Охота на черного короля - Александр Руж Страница 56

– А я молилась. Шептала что-то, сама не помню, что, не помню, кому… то ли ему, – она показала сигаретой вверх, – то ли другому, – махнула вниз, – но кто-то из них меня спас. Шла, пока ноги держали. Наугад… местности не знала, и глаза кровью залило, ничего не видно… Потом силы кончились, упала. И представь себе: когда уже с жизнью попрощалась, слышу – голоса, кто-то меня окликает… Если коротко, то мимо лопари проходили. Не те, что из Ловозера. На Мурмане лопарских племен – черт на печку не вскинет. И они вечно кочуют – с севера на юг, с юга на север. Эти с Кильдина шли. Подобрали меня, выходили. Я им сказала, что сбежала из-под ареста, и в тундре меня медведь порвал. Почти правда. Они Советскую власть недолюбливают, – не выдали. У них нойд не хуже Чальма, травами меня лечил, пометом птичьим, оленьей желчью… фу!..

Она сглотнула взбухший в горле сгусток и, игнорируя нацеленный на нее «Баярд», которого, впрочем, в темноте почти не различала, уселась на брошенную кем-то в подвале деревянную колоду. Глубоко вдохнула табачный дым – от воспоминаний ее замутило.

Вадим подошел ближе и опустил пистолет. Стыдно было целить в невооруженную женщину, которая не проявляла признаков агрессии и не выказывала намерения бежать.

– А в Европе как оказалась? Тоже лопари посодействовали?

– Потешно… Куда им до Европы! Но в целом ты угадал. У них родственные связи с племенами из Финмарка, переправили меня через кордон, едой снабдили. Пошла в Стокгольме в Общество поддержки жертв большевизма, горючими слезами залилась… Хотя можно было и без слез – у меня тогда такой вид был, хоть в фильмах ужасов снимайся. Лысый череп с клочками волос, сплошные рубцы отсюда досюда. – Надин прочертила вдоль лица дымную кривую. – В эмигрантской прессе галдеж поднялся: «Новые зверства комиссаров… живодеры-людоеды…» Не читал?

– Не попадалась мне эмигрантская пресса. Ее только высшее руководство ОГПУ читает, и то вряд ли от корки до корки.

– Потешно… А там я сразу популярной персоной стала, насобирали мне денег вскладчину и отправили в Штаты, к профессору Газандяну.

– Армянин?

– Уже лет двадцать как американец. Начинал зубным врачом, но в войну занялся пластической хирургией. Покалеченных было много, знай набивай руку… Преподает в Гарварде, имеет собственную клинику, народ туда валом валит. Его считают чародеем. Он мне лицо из лоскутков собрал. Не такое, как было, но вполне сносное. Только с волосами не получилось, приходится парик носить. И глаза навыкате, но под очками их не видно…

– А как же Ласкер? Где ты с ним познакомилась?

– В Берлине. Я вернулась туда после лечения. Ласкер готовился к поездке на турнир в Москву, ему нужна была переводчица и помощница.

– К тому времени вы с этими двумя, – Вадим указал дулом «Баярда» на тела Шварца и Бюхнера, – конечно, уже р-разработали аферу с похищением Капабланки, но вам требовалось проникнуть в Советский Союз. Ласкер, сам того не ведая, притащил тебя на прицепе.

– С двумя? Потешно… Нас было больше.

– Знаю. Был еще англичанин Ломбертс, связник, его вы отправили заранее под видом коммерсанта, чтобы передать инструкции тем, кто ждал вас здесь. То есть ротмистру со шрамом и Федько. Но нельзя было учесть, что Ломбертс нарвется на грабителей, они его зарежут, и ваша шифровка попадет к чекистам.

Надин докурила сигарету и изящно потушила ее о подошву туфельки.

– Потешно… А ты не утратил сообразительности. Я догадывалась, что именно ты создашь нам проблемы. Сделала все, чтобы тебя устранить, но тебе везет. И от пуль на кладбище увернулся, и от ножа в Нагатино, и из тюрьмы ушел… Ты выиграл, а я проиграла.

Что-то ненатуральное проскочило в ее словах, какая-то хитринка. Вадим это отметил, но не придал значения. Он пребывал в уверенности, что Надин полностью в его власти. Сейчас они закончат беседовать, и он отведет ее на Лубянку, сдаст по всей форме вместе с золотыми червонцами, и дело будет закрыто.

– А эти прощелыги – кто они? Шварц – он правда ученый или как?

Надин сняла очки, потрогала пальцами набрякшие от усталости веки. Глаза у нее действительно выпирали двумя полушариями, как у земноводной твари.

– Ученый. Не гений, но ума ему не занимать. Жаль, что ты его убил, он мог бы сконструировать еще что-нибудь, кроме инфразвукового излучателя. Как человек, он был полное говно, но это свойственно недооцененным дарованиям.

Почему она посматривает на дверь? Кого-то ждет?

Вадим сделал два шага вперед и потрогал покрытый ржой засов, задвинутый в пазы до упора. Нет, в подвал никто войти не сможет. Сбежать у Надин тоже не выйдет, – Вадиму достанет и четверти секунды, чтобы вскинуть пистолет и застрелить ее.

Она прикинулась, будто не замечает его манипуляций, а может, и впрямь не замечала, поскольку определяла движения лишь по шороху. Достала из пачки вторую сигарету, прикусила ее фарфоровыми зубами, вставленными, верно, в той же клинике профессора Газандяна, и чиркнула зажигалкой, на миг осветив помещение.

– Потешно… Бюхнер был тупицей, а Шварц… Сплошной мозг. Напыщенный, самовлюбленный. Любил дешевую показуху. Подбрасывать шахматные фигурки – это его придумка. Ассоциировал черного короля с самим собой. Мол, фамилия у него говорящая, а в жилах течет кровь прусских монархов. Глупость, но простительная.

Тут снова протяжным стоном дал о себе знать дублер Капабланки. Он ненадолго притих, внимая увлекательной перемолвке между своим спасителем и похитительницей, но решил, что сносить далее дискомфорт невозможно. Путы немилосердно давили, пол обжигал холодом, несмотря на стеганые штаны.

– Тысяча извинений! – Вадим повернулся к исстрадавшемуся актеру. – Айн момент.

Он взялся развязывать узлы на веревках. Он стоял к Надин боком, к оконному проему спиной. Влажный линь еле поддавался. Вадим распутал один узел, стягивавший руки артиста, и внезапно услышал позади себя вкрадчивый голос:

– «Взвейтесь кострами, синие ночи! Мы – пионеры, дети рабочих…»

Глава X

в которой Вадим Арсеньев отдает должное хитроумному замыслу врагов

Абрамов? Он-то здесь с какого перепою?

Вадим повернулся к амбразуре и увидел своего гонителя. Тот всунулся в подвал верхней частью туловища и