Ю Несбё - Призрак Страница 49

— А может, убить обоих, чтобы уж наверняка?

Она посмотрела на него:

— Что ты хочешь сказать?

— Что ты делала в тот вечер, когда убили Густо?

— Что? — Она снова сощурила на солнце один глаз и посмотрела на него с широкой улыбкой: — Ты подозреваешь меня в убийстве Густо, Харри? И в том, что я преследую этого… Олега?

— Просто ответь на вопрос.

— Я помню, где была, потому что думала об этом, когда читала об убийстве в газетах. Я участвовала во встрече с представителями полицейского отдела по борьбе с наркотиками. Они должны быть надежными свидетелями. Имена назвать?

Харри покачал головой.

— Что-нибудь еще?

— Ну да. Этот Дубай. Что ты о нем знаешь?

— Ах, Дубай. Так же мало, как и все остальные. О нем говорят, но полиция к нему не приблизилась. Это так типично: профессиональным заправилам всегда удается оставаться в тени.

Харри следил за тем, как меняется размер ее зрачков и цвет щек. Если Исабелла Скёйен лгала, то лгала хорошо.

— Я спрашиваю, потому что ты очистила улицы от всех наркодилеров, за исключением тех, кто работает на Дубая, и еще пары небольших банд.

— Не я, Харри. Я всего лишь секретарь члена городского совета, исполняющий его предписания и проводящий в жизнь политику совета. А тем, что ты называешь уборкой улиц, занималась, строго говоря, полиция.

— Ммм. Норвегия — это маленькая сказочная страна. Но я провел последние годы в реальном мире, Скёйен. А реальным миром управляют два типа людей. Те, кто хочет власти, и те, кто хочет денег. Первому типу нужны памятники, второму типу — удовольствия. А валюта, которой они пользуются, когда ведут переговоры о том, как получить то, что они хотят, называется коррупцией.

— У меня на сегодня еще запланированы дела, Холе. Куда ты клонишь?

— Туда, куда другим не хватило мужества или фантазии. Если достаточно долго живешь в каком-то городе, то видишь ситуацию как мозаику из хорошо известных тебе деталей. Но человек, вернувшийся в город и незнакомый с деталями, видит только общую картину. А картина эта такова, что ситуация в Осло благоприятна для двух сторон: для дилеров, имеющих монополию на рынке, и для политиков, получивших похвалу за очистку города.

— Ты утверждаешь, что я — коррупционер?

— А это так?

Он увидел, как глаза ее наполняются гневом. Без сомнения, неподдельным. Он задумался только над тем, праведным был этот гнев или же он попал в десятку. А потом она внезапно рассмеялась. Удивительно звонким девичьим смехом.

— Ты мне нравишься, Харри. — Она встала. — Я знаю мужчин: когда доходит до дела, они становятся размазнями. Но думаю, ты представляешь исключение.

— Ну что ж, — сказал Харри. — Тогда ты знаешь мою позицию.

— Реальность зовет, дорогой.

Харри обернулся и увидел, что объемистый зад Исабеллы Скёйен, покачиваясь, направляется к лошадям.

Он последовал за ней. Влез на Балдера. Засунул ноги в стремена. Поднял глаза и встретился взглядом с Исабеллой. На ее твердом, красиво вылепленном лице играла легкая вызывающая улыбка. Она сложила губы как для поцелуя. Смачно чмокнула губами и всадила пятки в бока Медузе. Исабелла мягко покачивала спиной, когда большое животное скакало вперед.

Балдер среагировал без предупреждения, но Харри сумел удержаться в седле.

У нее снова было преимущество, и из-под копыт Медузы в Харри полетели комья влажной земли. Потом взрослая скаковая лошадь снова прибавила темп, и прямо перед поворотом Харри увидел, как у нее вздыбился хвост. Он крепче вцепился в поводья, как учил дедушка, не натягивая их. Тропинка была такой узкой, что ветви хлестали Харри по лицу, но он сжался в седле, крепко прижав колени к бокам лошади. Он знал, что не сможет остановить мерина, поэтому сосредоточился на том, чтобы держать ноги в стременах, а голову как можно ниже. Где-то по краю его поля зрения мимо проносились желто-красные деревья. Он автоматически приподнялся в седле и перенес вес тела на колени и стремена. Под ним работали и напрягались мышцы. У него было чувство, что он сидит верхом на удаве. Но вот теперь, под аккомпанемент грохочущих по земле подков, они вошли в общий ритм. Чувство страха конкурировало с чувством упоения. Тропинка выпрямилась, и в пятидесяти метрах от себя Харри увидел Медузу и Исабеллу. На какой-то миг ему показалось, что картинка застыла, что они перестали скакать. Все казалось совершенно нереальным, как будто всадница воспарила над землей вместе с лошадью. А потом Медуза продолжила свой галоп. Прошла еще одна секунда, прежде чем Харри понял, что произошло.

И это была дорогая секунда.

Учась в Полицейской академии, Харри читал исследование о том, что в катастрофических ситуациях человеческий мозг пытается переработать огромные объемы информации за очень короткое время. Из-за этого некоторые полицейские теряют способность действовать, у других появляется ощущение, что время замедляет свой ход, что перед их мысленным взором проходит целая жизнь, и они успевают произвести на удивление много наблюдений и проанализировать ситуацию. Вроде того что Харри на Балдере на скорости почти семьдесят километров в час пролетел двадцать метров, и ему остается еще тридцать метров и полторы секунды до расселины, через которую только что перепрыгнула Медуза.

И что невозможно понять, насколько она широка.

И что Медуза — хорошо тренированная взрослая скаковая лошадь с опытным наездником, а Балдер моложе и меньше, и на спине у него сидит девяностокилограммовый новичок.

И что Балдер — стадное животное, а Исабелла Скёйен наверняка это знала.

И что останавливаться уже все равно поздно.

Харри перехватил руками поводья и всадил пятки в бока Балдера. Почувствовал, как тот разгоняется. И внезапно стало тихо. Топот прекратился. Они парили. Далеко внизу он увидел верхушку дерева и ручей. А потом его бросило вперед, и он ударился лбом о шею животного. Они упали.

Глава 23

Ты тоже был вором, папа? Потому что я все время знал, как стать миллионером. Мой девиз: воруй только тогда, когда это оправданно. Поэтому я терпеливо ждал. И ждал. Ждал так долго, что, когда мне наконец-то выпал шанс, я подумал, что, черт возьми, заслуживаю этого.

План был столь же прост, сколь и гениален. Пока банда байкеров Одина будет встречаться со стариканом в «Макдоналдсе», мы с Олегом украдем часть героина со склада в Алнабру. Во-первых, в помещениях клуба никого не будет, потому что Один возьмет с собой все имеющиеся в его распоряжении мускулы. Во-вторых, Один никогда не узнает, что его ограбили, потому что в «Макдоналдсе» его заметут. Так что когда он будет сидеть на скамье подсудимых, ему придется благодарить нас с Олегом за то, что мы уменьшили количество килограммов, конфискованных легавыми во время рейда. Единственной проблемой были легавые и старикан. Если легавые почуют, что кто-то опередил их и украл кусок пирога, и если об этом прознает старикан, нам придется пуститься в бега. Проблему можно решить способом, которому меня научил старикан: рокировка, стратегический альянс. Я поехал прямо в Манглеруд, и на этот раз Трульс Бернтсен оказался дома.

Он скептически смотрел на меня, пока я объяснял ему ситуацию, но я не волновался. Потому что видел это в его глазах. Жадность. Еще один из тех, кто хочет получить доплату, кто думает, что деньги могут купить им лекарство от депрессии, одиночества и озлобленности. Что на свете не просто существует вещь под названием «справедливость», но что это еще и штучный товар. Я объяснил ему, что нам нужна его помощь, чтобы скрыть следы, которые будет искать полиция, и сжечь то, что все-таки будет найдено. Может быть, даже направить следствие по ложному следу, если понадобится. Глаза его сверкнули, когда я сказал, что мы хотим взять пять из двадцати килограммов той партии. По два мне и ему, один Олегу. Я сказал, что сосчитать он в состоянии сам: миллион двести умножить на два — два и четыре десятых на его долю.

— И кроме твоего Олега, ты больше никому об этом не рассказывал? — спросил он.

— Клянусь.

— У вас есть оружие?

— Одна «одесса» на двоих.

— Это что?

— Ширпотребная версия «стечкина».

— Ясно. Вполне возможно, что следователи не будут задумываться о количестве килограммов, если не найдут следов взлома, но ты, значит, опасаешься, что Один-то знает, сколько полиция должна конфисковать, и придет за тобой?

— Нет, — ответил я. — Мне наплевать на Одина. Я боюсь своего босса. Не знаю откуда, но он в курсе того, сколько героина в этой поставке, до грамма.