След на весеннем снегу - Людмила Мартова Страница 31

Дома она распаковала покупки, проинспектировала содержимое холодильника и поняла, что, пожалуй, готовить сегодня ничего не будет. От вчерашнего ужина осталось довольно много еды, ей одной точно хватит и выбрасывать ничего не придется. Выбрасывать еду Мила не любила, считая, что потребление должно быть разумным. Тут же вспомнились голодные глаза Вити и Оли Кедровских. Вот уж кто точно еду не выбрасывает, потому что ее и так вечно не хватает. И почему ее мысли все время возвращаются к этой неблагополучной семье?

В одном из классов у нее сегодня была контрольная, поэтому до завтра предстояло проверить тетради. Наскоро перекусив, Мила уселась за рабочий стол и погрузилась в работу. Правило «чем раньше начнешь, тем быстрее закончишь» никогда ее не подводило. Тетрадей было почти тридцать, ошибок в них немало, поэтому освободилась Мила, когда часы показывали уже начало седьмого вечера.

Снова захотелось есть, и Мила наложила на тарелку сложную конструкцию, собрав остатки всего, чем угощала вчера гостей. «Остатки сладки», – всегда назидательно говорила ее бабушка, и, пожалуй, Мила была с этим согласна. К примеру, самым вкусным днем в году она считала первое января, когда можно целый день потихоньку таскать из холодильника то, что не доели за праздничным столом.

Сейчас, правда, не Новый год, и вчерашняя еда не имела ни малейшей толики положенного очарования. Она и вкуса-то уже почти не имела, но что ж поделать. В дверь позвонили, и Мила уронила кусок рыбы себе на колени, оставив на домашнем спортивном костюме внушительное пятно. Отчего-то она была абсолютно уверена, что пришел Савелий, а потому распахнула дверь, не спрашивая, и улыбалась радостно, от уха до уха. И эта улыбка сползла, как только Мила обнаружила стоящую на крыльце за дверью тетю Стешу.

– А, это вы, здравствуйте.

– А ты кого ждала, английскую королеву? – с достоинством осведомилась старушка. – Я тут тебе пирог с яблоками испекла. Думаю, давно девку не баловала вкусненьким. Иссохнешь ведь за своими тетрадками.

– Да у меня вчера гости были, так что я готовила праздничный ужин, – зачем-то похвасталась Мила.

Она и сама не знала, чем именно гордится перед соседкой. Тем, что умеет готовить, или тем, что к ней тоже ходят гости.

– Так что ж вчерашнее вспоминать. – Тетя Стеша уже прошла на кухню, хозяйничала там, разворачивая укрытый полотенцем пирог. По комнате поплыл дух яблок и корицы, такой ароматный, что рот у Милы тут же наполнился слюной. – Сегодня уж бог новый день дал, да и тот к вечеру клонится. Да и пироги ты не печешь, в отличие от матери своей. Что я, не знаю?

– Спасибо, тетя Стеша, – искренне ответила Мила, – вы садитесь к столу, сейчас будем чай пить с вашим пирогом. Хотите, я вас рыбой угощу? Я вчера судака запекала.

– Рыбы отведаю, – благосклонно сообщила старушка, – и чаю с тобой попью. Вдвоем-то все веселее чаевничать, чем одной. А кавалеры твои где?

– Какие кавалеры, тетя Стеша?

– Да знамо какие. Один – Игорек Дементьев. Чего ты его в машине морозишь, в дом не приглашаешь? А второй – архитектор этот новомодный. Вот, скажу я тебе, девка, не нравится он мне.

– Игорь меня охраняет и в дом заходить наотрез отказывается, – сказала Мила, словно оправдываясь. – Вот пирога я ему вашего отнесу кусочек. Такой вкуснятиной грех не делиться.

– И то правда, – согласилась старушка, пропустив мимо ушей объяснения Милы.

– А Савелий Гранатов вчера у меня в гостях был. Вместе с директором фанерного комбината и моей школьной подружкой. Только он тоже мне никакой не кавалер, а просто знакомый. А почему он вам не нравится?

– Да потому, что как он в город приехал, так тут и начало происходить черт знает что. – Старушка сердито поджала тонкие губы. – До него никаких злодейств не было, а как появился, так и нате вам.

– Да ну, тетя Стеша, – Мила рассмеялась, – если так рассуждать, то и в конце лета все неприятности, которые произошли вокруг убийства Вики Угловской и поисков колокола и иконы, были связаны с тем, что мы с мамой в Малодвинск приехали. Или Погодин. Но это ведь не так. Простое стечение обстоятельств, не больше. И с Савелием та же история.

– Та же, да не та, – теперь соседка говорила сердито. – Ты сама-то вслушайся, что говоришь. Конечно, что Варлаама нашли и Одигитрию в храм вернули, то Андрея заслуга. Если бы не он, так и не догадался бы никто, где сокровища земли малодвинской зарыты. Твоему архитектору такое и не снилось, вот что я тебе скажу.

– Да он не мой, – уныло сказала Мила.

– А не твой, так и нечего кукситься. Ты вон послушай лучше, что я тебе расскажу. Полиция-то Антошку арестовала. В убийстве Сереги подозревают. Говорят, что это он – тот лихоимец, который Серегу жизни лишил. Но я так не верю. Вот те крест, не верю. То, что он с Калиной хороводился, так могло быть. У них со школы шуры-муры водились, это весь город знал. Но уж чтобы мужа ее жизни лишить, так не такой Антошка человек.

Мила слушала внимательно, хотя ничего не понимала.

– Кого арестовали-то, тетя Стеша? – спросила она. – У кого с Калиной шуры-муры?

– Так у Антона Кедровского, – соседка всплеснула руками, словно поражаясь Милиной бестолковости. – Они с Калинкой-то в одном классе учились. Со средней школы выходили рука за руку. Весь город знал, что они пожениться собираются. Но пока Антошка в армии служил, Калинка за Серегу замуж выскочила. За Троекурова, значит. Никто не удивился. Что Антон? Голытьба с пьющей матерью и двумя двойняшками, которых еще на ноги поднять надо. И у Калины та же история. А Серега бизнесмен, и дом у него, и машину он Калинке на свадьбу подарил, и младших ей растить помогал, что правда, то правда. Человек был дряной, но не скупердяй. И слово свое держал. Когда Калину замуж звал, обещал, что с братьями поможет. И помог. Не обманул.

Мила чувствовала, что запутывается все больше.

– Калина Троекурова из неблагополучной семьи? – зачем-то уточнила она.

– Да. Мать у нее совсем никчемная была. Пила так, что себя не помнила. Любовников все время меняла. Точнее сказать, собутыльников. А от них дети разве чего хорошее увидят. Один так совсем зверь был. Детей бил смертным боем. Калинку в окно выбросил с третьего этажа. Ей тогда лет семь было, не больше. Она и с Антоном-то сдружилась, потому что он в такой же ситуации находился. Они как два зверька были, вечно голодные и холодные. Никто в городе Калину не осуждал, когда она хвостом в Серегину сторону вильнула. Кто ж откажется,