Диана Джонс - Год грифона

Диана Уинн Джонс

Год грифона

Year of Griffin by Diana Wynne Jones

Text copyright © Diana Wynne Jones 2000

This edition is published by arrangement with Laura Cecil and The Van Lear Agency

Перевод Анны Хромовой

Иллюстрация на обложке Антона Ломаева

Иллюстрации в тексте Ирины Горбуновой

© А. Хромова, перевод, 2014

© А. Ломаев, иллюстрация, 2014

© И. Горбунова, иллюстрации, 2014 © ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2014

Издательство АЗБУКА®

1

Все смешалось в Магическом университете. Когда ректор Кверида решила, что она не в состоянии одновременно приводить мир в порядок и управлять университетом, она взяла своих трех кошек и поселилась в хижине на краю Пустошей, оставив университет на волшебников постарше. Волшебники постарше тут же воспользовались случаем и подали в отставку. И теперь, через восемь лет после того, как закончились туры, университетом заправлял совет сравнительно молодых чародеев и дела там шли все хуже и хуже.

– Но нужно же как-то добиться, чтобы наше заведение окупалось! – нервно говорил глава совета, волшебник Коркоран, на заседании, посвященном началу нового учебного года. – Вот мы подняли плату за обучение… В очередной раз.

– И в результате студентов стало еще меньше, – вставил волшебник Финн.

Хотя, если послушать доносящиеся со двора шум, крики и грохот разгружаемых пожитков, можно было подумать, что в университет съехалось как минимум полмира.

– Ну да, меньше, – согласился Коркоран, сверившись со списком, который лежал у него под рукой. – Но зато те, кто все-таки поступил, наверняка происходят из очень богатых семей – иначе откуда у них такие деньги? По-моему, это логично. И я предлагаю попросить денег у их родственников. Можно будет потом повесить на фасаде табличку с именами пожертвователей. Людям это обычно нравится.

Волшебник Финн переглянулся с хорошенькой волшебницей Мирной. Та скептически поджала очаровательные губки. Остальные члены совета по-прежнему молча и равнодушно взирали на председателя. Волшебник Коркоран вечно что-нибудь придумывал, да вот только из этих идей никогда ничего путного не выходило. Зато студенты Коркорана обожали. Большинство молодых людей подражали его манере одеваться (волшебник отдавал предпочтение изукрашенным рисунками или надписями футболкам из иного мира, которые он носил в сочетании с не менее пестрыми галстуками) и его прическе: пышный золотистый чуб, зачесанный назад. Многие студентки были откровенно влюблены в своего преподавателя. «Ну да, им-то что – они у него только учатся! – угрюмо подумал Финн. – А нам с ним работать, да еще и бороться с его безумными идеями по части управления университетом!»

– На табличку денег нет, – сказал волшебник Денч, исполнявший обязанности казначея. – Даже если все студенты вовремя внесут плату за обучение, этого едва хватит на то, чтобы выплатить жалованье преподавателям и прислуге и закупить провизию. На ремонт крыши и то не останется.

Но волшебник Коркоран давно привык к тому, что Денч вечно утверждает, будто денег нету. Поэтому он только отмахнулся.

– Ну, создадим памятное заклятие! – предложил он. – Пусть себе витает над Домом заклинателей или над башней обсерватории. Сделаем его прозрачным, чтобы не мешало наблюдениям.

На это никто ничего не сказал, и Коркоран добавил:

– Я могу лично этим заняться в свободное время.

Волшебники промолчали. Все знали, что свободного времени у Коркорана не бывает. Все, что не отнимало у него преподавание, – и даже часть преподавательских часов, по правде говоря, – он посвящал своим изысканиям. Коркоран мечтал попасть на Луну. Луна была его страстью. Он хотел стать первым человеком, который ступит на ее поверхность.

– Значит, на том и порешим, – сказал Коркоран. – Деньги хлынут рекой, будьте уверены. Взять хотя бы моих первокурсников. Смотрите сами.

И он взялся за список.

– Старший сын короля Лютера – наследный принц Лютерии, будущий правитель огромных владений, – принц Лукин. Следующая – сестра императора Тита. Сводная, кажется, – но все равно, неужели мы не вытрясем из Империи солидного пожертвования? Потом опять же гном. Гномы у нас никогда раньше не учились, но ведь их пещеры битком набиты сокровищами! И эта девушка, Эльда. Она дочка волшебника Дерка, который…

– Кхм-кхм… – вмешался Финн, прекрасно знавший Эльду.

– Который весьма богат и уважаем, – продолжал Коркоран. – Вы что-то хотели сказать, Финн?

– Да ничего особенного. Просто волшебник Дерк не одобряет университет, – сказал Финн, хотя на самом деле он собирался сказать совсем не это.

– Ну, очевидно, он изменил свое мнение, когда обнаружил, что у его дочери имеется дар, – возразил Коркоран. – Иначе бы он не согласился оплачивать ее обучение. Ну ладно. Значит, договорились. Мирна, вы ведь замужем за бардом. Вы умеете пользоваться чарами убеждения. Я поручаю вам написать письма родителям всех студентов, которые…

– Я… э-э… у меня есть другая идея, – вмешался волшебник Умберто, сидевший в дальнем конце стола.

Все обернулись в его сторону. Умберто был довольно молод, весьма тучен и удивительно молчалив. Считалось, что Умберто – блестящий астролог, хотя вообще-то он о своей работе ничего не рассказывал. Обнаружив, что все уставились на него, Умберто залился краской, но наконец выдавил:

– Гхм… Э-э… Ну, я просто подумал, может, нам стоит это… того… сделать так, чтобы люди платили нам за различную магическую информацию? Ну, вроде как приезжали за много миль, чтобы узнать всякие тайны…

– Не мелите ерунды, Умберто! – сказал волшебник Вермахт. Вермахт был самым молодым из здешних магов и очень этим гордился. – А чем же, по-вашему, мы занимаемся сейчас?

– Но ведь мы делаем это только для студентов, – застенчиво возразил Умберто. – А я подумал – может, мы могли бы… того… продавать всем желающим гороскопы и все такое?

– Да ведь тогда все это будут уже не тайны! – пренебрежительно ответил Вермахт. – Вечно у вас каша в голове! Я бы предположил…

– Умберто, Вермахт! – вмешался Коркоран. – Вы перебиваете главу совета!

Умберто побагровел пуще прежнего. Вермахт сказал:

– Ах, простите, Коркоран! Продолжайте, прошу вас.

– Я, собственно, почти закончил, – сказал Коркоран. – Итак, Мирна разошлет родителям всех студентов письма с просьбой о пожертвовании и обещанием, что их имена будут вознесены в заклинании, причем имена тех, кто пожертвует больше всех, будут написаны в самом начале, крупными буквами. На такую просьбу они наверняка откликнутся. Вот и все. А теперь извините, мне нужно бежать. Мой последний опыт, связанный с Луной, очень сложен и требует непрерывного наблюдения.

Коркоран собрал свои бумажки и удалился из зала совета так стремительно, что, когда он уходил, галстук реял у него за плечом, точно знамя.

– Терпеть не могу этих заседаний, – сказал Финн Мирне, когда они вместе вышли в каменный вестибюль, в котором гулким эхом отдавались голоса новоприбывших студентов.

– И я тоже, – кисло кивнула Мирна. – И почему это Коркоран вечно сваливает всю работу на меня?

Финну Мирна казалась самой очаровательной женщиной, какую он когда-либо встречал. Умница, да еще и красавица вдобавок… Он не переставал надеяться, что когда-нибудь сумеет уговорить ее бросить супруга-барда и связать свою судьбу с ним, волшебником Финном.

– А куда тут денешься? – сказал он. – Умберто сидит как истукан, только глазами хлопает. Вермахт на него наскакивает, пыжится изо всех сил, а потом заискивает перед начальством. От Денча вообще толку мало. Неудивительно, что Коркоран во всем полагается на вас.

– Еще бы! – фыркнула Мирна. – Сам-то он ни о чем не думает, кроме своей Луны! Кстати, я что-то не заметила, чтобы вы вызвались взять хотя бы часть работы на себя.

– Ну, – смутился Финн, – видите ли, мое расписание…

– Как будто мне без того делать нечего! – продолжала Мирна. – Мне пришлось расселить всех студентов и преподавателей, разобраться с кухнями, с постельным бельем… А какой шум поднимется, когда обнаружится, что мне пришлось поселить дочь волшебника Дерка в концертном зале! А что поделаешь? Она такая большая, что нигде, кроме как там, не помещается. И кстати, почему она будет учиться именно у Коркорана? Почему он вечно захапывает себе самых интересных студентов?

– Вот-вот, и я о том же! – воскликнул Финн, который наконец-то нашел повод искренне посочувствовать Мирне. – Но надо вам сказать, что с большинством этих студентов я уже встречался. Я знавал их еще детьми, когда водил туры. И, сказать по правде, Коркоран еще пожалеет, что отхватил себе тех, кого счел самыми лучшими, или самыми богатыми, или по какому там признаку он их отобрал.