Хью Пентикост - Убийство жарким летом

Хью Пентикост

УБИЙСТВО ЖАРКИМ ЛЕТОМ

Часть первая

Глава 1

Мальчик стоял, плотно прижавшись к стене дома, стараясь спрятаться в тень; он молился о том, чтобы стать невидимым, чтобы эта стена разверзлась и поглотила его. На противоположной стороне улицы медленно и методично убивали человека.

Все было как обычно, и казалось, так будет всегда. Тимми Фэллон пошел в Ист-Виллидж — обиталище хиппи. Там был парень, который играл на гитаре и пел песни о дружбе, любви и потерянных детях. Тимми сидел в битком набитой прокуренной комнате и слушал, слушал… Только после двух часов ночи он вдруг спохватился, что теперь ему нелегко будет добраться домой.

Правда, Тимми не особенно беспокоился о том, что ему предстояло пройти десять кварталов одному, — за все время еще никто ни разу не приставал к нему. И все же ночь была не лучшим временем для прогулки в одиночестве хорошо одетого подростка. По улицам могли рыскать доведенные до отчаяния наркоманы в поисках денег, но они никогда не тронули бы ребенка — у него просто не могло быть при себе таких денег.

Бары уже закрылись; стеклянные витрины маленьких магазинчиков на Третьей авеню и тех, что встречались Тимми по пути домой, опустили металлические решетки. Несколько бездомных кошек рылись около контейнеров с мусором.

На Четырнадцатой улице Тимми повернул на запад к Ирвинг-Плейс и направился дальше в жилые кварталы, где неподалеку от Гремерси-парка находился многоквартирный дом, где его отец работал смотрителем и в подвале которого жила его семья.

На середине пути между Четырнадцатой и Пятнадцатой улицами Тимми вдруг услышал какой-то звук, доносившийся с противоположной стороны. Это был глухой захлебывающийся крик.

— О, пожалуйста! — услышал Тимми.

Он остановился и посмотрел на другую сторону улицы. Четверо мужчин окружили пятого, стоявшего на согнутых ногах и пытавшегося руками прикрыть голову и лицо. Не произнося ни слова, они били его в живот, нанося тяжелые удары огромными, словно молоты, кулаками, пока он не упал на тротуар. Внезапно мужчины куда-то исчезли — может быть, скрылись в какой-нибудь из аллей или же в подъезде одного из домов — Тимми этого не знал. Избитый мужчина неуклюже распластался на тротуаре.

По Ирвинг-Плейс промчалось такси. Если его водитель или пассажир и видели человека на тротуаре, то не обратили на него внимания.

Медленно, с невероятными усилиями мужчина приподнялся на четвереньках, качая головой, словно боксер, получивший сотрясение мозга.

— О, пожалуйста! — снова простонал он.

Тимми хотел было броситься на помощь, но что-то удерживало его и не давало выйти из тени здания. Он продолжил путь домой, не упуская из виду пострадавшего. Стояла жаркая августовская ночь. Пот струйками стекал по телу мальчика.

Вдруг неизвестно откуда снова появились те же четверо и без слов, без злобных криков, с какой-то механической жестокостью опрокинули свою жертву на тротуар и снова принялись избивать ее. На этот раз еще более безжалостно пинали свою жертву ногами. До Тимми доносились тихие, исполненные муки стоны.

И опять четверка куда-то исчезла, а избитый человек, словно темная груда тряпья, остался лежать на тротуаре.

Тимми огляделся. Он знал этот район как свои пять пальцев. Бар Пита, наверное, уже был закрыт, магазин обоев тоже, а сторож, охранявший гараж, видимо, спал где-то наверху и реагировал только на звонок. В одном или двух высоких домах светились огни. Тимми подумал было закричать во все горло, чтобы позвать на помощь, но так и не сумел издать ни звука. Где же полицейский? Его никогда не бывает на месте, когда он нужен!

Темная груда лохмотьев на противоположной стороне улицы снова зашевелилась. Человек с огромным усилием поднялся и, шатаясь, двинулся в северном направлении. Но на углу Семнадцатой улицы его уже поджидали те четверо.

Он обернулся, сделал шаг, пытаясь бежать, но тут же упал. Преследователи уже не давали ему подняться. В свете уличного фонаря сверкнула разбитая бутылка в руках одного из них, и острое стекло вонзилось в лицо избитого.

Раздался страшный крик.

Он вывел Тимми из оцепенения, и мальчик помчался к своему дому. Послышался возглас. Оглянувшись, Томми увидел, как один из бандитов бросился за ним. Пробежав по Восемнадцатой улице, он нырнул в узкую аллею. Здесь Тимми играл, когда еще был совсем маленьким, и знал, что в конце аллеи есть высокий забор, окружавший садовый домик. Единственный его шанс к спасению — перелезть через этот забор.

Тимми и раньше приходилось совершать такие прыжки. В кромешной тьме ему удалось точно определить расстояние; он подпрыгнул, ухватился руками за верхушку забора, подтянулся и перепрыгнул на противоположную сторону, упав на мягкую клумбу с цветами. Некоторое время Тимми лежал на ней, сдерживая рыдания, готовые вырваться из его груди. По другую сторону забора раздался быстрый топот ног, потом все затихло.

— Подходите к дому с поднятыми руками, — хладнокровно произнес чей-то голос, — иначе буду стрелять.

— О, Питер! — воскликнул Тимми.

В садовом домике зажегся свет. В проеме двустворчатого окна, доходившего до земли, облокотившись на одну из створок, стоял человек в трусах и футболке. Он стоял на одной ноге, потому что вторая была ампутирована ниже колена. В правой руке, твердой как скала, он держал револьвер.

— Ах ты, дурачок! — сказал Питер. — Ты что, не понимаешь, что я мог разнести твою голову без предупреждения?

— О, Питер! — воскликнул Тимми, пробираясь к фигуре, стоявшей в дверях. — Они там убивают человека!..

Питер Стайлс сидел на краю кровати, поправляя ремни, которыми прикреплялся протез ноги — изделие из алюминия, пластика и волшебных пружин, создававших голеностопный сустав. Рядом висел телефон, трубку которого Питер прижимал приподнятым плечом к уху.

— Сержант Конвэй? — спросил Питер решительным голосом. — Это Питер Стайлс… У меня все прекрасно, но сейчас нет времени говорить о погоде… Четверо бьют смертным боем парня на Ирвинг-Плейс… Нет, я этого не видел, но у меня здесь мальчик, который все рассказал мне. Я собираюсь идти… Не волнуйтесь, я могу о себе позаботиться.

Пока Питер натягивал широкие брюки, белую трикотажную водолазку и куртку из твида, Тимми Фэллон рассказал о том, что произошло.

— Ты узнал кого-нибудь из мужчин, Тимми? Ты ведь знаешь всех в этом районе.

— Фонари на Ирвинг-Плейс не очень яркие, к тому же все магазины уже были закрыты. Это… это были не битники; это большие, сильные, коротко подстриженные парни в рабочей одежде. Я даже толком не разглядел их. Того, который погнался за мной, узнал бы, если б увидел снова. Его-то я никогда не забуду.

— А на кого они напали?

— Он негр, Питер. Хорошо одетый, вернее, был хорошо одет до того, как на нем все изодрали.

— О Господи! — сказал Питер и опустил револьвер в карман куртки. Лето обещало быть долгим и жарким из-за ожидавшихся выступлений самых неистовых членов организации «Власть — черным». Но пока в городе еще не произошло ничего, что могло бы спровоцировать взрыв террора и насилия.

В дверях дома Питер остановился, чтобы взять тяжелую терновую палку из подставки для зонтов. В те дни, когда он еще только учился пользоваться протезом, эта палка помогала ему удерживать равновесие; теперь же он взял ее как оружие.

— Оставайся здесь, — сказал Питер мальчику. — Позвони отцу и расскажи о том, что произошло. Никуда не уходи до тех пор, пока он или я не придем за тобой.

— А мне нельзя с тобой, Питер?

— Не хочу, чтобы человек, который охотился за тобой, увидел тебя снова, — ответил Питер. — Делай, как я сказал.

Для нескольких миллионов американцев, читавших «Ньюсвью мэгэзин», Питер Стайлс был хорошо известной личностью. В еженедельной колонке, которую он вел в журнале, печатались самые важные и лучшие материалы. Собственная история Питера в значительной мере объясняла, почему он стал знаменитым комментатором и информатором о случаях бессмысленного насилия. Примерно пять лет назад Питер с отцом возвращались в машине с лыжной базы в Вермонте. Два хохочущих хулигана решили поиграть с ними в пятнашки во время спуска по извилистой горной дороге. Машина Питера врезалась в заграждение, перевернулась и упала в глубокую долину. Его самого выбросило наружу; теряя сознание, Питер слышал крики отца, горевшего среди обломков пылающего автомобиля, но ничем не мог ему помочь. В больницу Питер попал без ноги, которую оторвало ниже колена.

Прошло много времени после этого трагического инцидента, прежде чем Питеру удалось восстановиться физически и психологически. Изменился и стиль его публикаций: из легкомысленного и остроумного обозревателя светской хроники он превратился в бескомпромиссного борца против бессмысленного насилия, которое, словно страшная болезнь, поражало страну.