Елена Михалкова - Манускрипт дьявола Страница 27

– Зайди ко мне, – не здороваясь, зло приказал Арефьев. – Разговор есть.

– Не до разговоров мне сейчас, дядя Саша.

Из-за стекла Александр Сергеевич видел, как Баренцев шевелит губами.

– А ты разговаривать и не будешь. Ты будешь слушать. А то у тебя язык слишком длинный, чешешь им направо-налево. Зайди, сказано!

Он положил трубку и стал ждать, пока парень поднимется в его кабинет.

Когда Лешка постучался и заглянул в дверь, Александр Сергеевич сделал ему знак зайти. Тот шмыгнул носом и проскользнул внутрь, встал посреди ковра, понурившись, опустив глаза:

– Чего такое, дядь Саш?..

– А ну хватит комедию ломать! – прошипел взбешенный Арефьев. – Ты бы еще ножкой пошаркал! Хорош дурку валять, Тома Сойера из себя корчить!

Он схватил Баренцева за плечо, собираясь встряхнуть парня, но тот как-то незаметно уклонился, высвободил плечо и сделал шаг назад.

– Вы, дядя Саша, руки-то не распускайте, – негромко попросил Лешка. – Я вам не провинившийся подросток, чтобы вы меня как мальчишку отчитывали и за разные части тела хватали. Зачем звали? Опять деньги кончились?

Он поднял на директора холодный взгляд, и в голубых глазах Александр Сергеевич увидел свое отражение, которое показалось ему съежившимся.

– Ты зачем, поганец, треплешься с кем попало? – спросил он, сдерживаясь, чтобы не заорать, но руки все-таки убрал. – Видишь – чужие люди шныряют, так пройди себе тихонечко мимо.

– У меня к ним, может, интерес был, – ощерился Лешка. – Это вам, дядя Саша, Тошка по барабану, а мне она не чужой человек.

– Вот и выясняй свой интерес где-нибудь в другом месте! Нечего шушеру всякую приваживать. Достаточно того, что твои дуболомы через задние ворота шныряют целыми днями, скоро люди коситься начнут.

– Мои дуболомы вам денежку приносят, если вы забыли. Дружба дружбой, а аренду вы с меня исправно каждый месяц получаете. И не дуболомы, а клиенты тренажерного зала. Уважительнее надо к людям относиться, уважительнее!

– Ты как хочешь, а чтобы больше никого лишнего я здесь не видел, – тихо приказал директор интерната, наклонившись к Баренцеву. – Все, свободен.

Выйдя на улицу, Лешка сплюнул на чахлую клумбу, вскопанную у входа в главный корпус интерната, и проводил взглядом группу подростков, направляющихся к подсобным помещениям. Ребята были как на подбор – крепкие, рослые, похожие на стаю орангутангов.

– Что-то вы взъерошились не по-детски, дядя Саша, – проговорил Баренцев вслух и двинулся в сторону машины, припаркованной у главного выхода.

Машина у него была прекрасная. Сказка, а не машина. Лешка еще подростком мечтал о том, что когда-нибудь у него будет джип – страшный, черный, с хищными фарами и тонированными стеклами. Эта мечта со временем превратилась в навязчивую идею, но Баренцев дураком не был: знал, что если спустить все заработанное на машину, то этим его крошечный, только-только набирающий обороты бизнес может и закончиться. Поэтому он вкалывал, сжав зубы, привозил свое питание, распространял его по знакомым спортсменам, потихоньку расширяя дело. И только когда обрел уверенность, что создал финансовую «подушку безопасности», купил машину мечты.

«Лендкрузер» был похож на Баренцева, как собаки бывают похожи на хозяев, и тоже притворялся проще, чем есть. Снаружи джип отдавал колхозом, приветом из девяностых и золотыми цепями на бычьих шеях. Внутри же взгляду открывались кожаный салон благородного кремового цвета, прекрасная стереосистема и разнообразные полезности, которыми Лешка нафаршировал свою игрушку. Она стала для Баренцева талисманом, символом новой жизни, из которой уже ничто не смогло бы затащить его обратно, в ту нищету, из которой он отчаянно выкарабкивался, как жук из банки.

Его братья понемногу спились, и когда Лешка, заезжая к матери, окунался в их быт, это вновь и вновь подстегивало его – дальше, дальше, прочь от этого болота! Он не мог удержаться и не сорить деньгами, выгребая на какой-нибудь вечеринке из карманов все подчистую. Его знали как человека компанейского, не дурака выпить и к тому же всегда готового дать в долг, так что приятелей у Баренцева было предостаточно.

Но с Максом и Тошкой он виделся все реже, хотя все трое не выпускали друг друга из виду.

Подумав в который раз о Тошке, Баренцев выругался. Один из двух встреченных сыщиков сказал, что менты роют землю носом в ее поисках… Но не факт, что здоровяку можно верить.

Сзади посигналил выезжающий из ворот интерната грузовичок, и Лешка вздрогнул.

«Совсем нервы ни к черту, – обругал он себя, заводя машину. – Что же делать-то, а?»

И сам себе с беспомощной злостью ответил: «Только ждать. Больше ни черта не сделаешь».

Квартира Илюшина, она же его офис, располагалась на двадцать пятом этаже. Окна большой комнаты выходили на парк, и возле крайнего окна Макар и уселся с ноутбуком на коленях, в который раз рассматривая фотографии.

– Не сходится… – пробормотал он. – Что-то у меня не получается. Вот здесь явно Солнечная система… Но тогда почему у Куликовой стоит знак вопроса?

– Что ты делаешь? – Бабкин присел рядом.

– Иду по следам девушки. Видишь, на тех копиях страниц рукописи, которые она повесила на стене, есть значки? Думаю, это подсказки, вешки.

– Ты что, в самом деле рассчитываешь расшифровать манускрипт? – изумился Сергей. – Ушам своим не верю! Да ты шутишь!

– Есть один неплохой фантастический рассказ – кажется, у Лема. В этом рассказе группе ученых под большим секретом предъявляют видеозапись, на которой хорошо видно, как человек с ранцем за спиной поднимается в воздух и летит. Натурально летит – сначала вверх, потом вбок. Деталей не помню, могу соврать, но это и не важно. Так вот, он летит, а потом запись обрывается. После этого ученым сообщают, что человек с портфелем утверждал, будто нашел способ преодоления силы земного притяжения с помощью небольшого аппарата, который помещается в ранце у него за спиной. В подтверждение правоты своих слов он поднялся в воздух на глазах нескольких свидетелей, однако затем что-то пошло не так, летун упал и разбился, а ранец вместе с аппаратом был уничтожен взрывом. Ученым предлагается повторить его изобретение. Они принимаются за дело, долго бьются над задачей, и в конце концов один из них находит решение. А после этого им предъявляют живого «изобретателя» и сообщают, что съемка была мистификацией, преследовавшей одну-единственную цель – разрушить барьер в их сознании. Ученые считали, что силу земного притяжения преодолеть нельзя, а им показали, что можно. Правда, показанное было обманом, но это не имеет значения, раз обман сработал! Понимаешь?

Бабкин обдумал рассказ со всех сторон и кивнул:

– Понимаю. Ты считаешь, что если подойти к любому сложному делу, не зная, что оно сложное, то сможешь его решить. Должен сказать, что тут я с тобой не согласен. Готов поставить любую сумму на кон – манускрипт ты не расшифруешь.

Илюшин укоризненно покачал головой:

– Не веришь ты в мои силы…

– Не в этом дело. Я верю в силы тех, кто его зашифровал. Что-то мне подсказывает, что они были очень неглупые люди!

У Макара заиграл телефон, он поставил ноутбук на стол и вышел, оставив Сергея изучать необычные рисунки. Бабкин незаметно увлекся, пытаясь разобраться в них.

– Трубки какие-то из голов растут… – недовольно пробормотал он. – Ну и как это понимать?

В комнату вернулся Илюшин.

– Что там? – спросил Сергей, не отрывая взгляда от экрана. – Что-то новое?

– Новое.

По тону Макара Бабкин понял: что-то случилось. Он мигом забыл о шифре и вопросительно взглянул на друга.

– Тело Максима Арефьева выловили из реки, – мрачно сказал Илюшин. – Со следами побоев.

Счет времени Тошка потеряла очень быстро и сама не заметила, как это случилось. Окна в комнатушке не было, и сперва она решила отсчитывать время по завтракам, обедам и ужинам. Но еду ей приносили все время одну и ту же – картошку фри, густо политую кетчупом, и не три раза в сутки, а чаще – похоже, через каждые два часа. «Они, наверное, специально стараются сбить меня с толку», – подумала она, но потом решила, что для тех, кто ее охраняет, это слишком сложно. Они не додумались бы до того, чтобы сбить ей внутренние часы. Хотя распорядиться об этом мог тот, кто командовал Черным и Синим. Мысленно Тошка стала называть его «Главный».

– Однообразный у вас тут рацион, – не сдержалась она, когда пакетик с остывшими палочками поставили перед ней в четвертый раз.

– Ты письмецо расшифруй – тебя накормят по-королевски. – Охранник достал из пакета бутылку минеральной воды и пластиковый стаканчик, водрузил на стол. – А пока не заслужила.

На этот раз пришел Черный, которого она не так боялась, как Синего. Тот, входя, взглядывал на нее так, что Тошку простреливало ужасом насквозь, и потом она еще некоторое время после его ухода старалась избавиться от этого чувства. Ей казалось, что Синий примеряется, как бы потолковее свернуть ей шею, и с нетерпением ждет той минуты, когда она отдаст им расшифрованную записку.