Валерий Ильичёв - Тайны «Семи грехов»

Валерий Ильичёв

Тайны «Семи грехов»

И подошел Авраам и сказал: Неужели ты погубишь праведного с нечестивым?

Глава I. «Зловещее пари»

Иномарка с киллерами, попетляв по кривым арбатским переулкам, остановилась возле небольшого старинного особняка. Сидящий за рулем Огнев нервно осмотрелся: «Вроде бы все спокойно. Типичный старомосковский дворик. Детишки мучают скрипучие качели и копаются в песочнице. Опрятно одетые старушки сидят на скамеечке. Дворник в синем комбинезоне усердно подметает двор, поднимая тучи грязной пыли. Интересный тип! Я бы не взялся описать его внешность. Средний человек без особых примет. Безликий какой-то! Да и возраст точно не определишь. То ли моложавый ветеран, то ли рано постаревший от разгульной жизни тинейджер. Интересно, какой у него взгляд? Из-за темных очков не видно. Зачем они ему в такую пасмурную погоду, от пыли что ли?»

Его размышления нетерпеливо прервал Зев:

— Ну чего мы ждем? Это здесь?

— Нет, конечно. Не дурак же я прямо к дому Желтова на своей машине подкатывать! Этот двор — проходной. Через него выйдем в соседний переулок. Поднимемся на третий этаж. Вы укроетесь на лестнице чуть выше квартиры Желтова. Я позвоню. Хозяин откроет дверь. Дальше уже ваши заботы.

Ну, не скажи! Дым приказал забрать все документы по делам фирмы. В этой писанине мы с Серой ничего не понимаем. Вдруг захватим не те бумажки, что надо. Так что тебе придется войти туда вместе с нами.

— Это и без тебя понятно! Только я переступлю порог, когда вы Желтка повяжете. И не перегните палку. Он мне нужен живой и невредимый, пока не укажет, где находится тайник. Ликвиднете его лишь после того, как я получу все бумаги.

— Не теряй время. Дым уже раз десять нас инструктировал.

— Ну тогда — вперед! Здесь в машине все равно ничего не высидишь!

Взяв пустую спортивную сумку Огнев выбрался из «мерседеса». На плохо гнущихся ногах направился к виднеющейся в глубине двора арке. Поравнявшись со странным дворником, чихнул от поднятой пыли и неприязненно поморщился: «Этот странный тип хитроумно притворяется, что борется за чистоту, беспорядочно разбрасывая комья грязи. Неужели роль мусорщика неумело выполняет переодетый сыщик и мы прем прямиком в засаду?! Ну это вряд ли: даже тупой ментяра знает, как правильно махать метелкой. Да и отменить операцию уже нельзя. Дым приказал без документов не возвращаться. А с ним шутки плохи».

И Огнев решительно пересек двор. Перед тем как войти под арку, обернулся. Но странного человека в очках и синем комбинезоне уже нигде не было. Лишь в оседающих клубах пыли за ним следом неторопливо двигались Зев и Сера, радостно возбужденные от предстоящего кровавого дела.

Пройдя под низкими выщербленными сводами арки, Огнев остановился в нерешительности напротив высокого старинного особняка: «Ох как мне не хочется ввязываться в это дело! Везде мерещится опасность. Если менты или люди Хвоста нас опередили, то мы погибли. Даже думать об этом не хочется!»

Огнев настороженно осмотрелся. Мимо прошли, оживленно беседуя начинающий седеть мужчина и старательно внимающая ему девушка в коротком сарафане. До Огнева донеслись обрывки разговора: Понимаете, Наденька, необычная форма повествования должна подчеркнуть и усилить впечатление от оригинальности избранного мною сюжета.

— Как вы Илья Антонович — известный журналист и писатель, не понимаете, что есть общепризнанные законы литературы и нарушать их нельзя!

— А вы не допускаете, что обязанность настоящего писателя нарушать эти законы и создавать свои. Если он, действительно, творец, а не жалкий Эпигон.

Спорящая парочка скрылась в подъезде, где жил приговоренный к смерти Желтов.

Огнев скептически усмехнулся: «Эти интеллектуалы явно не из ментуры. Литературного краснобая Волина, пудрящего мозги юной девчонке, я видел на одной из презентаций. Хотя какое мне дело до его амурных похождений? Теперь в переулке нет никого кроме щеголя, прогуливающего черную дворнягу с всклокоченной грязной шерстью. Его элегантный галстук и шляпа совершенно не вяжутся с неухоженным видом злобно дергающегося на коротком поводке мерзкого пса. Стоп! Где я уже видел этого странного типа? Если бы не дорогой костюм, я бы принял его за дворника, метущего соседний двор. Что за чертовщина лезет в голову из-за излишней подозрительности!»

Огнев вновь нервно осмотрелся по сторонам. Сзади под аркой нетерпеливо переминались с ноги на ногу Зев и Сера, не понимая, почему он медлит. И Огнев решился: «Хоть и не хочется, а идти надо. „Кому суждено быть повешенным, тот не утонет!“»

Утешившись этой фатальной мудростью, Огнев быстро миновал проезжую часть и суетливо набрал знакомый номер кода. Широко распахнув двери, вошел в мрачный остро пахнущий свежей краской подъезд. Навстречу ему из спустившегося лифта выпорхнула худенькая низкорослая старушка, на седых жиденьких волосах которой чудом ухитрилась держаться красная шляпка с пером.

«Этот живописный реликт явно перепутала время и собралась на танцплощадку, где только начинает входить в моду задорный чарльстон», — промелькнуло в голове у Огнева. И тут же он был атакован экстравагантной модницей:

— Вы не из нашего дома. Я всех жильцов прекрасно знаю. Живу здесь уже полвека. К кому вы идете? А, впрочем, это неважно. Разрешите представиться: Раиса Федоровна Флерова. Вдова члена-коресспондента Флерова Петра Андреевича. Я умоляю вас подняться ко мне в квартиру «13» и посмотреть картинную галерею, собранную покойным мужем. Он был известным математиком, но всю жизнь рисовал картины. Это искусство будущего. Петр Андреевич был намного старше меня и умер более тридцати лет назад. Теперь настало время показать широкой публике созданные им шедевры.

— Я верю вам, мадам, но очень спешу. В другой раз непременно зайду.

Сзади открылась дверь и, увидев вошедших следом Зева и Серу, Огнев, решительно отстранив энергичную старушку, вошел в лифт. Уже поднимаясь вверх, с ехидной улыбкой наблюдал как киллеры, стараясь не поднимать шума, отбиваются от приглашения настырной старухи.

«Ну и денек! Как назло, постоянно встречаются какие-то ненормальные монстры: то дворник-неумеха, то его двойник, сопровождающий взлохмаченную собаку, а теперь ещё и сумасшедшая хранительница домашнего музея! Плохой знак! Прежде чем идти в гости к Желтку надо было забежать в расположенную рядом церковь Ильи-Пророка и Богу свечку поставить!»

Огнев вышел из лифта и, ожидая, когда поднимутся пешком по лестнице киллеры, вытер носовым платком вспотевшие от страха ладони.

В этот момент прогуливающий взлохмаченного пса щеголь беззвучно рассмеялся, показав два ряда крепких белых зубов: «До каких же небывалых размеров может дойти человеческая глупость — просить у Всевышнего помощи в убийстве! Этому Огневу сейчас выгоднее пообещать мне новую кочергу. Ха-ха! Вот умора! И зачем люди ходят в театр, если вокруг ежеминутно разворачиваются прелюбопытнейшие сюжеты?! А, ты Себ, почему скалишься? Опять подвел меня своей отталкивающей неряшливостью. Неужели нельзя было принять вид благородного долматина или на худой конец миролюбивого спаниеля?»

Песик открыл пасть и произнес неожиданно писклявым фальцетом:

— А зачем, Анатас, зря переутруждаться? Противник-то не очень достойный: компания мелких, ничтожных и запутавшихся в своих нелепых страстях человечков.

— Вон как ты заговорил! Будут тебе в затеянной мной интриге и достойные противники. Мы ведь только в самом начале сюжета. А как тебе нравится, что я собрал основных задействованных в моей пьесе лиц в одном месте и в одно время? Ни одному из них даже не приходит в голову, что они уже связаны между собой невидимыми нитями.

Пес глухо заворчал и неожиданно перешел с фальцета на густой раскатистый бас:

— Нашел чем удивить! С твоими возможностями мог бы придумать что-нибудь и поэффектнее. Уж я-то видывал кое-что и похлеще из твоих фантасмагорий.

— Ладно, умолкни. Сюда идут. И не требуй от меня слишком многого. В этом подлунном мире уже не может быть ничего нового. По крайней мере для нас с тобой.

— Да это так! Как говаривал в минуту разочарования поэт: «Скучно жить на свете, господа!»

— Хватит философствовать, Себ. Давай лучше вкусим по кусочку радости от очередного кровавого побоища.

Пес послушно присел и навострил уши. Он жаждал не только лицезреть всепроникающим магическим зрением детали предстоящей драмы, но и ловить каждый стон жертвы и ругательства распаляющих в себе ярость палачей.

И словно приподнимая занавес перед застывшей в нетерпении публикой, Огнев нажал черную кнопку звонка. За дверью раздались тяжелые шаги. Понимая, что его рассматривают через дверной «глазок», Огнев попытался придать своему лицу безмятежное выражение.