Маргарита Минина - Марго и демиург. Роман

Марго и демиург

Роман

Маргарита Минина

© Маргарита Минина, 2017

ISBN 978-5-4485-7808-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие автора

Должна сделать необычное признание – я испытываю мучительный стыд за книгу, подписанную моим именем. Нет, меня не волнует качество самого текста. Мне невыносимо от мысли, что кто-то прочтет этот «роман», в котором описаны грязь и смрад окружавшего меня еще недавно мира. Мира, частью которого была я сама и, как теперь понимаю, втайне смаковала его мерзость. Будь на то моя воля, эта книга была бы сожжена, чтобы ни один глаз не увидел ее.

Но воля не моя. Я знаю, что Господь по милосердию своему вырвал меня из тенет безблагодатного мира и привел в монастырь. Там я обрела духовную мать, велевшую мне опубликовать эту книгу в качестве подвига послушания и первого шага на пути моего очищения. Она не позволила вычеркнуть даже подлые слова, которыми я живописала свою жизнь и, не сознавая того, – собственное падение.

Я полагаюсь на мудрость наставницы и, несмотря на греховность этой книги, надеюсь, что она станет уроком и предостережением для тех, кто погряз в жалких соблазнах мира сего.

Я подчеркиваю, что этот текст был написан развращенной мирянкой, а не послушницей, которой скоро предстоит постриг.

И последнее – слухи о том, что под видом АМ в книге изображен известный и даже культовый писатель, не имеют под собой никаких оснований.

Часть 1. Мой Гумберт

Когда, Марго, я вижу нашу фотку,

висящую меж полок на стене,

меня – пижона и тебя – красотку,

то что-то просыпается во мне.

– Скажите, Марго…

– А откуда вы знаете мое имя? И кто вы, вообще, такой?

– Можете звать меня просто Голос, если хотите.

– Я не привыкла разговаривать с незнакомцами. Тем паче, с Голосами. Я пока еще не совсем «ку-ку». И что за фамильярность? Для вас я не Марго, а Маргарита Александровна.

– Зачем же так официально? Я вас, между прочим, неплохо знаю. И уже давно. Желаете убедиться?

– Что ж, валяйте. Даже забавно.

– Вот, к примеру, 11 лет назад (вы тогда учились в 10 классе) в вашей школе появились два новых учителя. И оба с очень необычными именами, так ведь? И оба оказали на вас, гм-м… немалое влияние.

– Верно. Но откуда вам это известно?

– Мне это знать, скажем, так, по должности положено. Кстати, с кем вы сейчас беседуете, как по-вашему?

– Да не все ли равно? Может, сама с собой по вечной моей привычке. А то и со следователем.

– Со следователем? Вы что, совершили какое-то преступление?

– Кто ж его знает? Может, и совершила. Исключить не могу. Мало ли у каждого скелетов в шкафу?

– Это вы шутите, надо полагать.

– Шучу? Разве что отчасти. Родись я во времена инквизиции, уже давно бы сгорела на костре. А, положим, в Саудовской Аравии меня бы казнили за распутство.

– Кстати, Марго, а вы верите в ангелов-хранителей?

– Странный какой-то у нас разговор. Нет, не верю. Но если допустить такую возможность, то придется признать, что мой ангел-хранитель больно уж… ленивый. Когда он нужен, его никогда рядом нет. И тогда, в десятом классе, тоже не было.

– Может, хотите об этом поговорить?

– Нет, не хочу. Между мной и тогдашней Марго нет ничего общего. Кроме имени. Я теперь совершенно другой человек.

– Ну да, гусеница превратилась в бабочку.

– Разве что от слова «баба». На самом-то деле все было как раз наоборот – та Марго и была настоящей бабочкой, которая за эти 11 лет превратилась в гусеницу. Если бы ей тогда удалось заглянуть в будущее, то она пришла бы в неописуемый ужас при виде меня – тетки без семьи, без детей и без всяких перспектив.

– Не стоит преувеличивать. Да, она была прехорошенькой. Но вы и сейчас не хуже. Можно сказать, красавица.

– Спасибо за комплимент. Но вас, похоже, больше интересует та – прежняя – Марго. Верно?

– Пока да. Хотелось бы услышать вашу версию тех давних событий.

– Честно говоря, я мало что помню. Та милая, но глупенькая девчонка сейчас для меня не более реальна, чем воспоминания о когда-то виденном кино.

– Но вы все-таки попробуйте о ней рассказать. А лучше всего, если изложите эту историю, как говорится, в письменном виде.

– С какой стати? К тому же это заняло бы слишком много времени.

– Так мы никуда не спешим.

– Похоже, вы предлагаете мне написать повестушку в жанре «женской прозы»?

– Может быть, и так. Вы же еще и журналистка. С бойким, как говорят, пером. Но в этом случае неизбежно появятся ненужные красивости и длинноты. Будет лучше (и короче), если вы отнесетесь к вашему тексту, как к докладной записке, отосланной в неведомую, но «высокую» инстанцию.

– Допустим, хотя это и бред, я напишу эту вашу докладную записку. От имени той юной Марго. И куда же ее подавать? По какому адресу?

– Это совершенно не важно. У нас тут «умная» почта, так что пишите хоть на деревню дедушке, письмо всенепременно до адресата дойдет.

– Так не бывает!

– Бывает…

***

Настоящее счастье начиналось, когда шел град. Он случался редко и длился недолго, как и подобает счастью. Тогда вся малышня нашего двора, кто в чем был, пулей вылетала из квартир и с гиканьем, перепрыгивая ступеньки, мчалась на улицу. Скорей! Только бы успеть пока град не кончился! Градины как горох сыпались нам на головы и стучали по темечку, по лбу, по носу, словно серебряные молоточки. Иногда даже довольно больно. Но нам-то что?! Мы как безумные кричали, кружились, скакали и тянули свои ручонки вверх, к небу, навстречу этим градинам. И наши сердца были полны каким-то неописуемым и неистовым восторгом. Еще, еще, заклинали мы. Но град кончался, как и все хорошее. Почему-то всегда после него появлялось солнце, и еще не растаявшие градины, ковром покрывая землю, сверкали как сокровища в сказке про Али-Бабу. И только спустя несколько минут превращались в жидкую грязь. Тогда праздник кончался.

***

Еще в шестом классе, когда в мальчишках «взыграл гормон» и они стали напропалую лапать всех девчонок, мы с моей лучшей подругой Элькой были несколько озадачены. Даже встревожены. Ведь когда мальчишки нас лапали, мы ничегошеньки не чувствовали. Более продвинутые одноклассницы уверяли нас, что мы должны испытывать какие-то очень приятные ощущения. Элька даже всполошилась:

– Слушай Марго, может мы какие-то неправильные? Какие-то совсем бесчувственные? Ну, как там… нет, слово забыла. На «ф» начинается… Как ледышки. Что же будет? Ты только представь. Вот, допустим, мы выйдем замуж (что, конечно, вряд ли). Но все-таки теоретически такое возможно, так ведь? И вот представь – мужья начнут нас трахать.

– Фи, Элька! – запротестовала я.

– Ничего не «фи»! Надо смотреть правде в глаза. Так вот, они начнут нас трахать, а мы ничего, ну, совсем ничего не чувствуем. И как тогда быть? Во-первых, говорят, от траханья нормальные женщины получают самое большое в жизни удовольствие. А мы ничего не получим, так? А, во-вторых, если мы ничего не чувствуем, то нам придется изображать… ну, этот,.. слово забыла. На «о» начинается.

– Экстаз, что ли? – подсказала я.

– Ну да, похоже, только не экстаз. Я же говорю, на «о» начинается. Так что, нам всю жизнь придется что-то изображать, а то мужья будут недовольны и нас бросят. А ведь у нас же дети будут. И станем мы матерями-одиночками.

– А как это на «о» изображают?

– Я точно не знаю – честно призналась Элька, – но говорят, что надо ахать, охать и стонать. Ну, как если ты, представь, очень голодная, а тут тебе дают вкусное-превкусное пирожное. Ты же, поедая его, стонешь от удовольствия?

– Ну да, бывает, что и стоню. То есть, стону. Если очень уж голодная.

– Ну, вот видишь. Так это же очень трудно, если на самом деле никакого пирожного нет, а ты голодная, а удовольствие изображать все равно надо.

– Да ладно тебе, Элька, панику поднимать. Ведь еще сколько лет пройдет, прежде чем мы невинность потеряем.

– А, правда, Марго, сколько нам еще в девках ходить, ты как думаешь?

– Думаю, лет 5 или 6, не меньше.

– Значит, нам тогда будет 17, а то и все 18? Ох, долго еще, – разочарованно протянула Элька, но потом задорно тряхнула головой, и ее светло-каштановые волосы рассыпались по плечам: – Зато, может, к тому времени у нас все наладится, и мы тоже чувствовать начнем. Как другие. А вдруг?