Наташа Купер - Жертва Страница 8

— Ты должна с ней познакомиться, Триш. Она тебе понравится.

— Не сомневаюсь. — Триш улыбнулась, понимая, что выглядит неискренне. — Только давай в другой раз. У нас еще будет масса возможностей встретиться.

Пэдди пожал плечами.

— Она ведь тоже вечно занята. У нее… как ты это называешь? Постоянный цейтнот. Сегодня все так удачно складывалось.

Он давил на нее. Этого Триш тоже не любила. Она никому не позволяла указывать, что ей следует делать. Триш поставила пакет с виноградом на столик возле кровати, а рядом положила книги. Затем склонилась над отцом и поцеловала его в лоб.

— Прости. Мне требуется время, чтобы свыкнуться с ситуацией. Сейчас мне действительно пора бежать. Я забегу к тебе завтра, примерно в этот же час.

— Ладно.

Пэдди отвернулся и оторвал от грозди несколько крупных виноградин, вместо того чтобы отломить сразу целую веточку. Триш брезгливо поежилась. Она терпеть не могла, когда гроздь так уродовали, оставляя клочья влажной виноградной плоти соприкасаться с целыми ягодами, вот-вот готовыми загнить.

Выйдя из палаты, Триш присоединилась к группе посетителей, которые стояли в коридоре и ждали на удивление медленный лифт. Ей не терпелось выйти из больницы и окунуться в обычную жизнь. Вспомнив о винограде, Триш подумала, не специально ли отец так его изувечил. Может, он хотел наказать саму Триш? Или на что-то спровоцировать? А может, история с виноградной гроздью и просьба остаться и познакомиться с Беллой помогли ему снова почувствовать себя сильным после страхов и унижений, связанных с болезнью?

По обыкновению пытаясь все как следует проанализировать, Триш нетерпеливо ударила сжатым кулаком по кнопке лифта. Жизнь стала бы гораздо проще, если бы людям не приходилось постоянно размышлять о подсознательных мотивах чьих-то поступков. Как удобно было бы принимать друг друга такими, какие мы есть, без всяких подвохов.

Наконец подъехал лифт. Люди за спиной Триш стали напирать еще до того, как двери открылись, и из кабины хлынул целый поток новых посетителей. Среди них Триш заметила высокую, хорошо одетую даму лет пятидесяти с небольшим. У нее были очень гладкие седые волосы и холеное лицо. Незнакомка встретилась с Триш глазами и вдруг ухмыльнулась, показав характер куда более интересный, чем предполагал ее наряд. Через секунду она исчезла, предоставив Триш гадать, не Беллу ли она видела.

Триш почти надеялась, что это действительно Белла, хотя вряд ли Пэдди мог заинтересовать подобную женщину.

К тому времени когда Триш добралась наконец до дома, Джордж успел вернуться с работы и деловито готовил ей ужин. Точнее, организовал холодные закуски, идеально подходившие для такого душного вечера. Услышав, как Триш возится у входной двери с ключами, он вышел в коридор и попытался обнять ее.

— Я горячая, потная и отвратительная, — отмахнулась она. — Из больницы ехала целую вечность, в машине — настоящее пекло, а у меня хватило глупости надеть под пиджак блузку. Плохо, что кондиционера нет. Мне срочно надо в душ.

Джордж ласково погладил ее по голове и спросил, не хочет ли она чего-нибудь выпить.

— Позднее, — крикнула Триш, взбегая по спиральной лестнице и на ходу стаскивая с себя одежду.

Их отношения длились более чем достаточно, чтобы Джордж не подумал, будто Триш его отталкивает, поэтому она вдоволь наплескалась в душе, смывая с волос тюремные запахи, а с тела — пот и грязь.

Снова одеваться в официальный костюм не имело никакого смысла, и Триш натянула длинную футболку и леггинсы, мягкие, как фланелевая пижама. Вниз она спустилась, шлепая по ступеням босыми ногами. Джордж обнял ее, и Триш обхватила длинными, худыми руками его округлые бока.

Позднее, когда они уже сидели за столом перед тарелкой ливанского салата и холодной курицей со специями, Джордж поинтересовался:

— Ну, как прошла встреча? Как тебе понравилась Дебора Гибберт?

— Господи, Джордж, какая вкуснятина! Спасибо тебе.

— На здоровье. Так что там с Деборой Гибберт?

— Я поняла, почему она так нравится Анне, — начала Триш. — Однако я пока не уверена в ее невиновности. Непростое дело.

— Честно говоря, я буду очень удивлен, если Дебора Гибберт окажется невиновной. Раз Фил Редстоун не смог ей помочь, значит, никто бы не смог. Фил прекрасный адвокат.

— Я знаю. Хотя у всех у нас случаются неудачи. У меня такое чувство, что Дебора ему просто не понравилась.

— Ясно.

Триш отвлеклась на секунду и подумала, что у таких близких отношений, как у них с Джорджем, есть масса достоинств. Например, многие вещи им даже не приходится друг другу объяснять.

— Дебора ему не понравилась, и он решил, будто она виновна. Не думаю, что он приложил хотя бы половину тех усилий, которые потратил бы ради великолепной Корделии, окажись на скамье подсудимых она.

Джордж покачал головой с таким видом, словно отлично понял, о чем идет речь, хотя Триш еще не успела рассказать ему, кто такая Корделия.

— Дебора, наверное, не очень опрятная?

Триш кивнула.

— А еще крикливая и вспыльчивая.

— Тот самый тип женщин, который действует Филу на нервы. Не понимаю, кто мог выбрать его Деборе в защитники. Сразу было ясно, что он отнесется к ней с предубеждением.

— Ну, ради первой встречи с адвокатами она могла привести себя в порядок.

Юристам нередко случается представлять интересы тех, кто не внушает им особой симпатии. Триш всегда говорила это тем, кто удивлялся, как честный адвокат способен защищать заведомо виновных людей. Если личная неприязнь к подзащитному могла повлиять на работу юриста, ему оставалось только одно — дисквалифицировать самого себя. Наряду с недостатком времени или опыта сильная антипатия к клиенту считалась уважительной причиной, чтобы отказаться от дела, уступив его другому адвокату.

Триш поступала так всякий раз, когда могла. К счастью, в ее практике не встречались случаи с бесчестными докторами или насильниками, но от нескольких дел по обвинению родителей в жестоком обращении с ребенком она все-таки отказалась.

К сожалению, понять вовремя, что ты вредишь собственному клиенту, получалось не всегда. Не исключено, что именно так и произошло в случае с Филом Редстоуном и Деборой Гибберт.

— Что тебе в ней понравилось? — поинтересовался Джордж, наблюдая за Триш поверх кромки стакана.

Она понимала, Джордж задает все эти вопросы не из-за горячего интереса к делу и личности миссис Гибберт, а потому что поговорить надо самой Триш. Она проглотила кусочек курицы и рассказала все по порядку. Как всегда, когда предмет беседы был интересен и прекрасно ей знаком, Триш говорила, не выбирая слов и не задумываясь о том, какое производит впечатление. Она просто-напросто выпускала мысли из каких-то потаенных уголков мозга и даже не пыталась их контролировать.

В самом начале карьеры Триш заранее обдумывала и повторяла все, что собиралась сказать в суде, а особенно важные части выступления заучивала наизусть. В один прекрасный день случилось нечто странное. Закончив свою речь, Триш будто очнулась от какого-то беспамятства. Она не помнила ни единого слова из того, что сказала. Это ужасно испугало Триш, однако солиситор,[4] который знакомил ее с материалами дела и присутствовал на судебном заседании, заявил, что никогда не слышал ничего более убедительного.

С тех пор Триш научилась доверять себе и даже радовалась приходу того момента, когда слова брали верх над мыслями, а сама она могла практически отключиться. Конечно, с Джорджем это не составляло никакого труда. Она могла говорить ему все, что угодно. Он не высмеет и не предаст ее, что бы она ни сказала.

Триш вдруг очнулась и поняла, что перестала говорить.

— Почему она?.. — начал Джордж, но прервал себя на полуслове и спросил: — Положить тебе еще немного салата?

Триш посмотрела на свою тарелку и обнаружила, что успела все съесть. Она даже не заметила, как глотала в перерывах между потоками слов.

— Да, спасибо. Такое объедение, — сказала Триш, не в силах припомнить, какой был вкус у ливанского салата.

Джордж положил ей добавки. Ароматы лимона, мяты и кориандра плыли по кухне. Долив в ее бокал вина, Джордж снова сел и приготовился слушать. Триш улыбнулась с благодарностью за его терпение и интерес и с твердым намерением отплатить тем же, когда он захочет поговорить о каком-нибудь трудном деле.

— Итак, суммируем все сказанное, — сказал Джордж, наблюдая, как она ест. — Твою клиентку признали виновной в убийстве, потому что на момент смерти ее отца она оказалась единственным физически здоровым человеком в доме, верно?

— Абсолютно, — ответила Триш и вытерла рот. — Доктор не поверил, что смерть естественная. Он отказался подписать свидетельство и вызвал полицию. Те сразу взялись за дело серьезно.