смехом ответил Чейз. — Судя по всему, он крайне неприятный тип.

— Я знаю. Разве вы не понимаете, в чем дело? Когда Деб встречалась с ним в последний раз, она была в полном отчаянии. Деборе требовалась помощь, а он ей отказал. Ни к кому другому она обратиться не могла.

Чейз опять посмотрел на Триш с восхищением.

— Будь я на месте Деб, — продолжала она, — его высокомерный отказ довел бы меня до белого каления. Я бы вполне могла сделать что-то такое, чего никогда…

— Вы не должны так думать, Триш. Никогда.

Чейз говорил очень быстро, и его слова звучали искренне. Однако он оставался политиком, а значит, мог включать искренность, как воду из крана.

— Я ведь говорил вам, Триш. Я знаю наверняка, что Дебби не могла совершить убийство.

— Не могла? Несмотря на то что из-за постоянной мучительной боли отец сходил с ума и все время оскорблял Деб? Несмотря на то что ее мать из последних сил старалась помочь мужу, но с каждым днем только угасала и угасала?

Чейз покачал красивой головой. Его волосы даже не колыхнулись. Встав с дивана, он налил себе бокал вина и снова присоединился к Триш.

— Хорошо. Если вы не можете представить, что она убила отца предумышленно, то как насчет несчастного случая? Предположим, она очень хотела помочь отцу избавиться от боли и вспомнила о лекарстве, которое год назад помогло ей самой. Она могла дать отцу тот препарат, не зная, что его опасно сочетать с другими таблетками.

— Нет, Триш.

В голосе Чейза мелькнуло раздражение. Он сделал такой огромный глоток вина, что Триш удивленно замерла.

— Любой, кто знает Дебби, скажет вам, что она не способна убить человека. Даже случайно.

Чейз сделал еще один глоток, словно для того, чтобы набраться храбрости. Заметив, что Триш за ним наблюдает, он медленно поставил бокал на серебряную подставку на столике рядом с ручкой дивана.

— Не думайте, что во мне говорит сентиментальность, — сказал он, вытирая руки белым носовым платком из хлопка. — И не думайте, что это тщеславие мужчины, который думает, будто стоит ему один раз переспать с женщиной, и он знает ее как свои пять пальцев.

Триш улыбнулась и одобрительно подумала: «Значит, кое-что вы все-таки знаете о себе, мистер Чейз».

— Поймите, я не могу ошибаться в Дебби. Конечно, с тех пор как мы были вместе, прошло много лет, но я понимаю ее не хуже, чем тогда. Понимаю, о чем она думает в той или иной ситуации и почему поступает так, а не иначе. Знаю, что может привести ее в ярость и как она ведет себя, когда теряет голову.

— Ну и как же она себя ведет? — настойчиво спросила Триш, вспомнив страх Адама.

— Убегает. Убегает и навсегда вычеркивает из своей жизни того человека, который приводит ее в бешенство. Она никогда не остается и не вступает в конфликт.

— Она могла измениться. Вы же сами говорили, что замужество сильно ее изменило.

— Да, но не до такой же степени. Как бы она ни изменилась, убить она не способна.

— Но ведь…

Чейз вытянул руку и положил ладонь на полосатую диванную подушку между собой и Триш. Его кожа слегка лоснилась, однако влажной не выглядела. По опыту Триш знала, что лгуны обычно потеют ведрами. С другой стороны, у Чейза большая практика. Политикам часто приходится врать или по крайней мере скрывать правду, что в конечном итоге одно и то же.