Джон Тренейл - Врата Совершенного Знания

Джон Тренейл

Врата Совершенного Знания

Роман-триллер

Посвящается матери и отцу, которые стояли у истоков этой книги. И Пин Фану, который вдохнул в нее жизнь. С любовью.

— Правительство Соединенных Штатов Америки признает позицию Китая относительно единого государства Китай и его неотъемлемой части Тайвань.

Для справки

Народная Республика Китай — это материковый, или «красный» Китай. Его не следует путать с Республикой Китай, которая более известна под названием Тайвань. «Красные» китайцы обычно называют Тайвань «другой стороной».

Цюэмой (Квэмой) — то же самое, что Циньмэнь, и тайваньцы называют этот остров и так, и так. Континентальные китайцы отказываются называть его Циньмэнь, и на картах этот остров назван Цзиньмэнь. В этом так же проявляется стремление обеих сторон сохранять свою специфику во всем, независимо от того, какой ценой это обходится обеим республикам.

По той же причине тайваньцы никогда не называют Бэйцзин иначе как «Бэйпин». Оба названия соответствуют европейскому «Пекин».

Сразу же после прихода к власти в Тайване Гоминьдан — с 1949 года правящая партия — объявила тайваньское движение за независимость (я назвал его «Наша Формоза») вне закона и продолжает придерживаться этой позиции, но движение существует и пользуется определенной поддержкой как в Тайване, так и в других странах.

Денежная единица Тайваня — это новый тайваньский доллар. В разговорной речи тайваньцы, говоря о цене, обозначают стоимость в НТ, и я следовал этому обычаю. Основная денежная единица в материковом Китае — юань, а в Таиланде — бат.

В Китае фамилии предшествуют именам. Кью Кьяньвей произносится на нормальном китайском — Цю Цяньвэй. Кинкин произносится как Цинцин.

Я в высшей степени благодарен тем, кто столь радушно принял меня и сердечно заботился обо мне в Тайбэе и в других городах Тайваня, но эти люди, возможно, предпочли бы не видеть своих имен на страницах этого романа. Особая благодарность Седрику Ли, который буквально выгреб из моей рукописи множество страшных ошибок, а главное — всегда поддерживал мой дух. Я не забуду этого.

В этой книге одни герои борются за «красный» Китай, другие проклинают его и восхваляют Тайвань. Мои персонажи — разные по характеру и мировоззрению. По крайней мере, одно их объединяет: наверняка никто из них не говорит от имени автора.

Словарь

Ай-а — восклицание, обозначающее удивление (кит.).

Баба — «отец», точнее — папа; прозвище прежнего главы секретной службы материкового Китая (кит.).

Бригада «Маджонг» — название спецподразделения Центральной разведывательной службы материкового Китая.

Го ю — «национальная речь», «мандаринский», на котором говорят на Тайване (кит.).

ГРУ — советская военная разведка. Главразведуправление.

Дурнан — сильнопахнущий, покрытый колючками плод вечнозеленых деревьев; мякоть похожа на крем; растет в Юго-Восточной Азии.

Исполнительный юань — один из пяти кабинетов тайваньского правительства.

Клонг — канал (тайск.).

Куай-ло — уничижительное прозвище для иностранца мужчины (кантонск. диалект, кит. яз.).

Лалланг — вид жесткой травы, растущей на Малайском полуострове.

Ли шу — разновидность китайского каллиграфического письма в древности; вид почерка, вышедший из употребления (кит.).

Макан анжин — букв.: «есть воздух», то есть выходить на вечернюю прогулку (малайск.).

Семпедак — индийское хлебное дерево (семейство тутовых).

Серединная Империя — материковый Китай.

Сой — узкая улица, переулок (тайск.).

Тай-цзи-цюань — китайская гимнастика, нацеленная на обретение жизненной силы «ци».

Так-так — велосипед с моторчиком и крытой коляской; велорикша, занимающийся извозом (тайск.).

Танка — буддистский шелковый или полотняный свиток с сакральными письменами.

Тью-нех-ло-мо — непристойное ругательство (кантонск.).

Цзайдянь — до свидания (кит.).

Цинай-дэ — дорогой, любимый (кит.).

Чжидаолэ — понял (кит.).

Чеди — таиландский храм.

Чиком — сокращенное от «китайский коммунист».

Часть I

МАЙ — ИЮНЬ

Бао Дао — Остров сокровищ

Глава 1

Вечернее небо сияло теплым золотом, будто омытое оливковым маслом. Теперь под ним нежились толпы отдыхающих в бангкокском «Люмпини-парк». Везде царила веселая суматоха. В зелени деревьев щебетали ласточки, вокруг статуи Императора ревели автомобили, уличные торговцы бойко выкликали названия своего аппетитного товара. Подростки запускали воздушных змеев, искусно сделанных в виде драконов, змей или летучих мышей. В центре поля, над которым происходило состязание воздушных змеев, увлекательная игра в такрау была в самом разгаре: человек двадцать мужчин, образовав неправильный круг, перебрасывали друг другу всеми частями тела, кроме рук, ротанговый мяч. В это теплое воскресенье атмосфера вокруг была буквально пронизана санук — истинно тайским, беззаботным весельем.

Но посреди этой праздничной сумятицы два человека, уединившись, создали свой крохотный оазис спокойствия.

Оба были китайцами почти одного возраста. Один — маленького роста, с неброской внешностью. Другой — плосколицый, коренастый, и настолько выше своего приятеля, что его можно было принять за охранника или надзирателя. Они стояли на берегу озера, у плакучей ивы, недалеко от чайной. У мужчины ростом пониже глаза были закрыты, но слегка нахмуренные брови на бесстрастном моложавом лице наводили на мысль, что он созерцает нечто мистическое, и это видение ему не по душе. Второй китаец на протяжении всего разговора стоял сбоку, шагах в двух позади. Не спеша и сосредоточенно они приступили к выполнению упражнений тай-цзи-цюань.

Сначала оба жестами нарисовали в воздухе большой круг: «Это арбуз…»

— Папа умер, — прошептал высокий.

Маленький китаец на секунду замер, затем продолжил плавные движения руками. Он, казалось, не очень-то подходит для столь умиротворенного занятия: ростом пять футов восемь дюймов — не больше, с изогнутой линией губ, определенно свидетельствовавшей о буйном темпераменте. Тем не менее каким-то образом ему удавалось выполнять магические движения проникновенно и с утонченной грацией, которой был лишен высокий китаец.

— Когда? — чуть слышно прошептал коротышка.

— Два дня назад. Сунь Шаньван назначен начальником Центральной разведки Китая. Это он послал меня, Цю Цяньвэй.

«Я разрезаю арбуз…» — Оба продолжали жестами изображать подразумеваемое.

— Ты подвергаешь меня смертельной опасности, появившись здесь.

— Меня никто не знает. Я никогда прежде не выезжал за пределы Серединной Империи.

— Говори скорее. Я хочу, чтобы ты… ушел. — Человек по имени Цю прерывисто дышал.

«Эту часть арбуза я отдаю тебе…» — Они двигались так, словно между ними не происходило никакого диалога.

— Уже произошло много изменений. Военные дорвались до власти. Тебе приказано вернуться в Пекин, завтра.

— Но я должен ехать в Сингапур.

— Тебе изменили задание. Ты должен вернуться в Китай. Разрабатывается крупная операция, в которой тебе предстоит сыграть главную роль.

«Эту часть… я отдаю ей…» — Оба не прерывали занятий гимнастикой.

— Операция? — резко спросил Цю.

— Да. На Тайване. Папа всегда стоял за решение вопросов мирным путем. Но теперь, когда он умер, на Политбюро давят, вынуждая применить силу.

— Что? — Это слово вырвалось шепотом, но высокий услышал.

— Из Пекина ты должен отправиться на Тайвань — это твое следующее задание, Цю Цяньвэй.

— Как же так? — Голос Цю задрожал то ли от возмущения, то ли от страха. — Это все равно что приговорить меня к смерти.

— Тем не менее ты поедешь, и очень скоро.

Цю судорожно глотал воздух.

— Я не могу.

— Это приказ. — Стоявший сзади опустил руки. — Мне пора идти.

— Нет! Мне необходимо больше информации. Скажи…

Цю Цяньвэй услышал за спиной шорох и, повернувшись, увидел, что посланец из Пекина удаляется по бетонной дорожке к воротам парка. Легкий ветерок осушил пот на лице Цю, и ему вдруг стало холодно. Он тяжело вздохнул. С минуту он стоял, злобно разглядывая беззаботных отдыхающих, словно был главой крупного государства, находящимся в Таиланде с официальным визитом, но не одобрял атмосферу Страны Улыбок. Затем, подхватив сумку, он зашагал к выходу. У подножия статуи Императора сел на одну из белых каменных ступеней и посмотрел на часы: слишком рано пришел. Тогда он порылся в сумке и достал маленькую деревянную коробочку. В ней лежали две небольшие, завернутые в темно-красный бархат, серебристые палочки для еды.