Корнет Савин - Арм Коста Страница 16

— Телеграмму принесли. Видимо, ответ из центра.

Девушка торопливо вскрыла ножом конверт, небрежно разорвав его на две части. Она бегло посмотрела на текст и прочитала вслух:

— Этого человека знаем. Слушайте его. Он главный.

Не поверив своим глазам, Вера снова и снова перечитывала телеграмму. Затем удивлённо посмотрела на Савина, который с улыбкой наблюдал за нею.

— Выходит, теперь всё наоборот — вы у меня под присмотром, — насмешливо проговорил Николай.

С видом победителя корнет налил себе кофе. Вера была в замешательстве, не зная, как себя вести с неизвестно откуда взявшимся «начальником». Тем временем Савин быстро прожевал остатки телеграфной ленты и проглотил их, запив остывшим кофе.

«Самый невкусный кофе в моей жизни», — мысленно отметил он.

— Не понимаю. Почему меня сместили? Я что-то не так сделала? — разочарованно проговорила девушка.

Сев на стул, она уныло облокотилась на стол. Странный приказ центра лишил её прежней уверенности и силы.

— Просто у меня опыта больше, — допивая кофе, бесстрастно пояснил Савин.

Он повернулся к Вере, всем видом изображая дружескую заботу.

— Но не переживайте, я мягкий руководитель. Итак, где партийная касса? Центр дал мне важное поручение, нужны средства.

Вера вскочила, словно её ошпарили, испуганно посмотрела на Савина, быстро подошла к входной двери и заперла её на два оборота ключа. Вернувшись в комнату, девушка отогнула потёртый коврик на полу, потом подняла одну из половиц. Открылся узкий тайник. Вера достала пачку купюр, завёрнутых в тряпку, и протянула корнету.

На глаз оценив бюджет революционеров, Савин понял, что денег в нём немного — от силы рублей триста.

— И это всё? — недовольно спросил он.

Вера сжалась, но потом ответила с лёгкой неприязнью:

— У нас тут не монетный двор, денег не печатаем.

Корнет сгрёб купюры одной рукой и переложил в карман.

— Значит, так, — заговорил он, подражая повелительному тону великого князя. — Вот моё первое распоряжение! Увеличить членские взносы и собрать на нужды революции…

Он ходил по комнате туда-сюда, заставляя Веру следить за его перемещением, затем остановился напротив неё и закончил:

— …Десять тысяч рублей. Для начала.

Вера изумлённо вскинула брови.

— Откуда же мы их возьмём? — воскликнула она. — Банк, что ли, ограбим? И вообще, зачем нам столько?

Савин резко повернулся и так ударил ладонью по столу, что на нём зазвенели чашки.

— Это пока не ваше дело! Вы слышали мой приказ?

Властно посматривая на Веру, Николай выкрикивал, не давая девушке возможности возразить:

— Я теперь главный. А вы подчиняетесь! И если я сказал собрать десять тысяч, значит надо их собрать! Любой ценой!

Корнет угрожающе склонился над хрупкой девушкой. Она смотрела на него с гневом и возмущением. Никто из собратьев-революционеров никогда не отдавал ей приказы таким тоном.

Девушке до сих пор не верилось, что её мнение больше ничего не значит, что бразды правления перешли к этому нагловатому типу. Вера сжала губы, чтобы не заплакать. Не находя слов, она по-детски хлопала глазами. В них было столько искренней обиды, что Савин невольно отвернулся.

«У меня нет другого выхода. Я спасаю свою жизнь, — мысленно сказал он себе, заглушая голос совести. — А она переживёт… она сильная».

3.

Примеряя в тамбовском ателье изумительный, сшитый по последней моде костюм, Савин с удовольствием смотрелся в огромное зеркало в золотой раме. В новом наряде он стал похож на знатного дворянина, приехавшего с визитом в провинцию. Он тщательно копировал манеры великого князя, да и роли других знаменитых аристократов мог сыграть без труда. Пожилой портной с нескрываемым восхищением смотрел на клиента, который непринуждённо извлёк из портмоне пачку крупных купюр и заплатил, не требуя сдачи.

Савин был счастлив. Но валявшаяся на полу скромная одежда, полученная от Веры, напоминала ему, кем он был совсем недавно — беглым арестантом, преступником. Савин с раздражением отпихнул ногой убогие тряпки. Не ему, человеку с редкими талантами, носить такое!

В обувной мастерской он присмотрел пару дорогих сапог, сшитых на европейский манер. Корнет придавал обуви огромное значение. Он считал, что хорошие сапоги подчёркивают респектабельность хозяина, служат своего рода визитной карточкой в обществе. Приказчик обувного магазина тоже получил несколько рублёвых купюр и угодливо улыбнулся щедрому покупателю, не жалевшему денег на красоту.

Оценив свою внешность, Савин заметил, что ему не хватает красивой стрижки, которая окончательно изменила бы его облик. В самую дорогую цирюльню города он вошёл с видом столичного аристократа, привыкшего к самому лучшему обслуживанию. Увидев богато одетого гостя, хозяин тотчас оставил свои дела и учтиво поклонился:

— Чего изволите, ваше превосходительство?

Савин стряхнул невидимую пыль с нового сюртука и посмотрелся в зеркало.

— Желаю подстричься. Подберите мне что-нибудь изящное, на ваш манер. Как у нас, в Петербурге, сможете?

Парикмахер услужливо кивнул и принялся за работу. Вскоре к парадному виду корнета добавилась модная стрижка «а-ля Капуль». Несмотря на молодость и худобу, корнет стал выглядеть солиднее. Парикмахер предложил одеколон, но Савин поднял указательный палец вверх.

— Французскими, пожалуйста!

Парикмахер вытащил из шкафчика красивый флакон, который предназначался исключительно для губернатора. Савин одобрительно кивнул и с удовольствием подставил волосы под облачко изысканного аромата.

Осмотрев себя в трёхстворчатом зеркале, корнет убедился, что теперь его положению ничего не угрожает. Самый наблюдательный жандарм не узнает в элегантном господине беглого арестанта. Узнав у парикмахера, в каком ресторане обычно обедает местная знать, корнет тотчас отправился туда на извозчике.

День был по-летнему тёплым. Солнечный свет переливался на шёлковом сюртуке Савина, и он с гордостью смотрел на прохожих, завистливо оглядывающихся вслед молодому щёголю.

Ответив на поклон лакея милостивым кивком, Савин неторопливо вошёл в просторный ресторан с уютным внутренним двориком. За столами, накрытыми белоснежными скатертями, сидели несколько дам с кавалерами. Были и одинокие мужчины, одетые весьма прилично. Они с удивлённым восхищением смотрели на Савина, который выглядел слишком необычно для провинциального города. Публика зашепталась, официанты, переглядываясь, подталкивали друг друга локтями: «Похоже, столичная пташка, наверное, денег полные карманы!»

Савин прошёл за свободный столик, сел, закинув ногу на ногу, и заскользил взглядом по посетителям. На его лице было любезное выражение, но глаза цепко выхватывали мельчайшие детали. Официант подскочил к дорогому гостю, услужливо поклонился и с почтительной улыбкой протянул меню.

Зная манеры важных лиц, корнет нарочно достал крупную купюру и протянул её официанту. От неожиданности тот выпучил глаза и замер с открытым ртом.

— Знаешь меня? — спросил Николай, лукаво прищурившись.

Он смотрел на официанта с горделивым превосходством, словно начальник жандармерии или генерал.

Пока официант перебирал в памяти всех высокопоставленных лиц, Савин раскрыл меню, сохраняя на лице высокомерно-деловитое выражение.

Официант ответил испуганным полушёпотом:

— Никак нет, ваше высокопревосходительство, — и тут