Лев Корнешов - Проводы на тот свет

Лев Корнешов

ПРОВОДЫ НА ТОТ СВЕТ

Часть I

ЗАПАХ СМЕРТИ

Отстрел в «Вечности»

Печальный перезвон колоколов близкого храма Воскресения Словущего плыл над старым районом Москвы — над выстоявшими в многочисленных разрушениях бывшими приземистыми некогда купеческими домами — лавками и над безликими коробками современных зданий, над оживленной магистралью, раздваивавшейся на большой площади — в центр и на набережную Москвы-реки, над тихим небольшим парком, грязноватым рынком и близким кладбищем, укрытым кронами многолетних деревьев.

В ресторане «Вечность», малолюдном в будничный вечер, ужинали три господина. Ресторан, как и ещё пять других под тем же названием в разных районах города, принадлежал им. Они все создавали и делили поровну — на каждого приходилось по два ресторана, по три фирмы, по одному кладбищу. Один из них — Игорь Владимирович Благасов — был среднего возраста, того, который для мужчины определяют, как расцвет, грань между уже миновавшим прошлым и ещё предстоящим долгим будущим. Двое его компаньонов и соратников — Артемий Николаевич Брагин и Тихон Никанорович Ставров — вступили в пору жизни, когда все явственнее видится её вечерняя заря.

Они были компаньонами, но не друзьями — дружба осталась в прошлом, когда вместе прорывались в большой бизнес, зарабатывали первые небольшие деньги. Но когда счет пошел на миллионы… Большие деньги, как известно, дружбу не укрепляют.

Звон колоколов был чуть слышен, шум города задерживали плотные шторы на окнах, и оттого казался он приплывающим из дальних далей, вызывал мысли о бессмысленности земной суеты и меленьких людских забот. Так и задумывалось, когда создавали сесть ресторанов «Вечность» — в них должны были приходить не заливаться напитками и прожигать жизнь с дрянными девками, а тихо беседовать с приятными людьми и, если был повод, печалиться. Рестораны располагались неподалеку от городских кладбищ и их выбирали родственники усопших для поминок, для того, чтобы отметить сорок дней, скорбные юбилеи и даты. Консультанты ресторанов могли посоветовать клиентам, как в соответствии с традициями и канонами православной веры отмечать то или иное печальное событие.

— Не понимаю, Игорь, — сказал Артемий Николаевич Брагин, — зачем ты выбрал для нашей деловой встречи именно этот ресторан? Не мог подобрать местечко повеселее?

— А чем тебе здесь не нравится? — удивился Игорь Владимирович. — Недавно сделали ремонт, интерьер обновили, оформили так, чтобы у клиентуры не появлялись грешные мысли… Многим нравится.

Стены зала были задрапированы тяжелыми бордовыми и черными тканями. «В мавзолее Ильича тоже главные цвета — бордовый и черный», — заверил Благасова художник-декоратор, вцепившийся зубами в выгодный заказ. Он же предложил вместо хрустальных люстр осветить зал канделябрами и бра. «Такие были в подземном царстве Аида, — утверждал он. — Естественно, вместо электрических свечей там использовали смоляные факелы». На тканях драпировок, чтобы не создавалось впечатление у посетителей будто попали в подземный склеп, были вышиты гвоздики и розы с поникшими головками и надломленными стеблями.

— Здесь чувствуется запах смерти, — поддержал Брагина и Тихон Никандрович Ставров. — Не знаю, как это точнее определить, но мне кажется, им пропитан воздух… Не тлена, разложения, а именно смерти.

— Может быть, это от близкого Ваганьковского кладбища, — задумчиво сказал Благасов. — вы же знаете, хоронить здесь начали в 1771 году во время чумы. Покойники лежат уже в несколько рядов, первые из них давно стали пылью, прахом и, как мне кажется, пропитали всю атмосферу вокруг…

— Все-то ты знаешь, Игорь, — усмехнулся Артемий Николаевич. — Но если и так, то прах должен был бы уйти, подняться в бесконечные дали Вселенной.

— Нет, — убежденно ответил Игорь Владимирович, — Прах тяжелее воздуха, он жмется к земле. Недаром же большевики призывали отряхнуть «прах с наших ног…»

— Они имели в виду прошлое, — поправил Игоря Брагин. — Впрочем, Бог с ними, с большевиками. Скоро от них самих земных следов не останется. Лучше перейдем к нашим делам, для чего и встретились.

Он вдруг забеспокоился, окинул взглядом зал:

— А где наши охранники?

— Я распорядился, чтобы ждали в машинах, — объяснил Благасов. — Все-таки мы в своем ресторане, здесь нам ничто не угрожает. Впрочем, если хотите, велю их позвать.

— Не надо, это я так, под настроение задергался, — сказал Брагин. — Да ещё при мысли, что такое роскошное кладбище, как Ваганьковское, — не наше. Там ведь захоронения продолжаются.

— Да, многие будущие покойники мечтали бы стать в Вечном приюте соседями Есенина, Высоцкого, Сурикова, Даля, Саврасова… Но не каждому это по карману и по заслугам, — меланхолично заметил Тихон Никандрович Ставров.

Его собеседники знали, о чем он говорит. Чтобы захоронить на Ваганьковском, требовалось разрешение московских властей. Родственники и организация, в которой трудился покойный, должны написать письмо в Департамент потребительского рынка и услуг, в котором живописать заслуги усопшего перед Отечеством. Но и получив официальное разрешение, родственники должны выложить на похороны примерно 100 тысяч рублей, не считая «мелких» подношений тому, другому, третьему… Правда, кое-кто обходился и без разрешения властей. Но для этого требовались огромные деньги — из рук в руки. Только клочочек земли для захоронения здесь стоил не меньше 15 тысяч «зеленых».

— Ваганьковское нам не по зубам, — сказал Благасов. — Поэтому поговорим все-таки о нашем проекте…

— Уже два года прошло, как вся техническая документация готова, — ворчливо заметил Тихон Никандрович, — а воз и ныне там. Перепеченское кладбище только задумывали, а мы уже суетились. Сейчас оно работает, а мы все продолжаем суетиться…

— Был я там, — подтвердил Игорь Владимирович. — Эти проходимцы наши идеи уворовали, поставили на кладбище кафе, беседки, фонтаны, разбили цветники. Им кажется, что это — Европа, но им до Европы как подзаборной сучке до леди…

— Зачем так грубо? — сказал Брагин. — Они дело сделали, а мы все советуемся, согласовываем, конверты чиновникам суем. Сколько денег на ветер улетело!

Благасов заверил:

— Попутный ветер принесет их обратно, я в этом не сомневаюсь. Осталось всего две-три высокие подписи на документах и можно благоустраивать под кладбище участок, который мы облюбовали.

Он объяснил:

— Перепеченскую землю под городское кладбище купили московские власти. Дали по три миллиона за гектар. Но, конечно, власти имеют с этого гроши, а крупные деньги достаются похоронным фирмам, которые прибрали кладбище к рукам, ведут между собой настоящую войну. Нам же надо, чтобы землю под наше кладбище купили власти, но принадлежало оно только нам. Возьмем, к примеру, в аренду на 99 лет.

— Аренда кладбища? — усмехнулся Ставров. — Оригинальная идея…

— А чем кладбище отличается от любого крупного предприятия, хозяйства? — удивился Игорь Владимирович. — Разве только тем, что там работают лишь с людьми, а мы — с людьми и покойниками.

Благасов, Ставров и Брагин владели похоронной фирмой «Харон». Не самой крупной среди других аналогичных фирм и кампаний, но и не мелкой. Они её создали шесть лет назад, в равных долях сложив деньги для хлопотного дела и поровну разделив пакет акций. Никто из них не имел решающего голоса — каждый считался директором фирмы, все вместе образовывали Совет директоров и для принятия решений надо было, чтобы складывались комбинации: все трое «за», или два против одного.

В их странном для многих бизнесе — похоронном — были свои взлеты и падения. Они не раз говорили о том, что их фирма и связанные с нею другие фирмочки и фирмы, существуют до тех пор, пока они вместе. Как только разбегутся — конкуренты слопают поодиночке. Но не только внутренние раздраи и раздоры беспокоили. У Благасова детей не было, у Ставрова и Брагина имелись взрослые дочери — Ольга и Алевтина. То есть крепкими, серьезными парнями-наследниками Бог их не наделил. И никто из них не хотел, чтобы дело всей их жизни — фирма «Харон» — погибла, захирела, досталась соперникам, если с кем-нибудь из них случится непредвиденное, непредсказуемое. А время сейчас, как известно, смутно-багровое, в кровавых оттенках — взрывают коммерсантов, в подъездах их, грешных, пристреливают. В случае неожиданного ухода из мира сего наследницей Благасова становилась его жена Виолетта. Наследницами Брагина и Ставрова были Алевтина и Ольга. Любая из этой дамской «тройки» — не подарочек другим компаньонам, немедленно каждая из них спустит свою долю по дешевке конкурентам, чтобы безбедно шастать по Ниццам и Ямайкам. Да и что они понимают в похоронном бизнесе? Носики от него воротят, хотя денежки вымогают исправно. Разве вот только Ольга Ставрова помогает отцу.