Виль Рудин - День «Икс»

В. Рудин

День «Икс»

Повесть[1]

От автора

Утром 18 июня 1953 года мощные радиостанции — РИАС[2], Би-Би-Си, «Голос Америки» — лихорадочно разнесли по планете тревожные вести.

«В Восточном Берлине забастовка! Вся Восточная зона охвачена беспорядками! В Восточной Германии льется кровь — поднялись все, кто ненавидит коммунистов, кому не по душе новая власть. В ближайшие часы ожидается вмешательство Аденауэра[3] и его моторизованных соединений. Время коммунистического господства в Восточной Германии сочтено...»

...Трудным был пятьдесят третий год для молодой Германской Демократической Республики, — трудным и славным. Это был год свершений, год борьбы, еще одна ступенька длинной лестницы к счастью — ведь оно не дается без тяжелых боев, без мук, не идет в руки само. И не всем в Республике эта борьба оказалась по плечу, — были и маловеры, и нытики, и просто равнодушные. Были и такие, что злобно радовались неудачам, обливали грязью всё и всех или прямо вредили, где только могли, — это мечтали о приходе Аденауэра.

И там, на Западе, не дремали — готовились. Засылали агентов и провокаторов, забрасывали и укрывали в тайниках на территории Республики до поры-до времени оружие; подыскивали посадочные площадки; составляли списки тех, кто подлежал уничтожению в первую очередь; создавали экономические органы, которые должны были после захвата власти взять под контроль народные предприятия — до возвращения бывших владельцев.

Десятки шпионских, диверсионных, пропагандистских организаций, угнездившихся в самом сердце Республики — Западном Берлине, — изо дня в день, из месяца в месяц плели паутину, постепенно, исподволь, готовя взрыв. РИАС и кайзеровское «Ведомство по общегерманским вопросам», «КГУ»[4] и «Комитет свободных юристов», тысячи наемных убийц и шпионов и тысячи официальных работников империалистических разведок приложили свои грязные руки к подготовке «дня икс», как условно именовалась эта акция.

Было учтено все и все предусмотрено: и недовольство части населения в Республике, — этих спровоцировали на забастовку; и злобная вражда «бывших», — эти были организованы в банды и должны были выступить с оружием в руках; для нейтрализации советских войск подтянули к границе танковые колонны, а в Берлине поставили вдоль секторной границы мощные громкоговорители, чтобы призывать советских солдат не мешать погромщикам.

И вот наступило 17 июня.

Наступил «день икс».

Вспомните, как настороженно пробегали вы глазами скупые газетные строчки, как сосредоточенно пытались представить себе: что же происходит там, в Германии? Кто творит беспорядки и убийства? Может ли народная власть навести порядок? Хватит ли сил? Есть ли решимость?

Потом прошли сутки — всего только сутки, короткие 24 часа, и эти сутки показали, что власть в Восточной Германии по праву называет себя рабоче-крестьянской. Народ признает эту власть своей и готов отстаивать ее от любых посягательств.

И народ сурово покарал тех, кто попытался вооруженным путем ликвидировать первое в истории Германии государство рабочих и крестьян.

Об этих трагических событиях, о судьбах простых людей новой Германии, об их радостях и горестях, об их упорной борьбе с наймитами империалистических держав и пытался я рассказать в повести «День икс».

Мне хотелось показать в этой повести, как получилось, что опытные палачи, профессиональные убийцы, бывшие офицеры войск СС и бывшие офицеры обыкновенных войск фашистской армии потерпели сокрушительный разгром в вооруженном столкновении с молодыми, подчас неопытными в военных делах, строителями той новой Германии, которой принадлежит будущее.

И еще об одном следует упомянуть.

«День икс» готовился и направлялся из Западного Берлина, и после позорного провала путча здесь укрылись те, кому удалось избежать справедливого возмездия. И нет ничего удивительного, что и сейчас Западный Берлин представляет собой опасный гнойник, требующий срочного хирургического вмешательства. В Шмаргендорфе и Темпельгофе, в Лихтерфельде и Шарлоттенбурге — буквально во всех районах Западного Берлина тайно и в открытую работают сотни шпионских организаций западных держав, подрывные эмигрантские группы, разбросаны аэродромы и ракетные стартовые площадки, танкодромы и склады со взрывчаткой. Издающийся в ГДР журнал писал в феврале 1959 года: «Пороховая бочка в собственном городе! В центре нашей Республики. На нашей территории. И один-единственный взрыв может привести к третьей мировой войне. И тогда уж не поможет никакое страхование жизни. Помочь может только одно: прочь пороховую бочку!»

И мы вместе со всеми честными немцами требуем — очистите Западный Берлин от скверны! Пусть будет мир над этим городом. Мы слишком хорошо знаем звериное лицо засевших там фашистских недобитков и знаем, чем грозит их пребывание там. Трагедия 17 июня 1953 года напоминает нам об этом.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

...Мерное гудение моторов клонило в сон. Лангер, расположившись в кресле поудобнее, дремал, лишь изредка поглядывая на часы над дверью в рубку пилота или в окно.

До Берлина оставалось всего час полета, и вскоре внизу, сквозь ватные разрывы облаков, замелькали городки и селения Восточной Германии. Сколько раз он успел побывать там за эти годы? Десять? Пятнадцать? Он давно сбился со счета. Да и зачем было считать, если ему так чертовски везло каждый раз?

Конечно, кроме везенья, тут были еще и профессиональная смекалка, и знание психологии людей, с которыми ему приходилось сталкиваться, и, в конце концов, умение пойти на любой, даже самый крайний риск.

Но, как бы то ни было, новые хозяева, видимо, ценили его и, хорошо платя за работу, поручали с каждым разом все более серьезные, сложные задания. Что ж — он не в претензии! Он ведь не только ради денег рискует своей шкурой, он, бывший штурмбанфюрер СС Лангер.

Впрочем, он уже давно отвык и от чина, и даже от своего имени.

Теперь, спустя семь лет после конца войны, вернее — после капитуляции, его зовут — Вилли Гетлин, просто — господин Вилли Гетлин!..

Наконец из-под крыла поползли хаотические нагромождения городских развалин, чередующихся то с уцелевшими кварталами, то с массивами садов...

Берлин!

Вилли уже не отрывал глаз от окна: здесь после войны он еще не бывал... Как-то сейчас выглядит столица?

Но вот дома и сады вздыбились с запада на восток, еще раз... Неожиданный толчок чуть не выбросил Вилли из кресла. «Черт бы побрал этих ами[5]! Не летчики, а дерьмо» — выругался он про себя.

Самолет долго еще катился по бетонным дорожкам, выруливая к зданию Темпельгофского аэропорта. Когда смолкли моторы, в непривычной тишине стало ясно слышно, как к самолету подвезли металлическую лесенку. Один из членов экипажа открыл дверку, и пассажиры двинулись к выходу — американские офицеры, какие-то личности в штатском, избегавшие смотреть в глаза друг другу.

Отстав от остальных пассажиров, помахивая небольшим чемоданчиком и держа на левой руке макинтош, Вилли Гетлин неторопливо шел по обсаженной липами аллее к главному корпусу, где размещались гостиница и ресторан.

Вообще-то его должны были встретить, но за три часа полета он сумел чертовски проголодаться, и если машины еще нет...

Неожиданно кто-то сзади крикнул: «Подождите-ка!» Обернувшись, он увидел невысокого полного мужчину, который торопливо шел к нему, вытирая на ходу пот с лица.

Гетлин остановился.

— Я вас у самолета искал, да проглядел, — сказал незнакомец, немного отдышавшись. — Здравствуйте. Не угодно ли к «Золотому якорю»?

Это был пароль. Гетлин ответил:

— Рад хорошему пристанищу.

— Как в романе, — сказал встречающий с ухмылкой и повел Вилли к своей машине... Но Гетлин оставался серьезным. Перед тем как сесть, он на всякий случай проверил номер автомашины и лишь после этого успокоился.

На улице стояла адская жара. Раскаленные стены домов излучали зной, и даже ветерок, обдувавший лицо и высунутую из окошка машины руку Вилли, был знойным и не приносил облегчения. Поэтому Гетлин очень обрадовался, когда машина, наконец, свернула в небольшую узкую улочку, обсаженную огромными каштанами.

Сидевший за рулем развернул машину к высоким железным воротам, за которыми виднелась двухэтажная вилла с красной черепичной крышей, и посигналил. Из калитки неторопливо вышел американец в белой каске с буквами «МП»[6] и белой портупее. С совершенно равнодушным выражением лица он направился к машине, но, увидев за рулем знакомого человека, повернул обратно. Еще через минуту ворота распахнулись, и машина въехала во двор.