Фаина Раевская - Отпуск бойцовской курицы

Фаина Раевская

Отпуск бойцовской курицы

Глава 1

— Дуська, вставай!

Молчание. Только легкий храп.

— Дуська, кому говорю, просыпайся! На пляж пора! — Я настойчиво дергала сестру за ногу.

Она лишь брыкнула меня в ответ и плотнее завернулась в простыню, которой укрывалась по случаю страшной жары.

— Ну, ладно! Прибегаю к крайним мерам! — угрожающе произнесла я и подняла над Дуськиной кроватью литровую банку с холодной водой.

Примечательно, что к этим самым крайним мерам я прибегаю каждое утро вот уже в течение трех дней. И каждое утро перед выходом на пляж сестренка вывешивает перед домом свою простыню. Наверное, Вера Ивановна, хозяйка, сдавшая нам комнату в собственном доме-мазанке, подозревает, что у Дуськи энурез. Иначе чем объяснить появление на веревочке каждое утро мокрой простыни? Три дня назад мы с Дуськой, моей двоюродной сестрой, ступили на гостеприимную крымскую землю. Ромка, мой муж, Венька, друг семьи, и Вовка, старший следователь прокуратуры по особо важным делам, а по совместительству мой ангел-хранитель, скрепя сердце отпустили меня к морю. Провожая нас с сестрицей во Внукове, они взяли с меня торжественное обещание не влезать ни в какие истории, а Дуське строго-настрого наказали: дальше десяти метров меня от себя не отпускать. Евдокия, нимало не сомневаясь в моих способностях, криво улыбалась и интенсивно трясла головой в знак согласия. Как ни странно, долетели мы благополучно: самолет не рухнул, его не угнали террористы, и к нам никто не клеился во время полета. Последнее событие сильно расстроило сестрицу, потому что, в отличие от меня, она ехала на курорт в поисках какой-нибудь интрижки или, на худой конец, романа.

Среди всего многообразия крымских городов мы выбрали Судак. Во-первых, я когда-то там уже была, и мне очень понравился и сам городок, и его гости; во-вторых, городок этот очень уютно расположен на побережье, словно его аккуратно положили в небольшой залив, чтобы не обдували морские ветра; и, в-третьих, Судак очень чистый в экологическом смысле. Дуська ничего против не имела, и вскоре мы стояли на улице маршала Бирюзова перед симпатичным домиком, утопающим в зелени, и разговаривали с хозяйкой. Она любезно уступила нам свою комнату в доме, правда, за несколько повышенную цену, а сама с мужем, полковником в отставке, переехала в небольшой сарайчик. Этот самый полковник оказался очень охочим до женщин. Причем его интересовали только крупные дамы, в теле, так сказать. А поскольку я не принадлежу к этой категории, полковник решительно отмел мою кандидатуру и в дальнейшем стойко игнорировал. Зато на Дуську отставник положил глаз, и порой не только глаз. Во дворе дома росло персиковое дерево. Хозяева любезно разрешили нам пользоваться его плодами, а полковник, дабы облегчить нам добывание волшебных плодов, приволок лестницу-стремянку. Едва Дуська появлялась во дворе, он тут же подкатывал к ней на своих толстых коротеньких ножках и, сверкая лысиной на крымском солнце, начинал ворковать:

— Евочка, — Дуська представителям сильного пола называла лишь часть своего имени, — Евочка, — гудел полковник, — ты только посмотри, какой персик во-он на той веточке! Специально для тебя! Ты бы залезла, а?

Сестрица, не желая обидеть дядю Сашу, забиралась по лестнице за сочным плодом, а полковник очень аккуратно и нежно поддерживал ее за филейные части тела, млея от удовольствия. Тетя Вера, жена и хозяйка, спокойно смотрела на эротические заигрывания своего супруга, решив, вероятно, что полковник уже отвоевался и его пистолет надежно спрятан в кобуре…

— Дуська, считаю до трех, — не унималась я, пытаясь разбудить сестру. — Раз… Два…

По счету три я вылила на нее банку с водой и на всякий случай отскочила к противоположной стене, ибо Дуська в гневе страшна.

— Женька… твою мать! — подскочила сестрица. — Чтоб тебя черти слопали! Очумела совсем, на живого человека воду лить?!

— А чего ее на покойника лить? Он все равно не проснется, поверь моему опыту! Ведь тебя иначе не разбудишь! Ты вон храпишь так, что деревья дрожат, и твои любимые персики падают сами. Евочка, миленькая, ну пойдем уже на пляж, а? Смотри, солнышко светит, птички поют… — когда я желала подлизаться к Дуське, я называла ее исключительно этим библейским именем.

— Ты с ума соскочила, да? — пробурчала сестрица, взглянув на часы. — Время только восемь утра!

— Так это ж и хорошо! Во-первых, не очень жарко, — принялась я загибать пальцы, — во вторых, на пляже еще мало народу, в-третьих…

— А в-третьих, — перебила меня вредная родственница, — еще все торговые точки закрыты. Где мы будем завтракать? Или ты будешь готовить?

Готовить я не собиралась в принципе. Раз я отдыхаю, то по полной программе. Однако меня сложно сбить с толку такими пустяками.

— А мы съедим по твоему фирменному бутербродику, и хватит с нас. А пообедаем «У Саши»! — пошла я на компромисс.

Дуська задумалась, причем сам процесс мышления заметно отражался у нее на лице. Наконец она согласилась:

— Вовсе не обязательно водой меня поливать, я же тебе не клумба. Что подумает полковник? Что я писаюсь по ночам, да?

— Нет, — успокоила я Дуську, — он подумает, что ты потеешь. Ты, Ева, иди, приготовь нам по бутерброду, а я пока быстренько в душ сгоняю.

Я не стала дожидаться, пока Дуська выскажет свое мнение по этому вопросу, схватила полотенце и умчалась в душ. Наплескавшись вволю, я появилась на кухне. За столом чинно восседала Евдокия в компании полковника. Он трепетно ухаживал за сестрицей, подливая ей в кружку молока.

— Евочка, молочко парное! С утреца к Степаниде сходил. Почитай, специально за ради тебя! — ворковал дядя Саша.

— Где бутерброды? — задала я вопрос.

Дуська перевела томный взгляд на меня и предложила:

— Ты, Жень, молочка попей! Смотри, как дядя Саша расстарался!

— Ненавижу молоко! У меня от него живот пучит! А с парного, между прочим, поправляются!

Это существенное замечание привело сестрицу в нормальное состояние, взгляд ее стал осмысленным, и она, виляя бедрами, прошагала к холодильнику. Полковник, пуская слюни, проследил за Дуськиным передвижением и вздохнул:

— Ты, девушка, напрасно так говоришь! В молоке витаминов — что блох на бездомной собаке! Да и на цвет лица оно благотворно влияет! И на потенцию! — Дядя Саша залпом опустошил стакан с молоком, стоявший перед ним. — А насчет поправляются… Так Евочке это не помешает. Она хоть дама и видная, да вот личико бы надо малость покруглее.

Дуська метнула злобный взгляд в сторону дяди Саши. А мне казалось всегда, что круглее Дуськиного лица только луна в фазе полнолуния. Ей, разумеется, я об этом не говорю, зная, что сестрица помешана на всякого рода диетах. Последний раз она полгода пила чай для похудения. Эффекта никакого, зато треть зарплаты уходила на туалетную бумагу. Впрочем, справедливости ради, замечу, что сестренка не очень комплексовала по поводу своего веса. Она запросто носила мини-юбки, шорты и обтягивающие брюки. Комплекция не мешала ей крутить романы с мужиками. Правда, почти все избранные представители сильного пола были толстенькие и лысенькие. Как шутила сама Дуська: «Это мой любимый размер!» В глубине души она, конечно, мечтала о стройном красавце с фигурой Ван Дамма и лицом Ричарда Гира и не теряла надежды, что рано или поздно роковой красавец встретится на ее жизненном пути. Поэтому она периодически голодала, пила пилюли и с завидным постоянством наедалась на ночь. Иногда Дуська, глядя на мою субтильную конституцию, завистливо вздыхала:

— Везет тебе, Жень! Ешь, сколько хочешь, и не поправляешься! Куда все только девается?!

Это на самом деле так. Я могу съесть бизона, буду страдать от несварения желудка, но не поправлюсь больше, чем на пару килограммов, которые через какое-то время волшебным образом исчезают сами. Тем не менее раз в месяц я даю себе твердое обещание разгрузить несчастный организм, сесть на диету и начать заниматься спортом. Однажды я продержалась целый день на минеральной воде и яблоках, за что муж моментально приклеил мне дурацкую кличку Диета. Однако вечером прикатил друг Вовка, привез огромный торт «Наполеон» — между прочим, мой любимый, — объявил, что его повысили в звании, и, пока мужики полоскали в рюмках с водкой майорские погоны следователя, я усиленно налегала на торт, ругая себя в душе за слабость характера разными нехорошими словами.

— Садись, ешь! — оторвала меня от воспоминаний сестрица.

На столе дымилась чашка ароматнейшего кофе со сливками и пятиэтажный бутерброд, который я называю дусьбургер. Он состоит из огромного куска черного хлеба, огурцов, помидоров, сыра, колбасы, салата, майонеза, кетчупа и еще одного куска хлеба.

— Дусь, — еле выговорила я, пытаясь распахнуть рот как можно шире, чтобы туда уместить Дуськин бутерброд, — а давай сегодня на Алчак сходим?