Дочки-матери - Павел Алексеевич Астахов Страница 47

– Можно присесть? – спросил он.

Я кивнула, удивляясь про себя. Никогда раньше мой бывший любовник не был столь щепетилен.

– Лена, мне нужно с тобой поговорить.

Голос у него был довольно напряженный, а еще в нем звучало что-то похожее на робость, тоже раньше Никите не свойственную.

– Говори, – согласилась я. – Только быстро, потому что у меня немного времени.

– А ты стала другой, жесткой, – заметил он.

– Никит, я такая же, какая и была. Видимо, ты просто не сразу меня разглядел. Или потребности такой не было. Хотя и я, признаться, не сразу тебя разглядела.

Сарказм в моих словах он, разумеется, расслышал, хотя я и не собиралась его скрывать.

– Лена, мне нужна твоя помощь.

Мне снова показалось, что я ослышалась.

– В чем? В очередном судебном процессе, на котором ты постараешься протащить явно незаконное решение? В таком случае ответ ты знаешь.

– Нет. Твой кодекс чести судьи я не трону. У меня неприятности, а ты можешь сделать так, чтобы они закончились.

Признаться, я совсем перестала его понимать.

– Что ты имеешь в виду?

– Твой Миронов натравил на меня комиссию по соблюдению требований к служебному поведению федеральных государственных служащих и иных работников органов и организаций прокуратуры Российской Федерации и урегулированию конфликта интересов, – профессиональным голосом отчеканил он. – Я вполне серьезно опасаюсь, что по итогам ее работы меня уволят.

– А есть за что? – спросила я.

Конечно, Виталий мне говорил о том, что предпринял какие-то шаги для того, чтобы Говоров нас больше не беспокоил, но что именно, я не знала. Что ж, увольнять за глупость и бестактность все-таки неправильно, да и охоту на ведьм я никогда не приветствовала.

– Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю. – Говоров вдруг вспыхнул и стал вновь похож на того Никиту, которого я когда-то знала. Резкого и не очень разборчивого.

– Злорадствуешь, что сумела мне отомстить?

– Мне не за что тебе мстить, – я пожала плечами и отодвинула тарелку из-под солянки, которую доела. Оставалось еще кофе, и можно идти за платьем. – Это я от тебя ушла, а не ты от меня. И в моей жизни все так хорошо, что до сегодняшнего момента я даже про тебя не вспоминала, уж прости за откровенность. И злорадство – это не ко мне. Ты не можешь этого не знать. Так что нет, я не злорадствую. И твоего увольнения, разумеется, не хочу. Замечу, конечно, что комиссия вряд ли стала бы собираться, если бы ей было нечего расследовать, и ты не был неправ, когда намерился шантажировать незнакомого человека, пугая его насланными проверками, но если тебя когда-нибудь уволят, то мне бы хотелось, чтобы не в связи со мной.

– Ты поговоришь со своим любовником?

– Тебя не касаются мои отношения с другими мужчинами, – ровно сказала я. – Если ты имеешь в виду Виталия Александровича Миронова, то с ним я поговорю.

– Я готов пообещать, что никогда больше близко к тебе не подойду ни с каким вопросом.

– А я не выставляю никаких условий, – снова пожала плечами я. – Мне нет до тебя никакого дела, Никита. Просто поверь в это. Я поговорю с Мироновым. А сейчас мне пора идти.

Я шла по улице по направлению к торговому центру, где меня ждало новое платье, и улыбалась. Медленно катилась своим чередом осень. Натка оканчивала свои курсы приемного родительства. Настя обживалась в новом для нее доме. Сенька привыкал к роли старшего брата, не выдавая больше никаких номеров. Училась в институте, продолжала развивать свой блог и встречаться с Фомой Сашка. Жизнь шла своим чередом, и, казалось, в ней нет и не может быть ничего непредсказуемого.

* * *

Пошел третий месяц, как Настенька Васильева жила в семье Таганцевых-Кузнецовых. После замужества Натка менять фамилию не стала. Во-первых, ей было важно иметь общую фамилию с сыном, а во-вторых, неминуемая смена документов дело небыстрое, а тратить время на ожидание было нельзя, и так каждый день на счету, чтобы успеть уложиться с усыновлением в три месяца, которые Настя могла провести в Москве с ними.

Школа приемного родительства была окончена, медицинская справка получена, все визиты органов опеки, проверяющих условия проживания ребенка, благополучно состоялись. Все было готово для того, чтобы начинать официальную процедуру, и в конце ноября Натка с помощью сестры составила заявление в суд.

Разумеется, к нему прилагались все собранные документы, с которых заблаговременно сняли копии. Конечно, можно было взять адвоката, но Натка решила сэкономить. Во-первых, дело представлялось простым, а во-вторых, никто не мог проконсультировать ее лучше сестры-судьи, хоть официально появляться в процессе та и не имела права, но советы давать ей никто не запрещал.

Правда, не всем советам Натка собиралась следовать. В частности, Лена говорила о том, что правильнее подавать заявление лично, записавшись на прием к судье. Она даже выяснила по своим каналам, что одной из самых грамотных судей считается Анна Павловна Шипакова, а также уточнила день личного приема и время и место, куда следовало явиться Натке со всем пакетом документов.

Однако, немного подумав, Натка решила все же отправить заявление в суд по месту жительства ребенка, то есть в город Энгельс по почте заказным письмом с уведомлением о вручении.

– Мне не хочется тратить два дня на дорогу туда и обратно только для того, чтобы подать бумажку, – объясняла она свою позицию Лене. – Нам и так придется сидеть в Энгельсе, пока процесс не завершится, и хорошо, если мы уложимся в один день. А если суд будут переносить? Это же каждый раз нужно от работы время отрывать, а Косте и вовсе отпрашиваться, и Настю надо с кем-то на это время оставлять, а в суде может возникнуть резонный вопрос, с кем она. В общем, уж ради простой подачи заявления не стоит преодолевать лишние трудности.

– Ты не права, – спокойно сказала Лена. – В целях ускорения разбирательства по делу подавать заявление в суд предпочтительнее судье на личном приеме. Поверь мне, это поможет качественной подготовке дела к судебному разбирательству. Кроме того, вы сразу при первой встрече сможете оперативно решить многие вопросы, которые обычно возникают при предъявлении заявления в суд.

– Ну да, мне прямо на месте зададут сто-пятьсот вопросов, на которые я все равно не буду знать ответа, – пожала плечами Натка. – Звонить тебе из кабинета судьи я не смогу, потому что это неприлично, да и ты, скорее всего, в это время будешь занята, да