Дина Бакулина - Бегство Отщепенца

Дина Бакулина

БЕГСТВО ОТЩЕПЕНЦА

ОТ АВТОРА

«Бегство Отщепенца» — полуфантастическая повесть о пареньке, который и отражения то своего в зеркале поначалу боялся, до того оно представлялось ему смешным, неуклюжим и нелепым.  И в самом деле: худой, долговязый, с большими ушами, голова похожа на яйцо… Даже по земле наш герой ступает неуверенно, осторожно, то и дело из опасения перед преследованием боязливо озираясь.

Однако, не зря же говорят, что не стоит судить о людях только по внешности. Оказалось, что в этом несуразном долговязом теле бьётся самое настоящее большое сердце. Чего только не пришлось испытать Робину на пути к своей заветной мечте.

 Бедняге пришлось пережить множество испытаний и невзгод. Он был вынужден долго скитаться в диком лесу без каких-либо запасов пищи и одежды, встретиться лицом к лицу не только с хищными животными, но и лживым оборотнем. Нашему герою довелось не только сражаться с недружелюбными жителями пещеры и дикого леса, но и заново по слогам учиться читать. И неизвестно ещё, что стоило ему больших трудов!

Но оказалось — все мытарства и злоключения Робина приключились с ним не зря. Ведь, в конце концов, ему всё же удалось найти не только близких по духу людей, но и свой потерянный Дом.  А что ждало Робина за волшебной дверью, вы узнаете, прочитав эту повесть.

Приятного и увлекательного чтения, дорогие Читатели!

С уважением и любовью. Автор 

Из «Пособия по истории Мироздания»

«Многие обладают различными дарованиями. Некоторые из этих многих имеют дарования выдающиеся, которые выделяют их из среды остальных, живущих на земле людей. Но те, кто призван и способен участвовать в деле сохранения Света в мире, безусловно должны обладать Великодушием.

Великодушие — непременное свойство Избранных. Великодушие, которое в некоторых книгах называют Величием Души кроме способности к состраданию и милосердию, также вмещает в себя способность к безусловной жертвенной любви».

Цитата выписана Менделеем.

БЕГСТВО из ПЕЩЕРЫ

В Пещере отщепенцев — переполох.

— Робин выпустил на волю маленького кота!!! — дурным голосом закричал Серый.

— Как? Почему выпустил? — зашумел и зашевелился первый ряд отщепенцев. Некоторые даже повскакивали с насиженных мест.

— Новичок выпустил кота на волю! — орали отщепенцы первого ряда остальным, сидящим в дальних ответвлениях Пещеры.

С ужасом увидев, что на него надвигается плотная воинственная масса отщепенцев, Робин со всех ног помчался к выходу. К счастью, бежать было недалеко, а расстояние между ним и ослабшими от отсутствия света и тепла отщепенцами было ещё значительным. Но неожиданно путь ему преградил Громила, который, как назло, в это самое время точил зубы об острые камни, наваленные у самого выхода. Он схватил маленького и щуплого Робина за шею и приподнял его над землей. Глаза Громилы свирепо и тупо уставились на мальчика.

— Зачем ты отпустил кота? Скажи! Зачем?

— Я… пожалел его! — не помня себя от страха, заорал Робин. — Он такой маленький и красивый! Мне стало жалко его!

Этот простодушный ответ совершенно обезоружил Громилу. Такого ему ещё не доводилось слышать! От изумления руки Громилы внезапно сами собой разжались, и Робин упал на землю. Не чувствуя боли, он быстро вскочил на ноги и, сделав последний рывок, опрометью выбежал из Пещеры.

Громила, вопреки ожиданиям, не стал преследовать беглеца. Широко открыв большой безобразный рот и дико вращая глазами, он остановился у самого выхода. Лицо его, если только можно было назвать лицом эту круглую зелёную, обросшую щетиной морду, выражало тупое удивление.

Густые неровные ряды отщепенцев тоже обескураженно остановились у выхода.

— Что он сказал? — переглядываясь, спрашивали они друг у друга. — Что сказал этот маленький ублюдок?

— Вам не послышалось! Он сказал, что пожалел кота. Пожалел!!! — наконец, оправившись от изумления, дрожащим от возбуждения голосом, громко подтвердил Громила.

Густые ряды странных существ беспорядочно закачались, и жители Пещеры начали плавно оседать на землю.

— Хорошо, что он ушёл! — просипел Громила.

— Но ты же мог его съесть! — истошно завопил Прихлебала, как всегда оказавшийся рядом. — Почему ты упустил его? Мы могли его съесть! А ты дал ему уйти. Разиня!

— Громиле не стоило есть беглеца, — с нажимом сказал Умник, выступив на несколько шагов вперёд. — Во-первых, он, скорее всего, заразный. Все слышали, что беглец пожалел кота? Как известно, жалость — это болезнь, а все болезни — заразные! Во-вторых, Стукач при первой возможности доложил бы Хозяину, что мы его сожрали без разрешения. Надеюсь, в этом никто не сомневается? — Умник победоносно оглядел сбившихся в бесформенную кучу отщепенцев. — И тогда нам бы всем не поздоровилось!

— Правильно, Умник! — выступив вперёд, сказал крепкий седой старик по прозвищу Старый. — Хозяин бы это не одобрил! Потому что Хозяин против анархии. Он любит послушных.

Голос Старого становился всё громче:

— Слышите вы, уроды! Хозяин вас всех любит! Он даёт вам сухой корм и не отнимает у вас мышей!

— Любит… любит… — глухо и неуверенно повторяли за Старым отщепенцы.

— Это тебя он любит, а не нас! — послышался сердитый голос из дальнего угла Пещеры.

— Что? Кто это сказал? — заёрзал и заволновался Старый. Свирепо сверкая глазами, он повторил громко и грозно: — Я спрашиваю: кто сказал?

— Не беспокойтесь, начальник, я найду урода! — подобострастно наклонившись к Старому и прищурив и без того крохотные глазки, шепнул ему на ухо вечно вертевшийся поблизости Прихлебала. — Найду, и мы накажем его…

— Ладно, — кивнул Старый.

— Отщепенцы! Об этом заразном, который сбежал, не беспокойтесь, — спокойно и властно обратился Старый к шумящей и недоумённо переглядывающейся толпе. — Ему не выжить на воле! Не забывайте, сейчас день! А ведь местные старожилы не выносят света!

— Но этот… жалостливый… Он жил здесь недолго. И… может, раз он заразный, у него иммунитет к свету, — тревожно шепнул Умник, подойдя вплотную к Старому.

— Заткнулся бы ты, Умник! И без тебя знаю, — зло, изо всех сил пнув Умника ногой, раздражённо прорычал сквозь зубы Старый. Умник отлетел к противоположной стене Пещеры и глухо шмякнулся на земляной пол.

— Сейчас на воле утро, раннее утро. До ночи у беглеца уйма времени… а хищных зверей в этих лесах осталось слишком мало, — быстро заняв место Умника, изогнувшись, прошептал на ухо Старому Прихлебала. — Гад может… выжить!

— А… — с досадой отмахнулся Старый. — Не выживет! Надеюсь, кто-нибудь всё-таки успеет его сожрать и без нас. Ну, а если и нет, ночью мы всё равно начнём на него охоту.

Отщепенцы призадумались.

— Всё! Разойтись! Быстро! Все по койкам! Спать! — грозно заорал Старый, обернувшись к толпе. — Вы и так еле волочите свои тощие ноги во время охоты. Только и умеете ныть и попрошайничать! Спа-а-ть!

Услышав команду, отщепенцы послушно, один за другим, начали валиться на тонкие глиняные лежаки. Они и в самом деле устали и хотели спать, у них не было больше ни сил, ни желания думать о сбежавшем заразном.

В ПРЕДЛЕСЬЕ 

Выскочив из Пещеры, Робин ещё долго бежал, не разбирая дороги, спотыкаясь о камни, падая и снова поднимаясь. Он бежал, куда глаза глядят.

От быстрого бега Робин едва дышал, но, опасаясь погони, не смел остановиться. Наконец, совсем выбившись из сил, он быстро огляделся и грузно опустился на мокрую от росы траву.

Сидя на траве и с громким хрипом втягивая воздух, Робин всё ещё испуганно оглядывался. Потом, вдохнув поглубже, он задержал дыхание и прислушался. И тут до беглеца дошло, наконец, что его никто не преследует. Тогда громко облегчённо вздохнув, Робин крепко упёрся обеими руками в землю и засмеялся. Он всё смеялся и смеялся, сидя на мокрой траве. Казалось, что он смеялся всем своим худеньким телом, потому что даже его длинные руки, небольшой зеленоватый живот и неуклюжие ноги тихонько сотрясались от хохота. Устав смеяться, Робин лёг на спину и стал удивлённо смотреть в небо.

Сумерки ещё не рассеялись, но глаза Робина привыкли видеть даже в кромешной темноте. А сейчас, в слабом свете раннего утра, он видел всё настолько ярко, что окружавший его мир показался ему сном. Но если это был и сон, то очень красивый сон. Вокруг стояли большие сильные деревья с ярко-зелёными листьями. Такой же яркой и сочной была невысокая трава вокруг.