Наташа Купер - Жертва Страница 53

— Ну и что она сделала?

— Подобрала стул, который сломался, когда она на него упала. Аккуратно поставила обломки у стены. Потом взяла платок, вытерла кровь с разбитой губы и сказала, что сегодня будет спать в комнате для гостей. Вот и все.

Триш старалась думать о ситуации отстраненно и беспристрастно, используя весь опыт, который приобрела в суде. Мэг никогда прежде не намекала на тот случай, не пыталась сказать Триш, что причина их развода заключалась в ее отце.

— Наверное, после этого ты рассвирепел еще сильнее?

Триш с гордостью услышала, что ее голос звучит твердо и хладнокровно. Однако голова у нее была словно набита ватой, а в ушах стоял нескончаемый звон. Триш сообразила, что перестала дышать, и набрала полные легкие воздуха.

— Еще бы, — сказал Пэдди. — Но я все равно старался быть тем мужем, какого она хотела для себя, и тем отцом, какого она хотела для тебя. Я старался еще целый год. Если напивался, то вообще не приходил домой, потому что не доверял себе. Время от времени я все-таки приходил, и всякий раз она меня прощала и вела себя, как настоящая святая, а мне хотелось выбить из нее это чертово терпение. Поэтому я ушел насовсем. Так было безопаснее всего.

Под внешним спокойствием Триш бурлил гнев. Она удерживала его крепко, как только могла. Ее заставили уважать — даже почти любить — человека, который способен избивать свою жену. Ее мать, как оказалось, была из тех женщин, которые готовы смириться с подобным унижением. Мэг не только простила Пэдди, но и навещала его в больнице, пусть и двадцать пять лет спустя. Триш вспомнила Деб Гибберт и ее рассказы об избиваемых мужьями женщинах, которых она встретила в тюрьме.

Триш захотелось убежать из дома Пэдди и вообще исчезнуть из его жизни. Она не желала его видеть. И все-таки осталась сидеть на месте, убеждая себя, что пора вырасти и не устраивать мелодрам. Она не какой-нибудь эмоциональный подросток. Ссоры родителей ее не касаются. Как бы они друг с другом ни поступали, это было и останется их личным делом. Эта история теперь далеко в прошлом. Если уж Кейт Гибберт в семнадцать лет сумела справиться с несчастьями, которые навалились на нее за последние пару лет, то Триш тем более следовало вежливо улыбаться и соблюдать приличия.

— А Беллу ты тоже бьешь? — спросила она спокойно, хоть и не очень вежливо.

Пэдди налил себе еще немного виски и выпил его одним махом, шумно сглотнув. Триш увидела в его действиях вызов и поняла, почему Мэг старалась не показывать злость даже тогда, когда Пэдди ее бил. Она хотела успокоить его, а получалось все наоборот.

— Нет, Триш, я не бью Беллу. Та жизнь — и те отношения — остались далеко в прошлом… И я ударил Мэг по-настоящему только тогда, один-единственный раз.

Он помолчал, наверное, ожидая слов прощения. Однако Триш не имела никакого права что-то ему прощать. А если бы и имела, то не простила бы. Во всяком случае, она не верила, что он ударил Мэг только однажды. Если мужчина способен ударить свою жену один раз, он будет избивать ее всю жизнь. После очередных побоев он будет рыдать, молить о прощении, обещать, что станет другим, а потом все повторится сначала.

— Мне не следовало жениться на твоей матери, а ей не следовало выходить за меня замуж, — сказал Пэдди, не оставляя надежды, что дочь его поймет. — Ясное дело, мы любили друг друга, только одной любви никогда не бывает достаточно. Мы хотели от жизни разного. Ну ладно. Все, о чем я тебе рассказал, осталось в прошлом. Оно исчезло, умерло, и я не хочу о нем говорить. Ты понимаешь меня, Триш? Не хочу.

— Конечно, я понимаю. Спасибо за чай.

Она встала, допила остаток чая и наклонилась, чтобы поставить кружку обратно на залитый водой поднос.

— Я пойду, — добавила Триш. — Береги себя. Надеюсь, что была не слишком назойлива.

— Ладно тебе, Триш, не будь ребенком. Надеюсь, еще увидимся.

— Звони мне, если что-нибудь понадобится, — сказала Триш через плечо. — Пока.

Ей показалось, что Пэдди выглядит каким-то потерянным. С другой стороны, он сам просил оставить его в покое.

— Я смотрю, ты так и не съехалась с этим твоим толстым любовничком, — как будто ненароком заметил он. — И замуж за него не вышла. И детей не нарожала.

Триш взялась за дверную ручку и остановилась.

— Ты вся в меня уродилась, Триш, — добавил Пэдди.

Она вышла на улицу и пожалела, что приехала к отцу на автомобиле. Сейчас ей требовались свежий воздух и пешая прогулка. Кроме того, ей не хотелось рано возвращаться домой, чтобы сразу отвечать на вопросы матери. Она прекрасно понимала, что не сможет скрыть своих чувств. Мэг становилась крайне чувствительна, когда дело касалось настроения Триш.

В прошлом Мэг случалось уезжать куда-нибудь за сотни миль от дома, и она всегда звонила дочери — узнать, как у нее дела. Триш иногда бывала в жуткой суматохе и все-таки, отвечая на тактичные вопросы Мэг, ей никогда не удавалось скрыть хотя бы малейшее беспокойство. Во всяком случае, когда они говорили друг с другом, а не просто перебрасывались парой слов.

Триш уже много лет не чувствовала себя такой разбитой. Сначала у Пэдди случился сердечный приступ, затем подоспела Анна с ее фильмом об Уотламах и Гибберт. «Семьи!» — подумала Триш и передернула плечами. Как же ей надоело ими заниматься! Семейные тайны, боль, дети и родители, которые мучили друг друга, — все это стояло поперек горла. Может, ей стоило отказаться от семейных дел и заняться коммерческими? Гонорары гораздо больше, а нервотрепки почти никакой.

В любом случае, решит она сменить специализацию или нет, сначала придется закончить все текущие дела и выполнить свои обязательства перед Анной и Деб, к чему и стоило приступить прямо сейчас.

Триш отправилась в Саутуорк, старательно объезжая рытвины на дорогах и стараясь придумать, что еще она может сделать для Анны. На полпути к дому она решила заглянуть в контору, чтобы по возможности собраться с мыслями и еще немного оттянуть телефонный разговор с Мэг.

Дэйв приветствовал Триш целым листом срочных сообщений и приятной новостью, что семейной паре с больной лейкемией дочерью позвонили из их местной больницы и сообщили, что органы здравоохранения все-таки решили полностью профинансировать лечение ребенка.

— Слава Богу, — сказала Триш. Она боялась, что к тому времени, когда дело дойдет до суда, несчастному ребенку помощь уже не понадобится. — Отличная новость, Дэйв.

Она прошла по мрачному коридору в свой маленький кабинет в дальнем конце здания. Когда-нибудь, если она решит принять предложение Хедер Бонвелл и будет претендовать на звание королевского адвоката, придется подыскать кабинет получше.

На автоответчике было несколько сообщений, в том числе одно от Анны:

— Триш, я очень извиняюсь, что так долго не могла найти тебе нужную медицинскую информацию. Сейчас у меня все готово.

Триш вздохнула. Все как обычно. Сначала Анна тянет несколько недель, а потом, когда Триш сама находит все необходимые сведения, благополучно разрождается. «Ладно, — подумала Триш. — Послушаем сообщение до конца».

— Значит, так, — сказала Анна. — Как правило, когда человек задушен, нет никакой возможности определить, чем именно пользовался убийца — подушкой или пластиковым пакетом.

«Ну это я и так знаю, — с раздражением подумала Триш. — Фил Редстоун и тот не поленился это выяснить».

— В медицинской карте миссис Уотлам нет никаких записей, которые доказывали бы, что она не в состоянии придавить к лицу мужа подушку, но ее лечащему врачу судить об этом легче. Судя по материалам дела, доктор Фоскатт следствие не обманывал, и у нас нет никаких оснований ему не верить. Еще мой источник спросил, уверены ли мы, что отек от гигантской крапивницы, которой страдал мистер Уотлам, не опустился до голосовой щели. Если да, то это само по себе могло привести к смерти. Пока все. Надеюсь, моя информация тебе поможет. Счастливо.

Триш не стала прослушивать остальные сообщения и, забыв обо всех прочих делах, включила ноутбук и открыла файл с материалами дела. Она отсканировала все записи, когда Анна впервые принесла их. Пролистала документ, пока не добралась до отчета патологоанатома о вскрытии.

Естественно, там говорилось о гигантской крапивнице, однако не упоминалось, поразила ли она что-нибудь, кроме лица больного. Триш попыталась найти слова «голосовая щель», но поиск результатов не дал. Наверное, потому что с голосовой щелью все было в порядке.

В кабинете зазвонил телефон, и Триш сняла трубку, рассеянно назвав свое имя.

— Триш?

— Да, Мэг, слушаю.

Все вопросы об Айане Уотламе вылетели у нее из головы, а их место заняли гораздо более сложные, напоминавшие птиц с острыми клювами. Эти птицы приготовились исклевать то доверие, которое всегда было между матерью и дочерью. Глубоко вздохнув, Триш улыбнулась и понадеялась, что ее голос звучит естественно.