Николай Федоров - Напиши мне ответ

Николай Тимонович Федоров

Напиши мне ответ

Сотни лет кочуют по театральным и цирковым подмосткам два клоуна: один — озорной и лукавый, другой — простак. Две, казалось бы, противоречивых реакции вызывают они: смех и сочувствие. Именно потому так живуч этот комический дуэт. Давно уже они перекочевали на страницы книг, прочно поселились в детской литературе под разными именами: Малыш и Карлсон, Дениска и Миша, Винни-Пух и поросенок Пятачок. Во всех этих книжках один прием, но каждая из них — особенная, потому что писали их очень талантливые люди. (Я думаю, что Дон Кихота и Санчо Пансу Сервантес задумывал как комическую пару.)

Начинающий ленинградский писатель Николай Федоров тоже внес в эту традиционную форму комического свое отношение, он как бы заострил моменты соучастия и сопереживания.

В детстве я сильно обварил руку. Я не плакал — такое было условие. Но вот два моих товарища плакали. Они плакали по-настоящему, плакали за меня. Над этим предметом нельзя иронизировать. Этот предмет вызывает добрый смех, который сходен по ощущению с ощущением счастья. Под словом «предмет» я подразумевал самое высокое нравственное понятие — дружбу.

Дружба и является подвижной моделью для рассказов Николая Федорова. Остановите свое внимание на рассказе «Напиши мне ответ». Герои Федорова мало сказать — необходимы, они жизненно важны друг для друга. Они преисполнены чувства верности. И еще в них наличествует то необъяснимое состояние, которое мы называем счастьем жить.

Я от всего сердца желаю героям Николая Федорова веселого и счастливого пути в детской литературе.

Радий Погодин

У вас в квартире Генка

Все началось с того, что мы с Генкой увидели в нашем дворе лебедку. Обыкновенную строительную лебедку с «люлькой». Ее оставили рабочие, которые меняли на нашем доме водосточную трубу.

— Ух ты! — сказал я и схватился за ручку.

— Чур, я первый! — сказал Генка, забираясь в «люльку». Я нажал на ручку, шестеренки заскрипели, и Генка торжественно поплыл вверх.

— Вира! — кричал он и махал руками. — Вира помалу!

— Да не ори ты, — сказал я. — Весь дом переполошишь.

Генка на секунду замолчал, но потом не выдержал и запел:

Самая заветная мечта — высота, высота…

Когда он был уже на уровне третьего этажа, я остановился.

— Погоди, передохнуть надо.

— Представляешь, — крикнул мне сверху Генка, — если бы ты жил в этой квартире, а я б к тебе в гости залез! — И он перемахнул из «люльки» прямо на балкон. — Ты бы лопнул от страха.

— Лопаются не от страха, а от зависти, — сказал я. — И вообще, хватит. Я тоже хочу прокатиться. Давай назад, а то рабочие придут.

И только я это сказал, как услышал за спиной голос:

— А ну-ка марш отсюда!

Я обернулся и увидел двух рабочих. Один отодвинул меня в сторону и принялся спускать «люльку», А Генка остался на балконе!

— Ой, дяденьки, — закричал он, — меня-то спустите!

— Нечего, — сказал второй рабочий. — Ишь, игрушку нашли!

Он, наверно, подумал, что Генка там живет.

— Ну, пожалуйста, спустите, мне надо, — скулил Генка.

— По лестнице сойдешь, — сказал первый. — Некогда нам тут играть.

К счастью, дверь балкона оказалась открытой, и Генка боязливо вошел внутрь. Между тем я заметил, что на крыше появился третий рабочий. Он начал снимать крепление и отвязывать «люльку». Вскоре Генка снова вышел на балкон.

— Закрыто там, дяденьки, не выйти, — плаксиво сказал он.

— Закрыто — значит, наказан, — сказал первый. — Сиди и учи уроки. Исправляй двойки.

— Какие двойки! — в отчаянии закричал Генка. — Нет у меня никаких двоек! Отличник я, круглый!

— Это ты своей бабушке расскажи. Нам это ни к чему.

— Какой бабушке! — закричал совершенно очумевший Генка. — Нет у меня никакой бабушки!

— Что у вас там за бабочки? — закричал рабочий с крыши.

— Да ничего, — ответил первый. — Отличник тут один про бабушку рассказывает. Готово, что ли?

— Готово! — послышалось с крыши, и вниз полетела веревка.

Пути отступления были отрезаны. Рабочие поволокли лебедку со двора.

— Что же делать? — спросил Генка, с тоской глядя вниз.

— А в квартире никого? — спросил я.

— Никого.

— Чего же ты через дверь не вышел?

— Закрыто. А замка нет.

— Как это замка нет?

— То есть он есть, но внутренний. Ключ нужен.

— Что же делать? — спросил теперь я.

— Лошадь бы, — сказал Генка.

— Какую еще лошадь?

— Обыкновенную. Коня. Я бы на него сейчас прямо отсюда — р-раз… И ходу!

— Обалдел ты совсем на этом балконе. Вертолет еще попроси. Вот что. Сиди пока тут и не шуми, а я домой сбегаю, поищу ключи.

Дома мне удалось отыскать штук десять всяких старых ключей, и через несколько минут я уже стоял около злополучной квартиры. Я сунул первый попавшийся ключ в замочную скважину — и дверь сразу открылась!

— Ура! — закричал я, влетая в квартиру. — Генка, вылезай!

Но вместо Генки, к моему изумлению, из комнаты выбежала какая-то старушка.

— А?! Что?! Пожар?! Горим?!

— М-м-м… а где же Гена? — заикаясь, спросил я.

— Лена в кружке на репетиции. А вы кто? И как вы сюда попали?

Тут я наконец понял, что забрался в другую квартиру. Надо было выкручиваться.

— А… а я вот шел, дай, думаю, к Лене зайду. Мы с ней в это… в музей собирались. В артиллерийский.

— Вы тоже в хореографический кружок ходите?

— Я-то? Хожу. Я петь люблю. Особенно в хоре. Ну, я пойду, раз Лены нет. Извините. До свидания.

— Постойте, мальчик. Хорошо, что вы зашли. Леночка задерживается, а Зюзик уже погулять хочет. Сходите, погуляйте с ним.

И она привела из комнаты жирную ленивую таксу. Делать было нечего, и мне пришлось согласиться. Когда я вышел на площадку, из соседней квартиры послышался Генкин голос:

— Серега, Ну где ты там?

— Тут я. В другую, понимаешь, квартиру залез. А теперь вот старушка попросила с собакой погулять.

— Нашел время с собачками гулять.

— Да я сейчас. Быстро. Ну, — сказал я собаке, — гуляй тут. Некогда мне с тобой возиться.

Но тут собачка гулять не хотела и упорно тащила меня вниз.

— Не хочет, подлая, тут гулять. На улицу тянет, — сказал я. Пришлось бежать во двор. Потом я отдал собаку старушке и подошел наконец к двери, за которой томился Генка.

— Ну что, сидишь, альпинист? — спросил я.

— Сижу.

— Сейчас я тебя выпущу.

Но на этот раз ни один из ключей не подходил.

— Крышка, — сказал я. — Придется сдаваться на милость хозяев. Можно, конечно, дворничиху позвать.

— Ой, нет! Только не ее. Ты же знаешь нашу дворничиху.

— Тогда сиди и жди хозяина. Скажешь, что тебя ветром занесло.

— Тебе смешно. А если хозяин вообще не придет?

— Как это не придет?

— А так. В отпуск уехал. Или в командировку. Тут такой беспорядок. Вещи раскиданы, бумажки на полу. Будто уезжать собирались в спешке.

— А ты думаешь, здесь один человек живет?

— Похоже на то. Квартира маленькая, однокомнатная. И всего один диван.

— Если уехал, то дело плохо. Придется за дворничихой идти.

— Нет, ни за что. Я лучше тут все лето просижу.

— Ну, сиди. Пресной воды у тебя сколько угодно. А без пищи человек может больше месяца жить.

Мы замолчали. В этот момент снизу послышались шаги. Я отошел от двери и заглянул в пролет. Наверх поднимался мужчина в больших очках, с густой черной бородой. На голове у него была малюсенькая рыжая кепочка. Поднимаясь, он что-то бурчал себе под нос. Уж не знаю почему, но только у меня в голове сразу мелькнуло: он.

— Генка, — зашипел я, — идет! Борода черная, в очках!

Даже через дверь я почувствовал, как Генка затрясся от страха. Мужчина приближался. Тогда я шагнул к нему навстречу и сказал:

— Здравствуйте.

— Здравствуйте, — ответил он.

— Вы в тридцать четвертой квартире живете?

— Как будто так.

— Ну так вот. Вы, пожалуйста, не пугайтесь, но там Генка.

— Генка? Какой Генка? И почему я должен его пугаться?

— Генка — мой товарищ. Он у вас в квартире сидит.

— Это любопытно. И давно сидит?

— С час, наверное.

— А позвольте полюбопытствовать, как он туда попал?

— Через балкон.

— Ах, через балкон. Замечательно! По веревочной лестнице или по водосточной трубе?

— Нет, в «люльке». При помощи лебедки. Там, понимаете, лебедка во дворе стояла, а тут вдруг рабочие пришли…

— Постой, дружок. Давай-ка по порядку. Все это чрезвычайно интересно.

«Странный какой-то, — подумал я. — Не кричит, не ругается». Ну, я все честно ему и рассказал. Мужчина пришел в восторг.

— Великолепно! — сказал он, отпирая дверь. — Говоришь, месяц собирался сидеть?