Василий Голышкин - Красные следопыты (Повести и рассказы)

ЛЕГЕНДЫ

КРАСНЫЙ БАРАБАНЩИК

В школе, на знамённой горке, барабан лежал. Как попал сюда — не узнать. Давно было. Может, сорок лет назад, может, больше. Самой школе полвека. В поход барабан не берут — стар. Но в почете не отказывают. Мимо пройдут — барабану салют.

У красных следопытов дело: про барабан разведать, откуда взялся? Стали расспрашивать. Кто не знал, руками развел. А Иван Васильевич, школьный сторож, вспомнил:

— Барабан по реке приплыл. Еще в гражданскую...

Вот ты какой, барабан-барабанище, по реке приплыл! А кто тебя, барабан, в плавание пустил? Молчишь? Разговаривать разучился? А мы тебя снова научим. Разберем, починим, соберем... Стоп, что это?

Желтый лист в трубочку. А в листе что? Целая история. Про гражданскую войну. Про год двадцать второй. Когда гражданская к концу шла, а белые банды еще кое-где гуляли...

...Слева — река, справа — реки рукав. Под мышкой у реки городок лежит. Мал городок: в одном конце чихнут — в другом «будь здоров» скажут; не заметен, ищи на карте — не найдешь. Да у войны глаза — во! Мимо шла, в городок пожаловала. Прискакал на рассвете всадник. Коммунистов спросил. Никого нет. Все, сколько было, на банду пошли. Комсомольцев спросил. Нет и комсомольцев. Туда же отправились, банду добивать. Пионеров спросил.

— Все тут.

— Даешь самого главного...

Постучал всадник в окошко. На крыльцо паренек-колобок выкатился.

— Чего шумишь?

— Ты у пионеров главный?

— Я только барабанщик.

— Главный и есть. Слушай, главный, красный бронепоезд в бой шел. Красный бронепоезд в пути стал. Дров неn... Дров нет — паров нет, паровоз не дышит. Бери барабан, зови ребят, даешь дрова!..

Ускакал всадник. А красный барабанщик по улице пошел. Подойдет к дому, вызовет, кого надо, и дальше. Идет и гремит:

— Даешь др-р-рова!.. Даешь др-р-рова!..

Солнца верблюжий горб из-за горизонта высунулся. Проснулось светило. На работу вышло. У людей война, и у него свои заботы: тем помогать, кто в темноте не прячется, кто правдой неправду бьет.

Потянулась к бронепоезду пионерская цепочка. Впереди барабанщик, а за ним...

Кто, кряхтя, колоду катит.

Кто поленце под мышкой несет.

Кто, в паре, бревнышко на плечах тащит.

Задымил паровоз, пустил пары. Прощай, город-городок! Спасибо за подарок.

Держись, банда! Красный бронепоезд в бой идет. А красный барабанщик где?

Вот он, в бронепоезде, среди красногвардейцев. Как пристал, так и не отстал, как ни прогоняли.

Тук-тук-тук, — стучат колеса.

Так-так-так, — вторит им барабан.

Вдруг, стоп машина! Впереди завал. А справа враг, и слева враг. К бронепоезду ползут-лезут.

Скомандовал командир:

— Огонь!

Пошла косить врагов коса-невидимка.

Тук-тук-тук, — стучат пулеметы.

Так-так-так, — поддакивает им барабан.

Видит командир, трусит враг, к земле приник, скомандовал:

— В атаку!

Сам с наганом впереди, бойцы цепью — штыки вперед — за ним. А красный барабанщик где? В свое время объявится.

Погнала банду Красная гвардия... Бежит враг, отстреливается. Не метко бьет, да не все мимо. Один боец упал, другой, третий... Залегла Красная гвардия. Вдруг слышит, что это?

Барабан стучит. Красный барабанщик бойцов в атаку зовет. Вот он какой! Его, как ни просился в бой, в бронепоезде оставили, а он здесь оказался. Рядом с комиссаром стоит и бойцов в атаку зовет. Поднялась Красная гвардия, пошла... Дрогнул враг, побежал. А красный барабанщик где?

Недвижим лежит. Упал, сраженный пулей. Эх, паренек-колобок, паренек-колобок, вот и докатился до беды: не проснуться тебе, не подняться, не сыграть песню...

Как это не проснуться? Как это не подняться? Красные бойцы без песни не умирают. Отступи, смерть! Дай красному барабанщику последнюю песню спеть. Не палочками на барабане, карандашом на бумаге — обо всем, что было, написать-рассказать.

Вот его песня. По реке в барабане плывет. Плыви, не теряйся, чужим людям не попадайся, своим в руки отдайся... Пусть они про гибель красного барабанщика узнают.

Приплыла песня, куда надо.

...В школе, на знамённой горке, барабан лежит. У барабана пионеры караул несут. Он того заслужил. Про красного барабанщика песню сберег.

ПОДВИГ ГОРНИСТА

Над рекой, на высоком берегу, раз в год, в полночь, запевает горн. Звонкая и тревожная летит над летней далью серебряная музыка. И, слыша ее, люди

зажигают в домах огни,

выходят на улицу

и смотрят за реку, вдаль, где вот-вот должно случиться удивительное чудо.

И чудо — в погоду ли, в непогодь — непременно случается.

Во всем заречье, на заливных лугах, едва пропоет горн тревогу, вспыхивает множество огней-светлячков.

Это в память о подвиге пионера-горниста загораются костры пионерских дружин.

Горят костры. Горят звезды в глазах у ребят...

— Слушайте все! — кричит на том берегу горн. — Слушайте...

И тогда встают у костров былинники речистые и начинают рассказ...

— Край наш в дни войны по этот берег партизанским был, а там, где город, немцы стояли.

Раз пришел к партизанам мальчишка. На ногах сапоги-ведра, с чужой ноги, на плечах гигант-ватник, с чужого плеча. Под ватником на груди пионерский галстук и — на веревочке, в чехле — еще что-то, вроде бы автомат. Да в чехле зачем?

Усмехнулся мальчишка:

— Не автомат это!

И вынул из чехла горн.

Заулыбались партизаны. Всяк в свое время пионером был, а кто-то даже вспомнил:

— Бе-ри лож-ку, бе-ри бак, не-ту лож-ки, ку-шай так...

Нахмурился командир.

— К обеду мы и так не опоздаем. Был бы обед. А музыка нам ни к чему. Партизаны в тишине воюют.

Горн велел спрятать, а мальчишку (он его еще до войны знал, в одном селе жили) в отряд принял и партизанскую кличку дал — Горнист.

Раз вызывает Горниста командир и говорит:

— К нам дорогу нашел. От нас к немцам подавно найдешь. Своим прикинешься. Немцев сюда приведешь. Как раз к шапочному разбору поспеете.

Рассердился Горнист, лица на мальчишке нет.

— За кого вы меня принимаете? — громче горна крикнул, но командира не смутил.

— За кого нужно, за того и принимаю, — отвечает командир, — ты партизан, я командир. Получил задание — выполняй. Своим у немцев прикинешься, сыном старосты скажешься, что партизаны казнили. Немцев сюда приведешь. Как раз к шапочному разбору поспеете.

Догадался Горнист. Партизаны засаду устроят, а он немцев в ловушку заманит: за всех отомстит — за мать, за отца, за колхоз, за Родину.

Да не то на уме у командира было.

Пошел Горнист на задание. Горн по дороге на том берегу, на утесе, спрятал и к немцам подался. А они сами навстречу:

— Стой, кто такой? Откуда идешь?

— Из лесу. По грибы ходил. Вот и лукошко.

— Партизан не видел?

— Едва ушел. Не сдобровать бы. Отец у вас старостой был.

— Где же он сейчас?

— Партизаны казнили.

Вспомнили немцы, верно, был такой староста. Да были ли у него дети? Проверь теперь. Старосту партизаны казнили. Деревню немцы сами сожгли. Никого не осталось. Ладно, на деле мальчишку испытают. К партизанам велят вести.

Парнишка и повел. Через речку по мосту и дальше, через луга, в лес. Как раз к шапочному разбору поспели. Ни лагеря, ни засады. Одни жестянки из-под консервов валяются, да костры, умирая, дымятся.

У немцев впечатление: партизаны из-под носа ушли. Злы и рады. Злы, что партизаны из-под носа ушли. Рады, что под партизанские пули не попали. А мальчишка, видно, свой, вернутся в город, допросят, к делу приставят.

По городу идут, веселые, что в живых все, и мальчишка с ними. Мальчишка в городе чужой, но, раз с немцами, сразу видно чей. Кто посмотрит — обожжет взглядом и отвернется. А кто посмелей — плюнет вслед и пойдет своей дорогой.

Обидно это мальчишке. Не стерпел обиды. Как привели к полицаю на допрос, выхватил из лукошка белый гриб, да не гриб — партизанскую гранату, под гриб сработанную, и...

— Руки вверх!

А полицай в ответ спокойно:

— Окунь.

Мальчишка так и сел: полицай партизанский пароль знает.

— Вы наш? — удивился мальчишка.

— Ваш, — сказал полицай-партизан.

— А засада? — спросил мальчишка.

— Не было, — сказал полицай-партизан, — наши свой лагерь нарочно выдали, чтобы тебя к немцам пристроить. Завтра ты от них партизан искать пойдешь, а от меня партизанам донесение передашь...

Так вот и стал мальчишка партизанским связным. Да «не везло» ему. Как в лес пойдет, так ни с чем и вернется: нет партизан, были, да все вышли.

Злятся немцы. Если «были, да все вышли», то кто тогда эшелоны под откос пускает, немецкие казармы огню предает, старост по деревням судит? Мальчишка только руками разводит: ему почем знать?