Лилиан Браун - Кот, который проходил сквозь стены (сборник)

Лилиан Джексон Браун

Кот, который проходил сквозь стены (сборник)

© Lilian Jackson Braun, 1968

© Lilian Jackson Braun, 1986

© ЗАО ТИД «Амфора», 2006

Кот, который проходил сквозь стены

Один

В декабре природа начала необъявленную войну. Сначала она штурмовала город ветрами, потом провела общевойсковую операцию «Пурга», теперь пришла пора воздушного снежного налета. На Канард-стрит, у пресс-клуба, снег валил так, будто именно газетчики были его главной мишенью. Снежинки, леденя кровь, с прицельной точностью падали на шею мужчины, ловившего перед клубом такси.

Правой рукой он придерживал воротник твидового пальто, одновременно пытаясь поглубже нахлобучить шляпу. Левая покоилась в кармане. Ну и что? Внимание к этому господину могли привлечь скорее великолепные усы и абсолютная трезвость: почти полночь, до Рождества всего девять дней, вышел из пресс-клуба – и ни в одном глазу!

К тротуару подъехала машина. Мужчина сел на заднее сиденье. Назвал адрес третьеразрядной гостиницы. Левая рука – по-прежнему в кармане.

– «Мэдфорд мейнор»… – кивнул шофер, включая счетчик. – По Цвингер-стрит или по Центральному бульвару?

– По Цвингер-стрит, – к радости водителя сказал пассажир. В другой раз он поехал бы по бульвару: так дешевле, но сейчас важнее была скорость. – Я спешу.

– Газетчик? – обернувшись, понимающе улыбнулся таксист. Пассажир что-то неразборчиво хмыкнул. – Ясное дело, газетчик! Не потому, что из пресс-клуба, тут вечно всякие ошиваются, а по повадке видно. Что-то такое во всех вас есть… Сразу и не сообразишь что, но уж не ошибешься. Я часто подбираю здесь вашего брата. На чай дают – кот наплакал, но хоть поболтать можно, парни неплохие. А то еще вдруг понадобится знакомый в газете, всякое бывает, точно? – И он опять обернулся.

– Осторожней! – грубовато оборвал пассажир: через Цвингер-стрит зигзагами перебирался пьяный.

– Вы из «Дневного прибоя» или «Утренней зыби»?

– Из «Прибоя».

Машина остановилась на красный свет. Водитель внимательно всмотрелся в лицо журналиста:

– Ха, да я видел ваше фото в газете! Такие усы не забудешь… Небось ухватили судьбу за одно место?

– Что-то вроде того.

Они ехали по довольно мрачному кварталу. Когда-то он считался респектабельным, здесь жила городская элита; теперь же в разваливающихся домах ютились кабаки и меблирашки.

– Закройте дверцу на замок, – попросил водитель. – Кто только не шляется здесь по ночам. Пьяницы, наркоманы, бродяги – черт-те что! Ну да сами знаете. Одно слово – Хламтаун.

– Хламтаун? – Впервые за всю поездку журналист проявил интерес к болтовне водителя.

– Вот так да! – покачал головой шофер. – Газетчик – и не слышал о Хламтауне!

– Я здесь недавно. – Не вынимая из кармана левой руки, пассажир правой привычным жестом пригладил усы.

Дальше ехали молча. Добравшись до места, журналист расплатился и вылез (левая рука в кармане). В пустынном вестибюле гостиницы «Мэдфорд мейнор» он поспешно миновал стол задремавшего старика портье, вошел в лифт, где, сгорбившись на табурете, храпел лифтер. Нажал на кнопку шестого этажа. У шестьсот шестого номера правой рукой он нашарил в кармане брюк ключ. Перед тем как включить в комнате свет, осторожно прикрыл за собой дверь. Остановился, прислушался, осмотрелся, медленно поворачивая голову: двуспальная кровать, кресло, заваленный вещами комод, шкаф с распахнутой дверцей…

– Ладно, братцы, вылезайте, – сказал наконец журналист и плавно вынул руку из кармана. – Я знаю, что вы здесь. Давайте-давайте!

Под кроватью послышалось какое-то шебуршание. Затрещала рвущаяся материя. Покрывало, спускавшееся до самого пола, заколыхалось, и из-под него высунулись две головы.

– Попались, негодяи? Опять сидели под матрасом?

«Негодяи» – пара сиамских котов – окончательно выбрались наружу. Сначала появились головы, одна более заостренная, потом два изящной формы бежевых туловища с шелковистыми коричневыми хвостами – один с загнутым кончиком.

Журналист вытянул левую руку. На ладони оказался пакет, завернутый в бумажную салфетку с жирными пятнами.

– Индейка из пресс-клуба! Прошу к столу.

Черные бархатные носы жадно втянули воздух.

Коты в унисон заорали.

– Ш-ш-ш! А то старуха из соседнего номера опять настучит на нас!

Журналист начал резать индейку перочинным ножом, а коты описывали по комнате неистовые восьмерки, махая хвостами и немузыкально мяукая.

– Тихо!

Коты завопили еще громче.

– Не понимаю, и зачем я ради вас, дикарей, рискую репутацией, таская еду из бара пресс-клуба! А прочие неудобства? У меня весь карман в соусе!

Требовательные вопли заглушили его голос.

– Да заткнитесь, наконец!

Зазвонил телефон.

– Вот видите! Я же говорил!

Мужчина поспешно поставил на пол стеклянную пепельницу, полную кусков индейки, и подошел к аппарату.

– Мистер Квиллер, – сказал администратор извиняющимся голосом, – простите, что снова вас беспокою, но миссис Мейсон из шестьсот четвертого говорит, что ваши коты…

– Извините, они были голодны. Теперь они успокоились.

– Если… Э-э… Если вы не возражаете перебраться в номер с окнами во двор… Шестьсот девятнадцатый свободен, и вы могли бы завтра попросить моего сменщика…

– Это лишнее. Мы уедем отсюда, как только я найду постоянное жилье.

– Вы ведь не обиделись, мистер Квиллер? Управляющий…

– Ну что вы, мистер Макилдуни! Котам не место в гостинице. Мы уедем до Рождества… Надеюсь, – тихо добавил он, обводя взглядом мрачную комнату.

Он живал и в лучших местах, но тогда он был молод, женат, известен и удачлив. Много воды утекло с тех пор, когда его криминальные репортажи печатались в одной из нью-йоркских газет… Сейчас, если учесть количество его долгов и размеры жалованья в редакциях Среднего Запада, «Мэдфорд мейнор» было лучшим, что он мог себе позволить. Единственной роскошью Квиллера была пара нахлебников, чьим дорогостоящим капризам он привык потакать.

Коты затихли. Большой уплетал индейку, мелко подрагивая от наслаждения кончиком хвоста. Маленькая кошечка сидела чуть поодаль и почтительно ждала своей очереди.

Квиллер снял пальто, развязал галстук и, чертыхаясь, полез под кровать. Едва они две недели назад поселились в этой гостинице, коты облюбовали себе укромное местечко между рамой кровати, обтянутой материей, и матрасом. Как только они нашли крошечное отверстие, ведущее туда?! С тех пор дыра все увеличивалась и увеличивалась. Квиллер даже написал для «Прибоя» юмористическую заметку: «Узкая щель бросает вызов кошачьей натуре. Расширить ее и протиснуться внутрь для каждого кота – дело чести».

Кое-как разобравшись с постелью, журналист достал из кармана пальто трубку и несколько конвертов.

Первый, с коннектикутским штемпелем, распечатывать не стоило: ясное дело, там очередной непристойный намек на необходимость отдавать долги.

Записку, написанную коричневыми чернилами, из второго конверта он перечитал несколько раз. Понимаешь, этот инженер… Все произошло так неожиданно… Квилл, ты должен понять… Одним словом, свидание накануне Рождества отменяется. Хм, да с такой деликатностью, что впору обидеться.

Квиллер скрутил записку бантиком и бросил ее в мусорную корзину. Естественно. Она молода, а у него усы и виски начали заметно седеть. И все-таки жаль. Не с кем будет пойти в сочельник на вечер в пресс-клубе – а больше идти некуда.

Третий конверт содержал сообщение от главного редактора. Шеф напоминал сотрудникам о традиционном ежегодном конкурсе на лучшую статью. Кроме премий общей суммой в три тысячи долларов наличными в роли поощрительных призов выступали двадцать пять мороженых индеек, пожертвованных «Объединенными птицефермами, инкорпорейтед».

– Которые надеются, что журналисты «Прибоя» будут любить, лелеять и рекламировать их до гробовой доски, – добавил вслух Квиллер.

– Йау, – сказал Коко, умываясь.

Теперь индейкой занялась сиамочка. Коко всегда оставлял ей половину – или добрую треть.

Квиллер провел рукой по шерсти Коко, мягкой, как у горностая, и в который раз восхитился ее окраской: от горчичного цвета до шоколадного. Природа и впрямь постаралась. Потом он зажег трубку и лениво развалился в кресле, закинув ноги на кровать. Что ж, ему пригодилась бы одна из этих денежных премий. Он смог бы отослать пару сотен в Коннектикут, а потом начать покупать мебель. Со своей мебелью одинокому мужчине с двумя котами легче найти жилье.

До тридцать первого еще достаточно времени, чтобы написать и опубликовать что-нибудь стоящее, тем более редактору отдела не хватило рождественского материала. Арчи Райкер созвал всех сотрудников и сказал: «Ребята, у нас что, нет никаких идей?» Без особой надежды он всматривался в лица собравшихся: упитанных фельетонистов, изможденных критиков, репортера, который писал о путешествиях, хобби, авиации, недвижимости и садоводстве, и в лицо Квиллера – журналиста «широкого профиля». Райкеру отвечали грустные взгляды ветеранов, переживших не один рождественский номер…