Рустам Карапетьян - Четыре стороны небес

Рустам Карапетьян

Четыре стороны небес

Вот ползёт по небу туча,Вниз роняя снега шаль,Я бреду по снежным кучам,Словно Амундсен Руаль.

Ни к чему мне Южный полюс,Лёд арктических морей.Я бреду на нежный голосМилой женщины моей.

Пусть белы на карте пятна,К милой рвусь я каждый день.Мне её открыть приятней,Чем какую-нибудь хрень.

Водружу я флаг над нею,Чтобы реял наяву.И фамилией своею,Может, даже назову.

Чтобы стало всем понятно,Что сюда уже не лезь!Мол, шерше ля фам, ребята,Но шерше уже не здесь.

Видно, было что-то в её глазах,Отчего весь встречный мужской народ,Сделав шаг, оглядывался назадИ смотрел, как чешет она вперёд,

Как чечёткой бьют каблучки в асфальт,Будто тает снег, где она прошла.Беспородной псиной за нею взглядЧуть скулил, выпрашивая тепла…

Потеряв её в суматохе дней,Ошалев от водки и сигарет,Вспоминаю, что же такого в ней,Отчего хотелось помчаться вслед.

…………………………………………

И такая вдруг скукота и лень,В полутьме пролёживаешь кровать.Можно шторы настежь — наступит день,Но сначала надо, наверное, встать.

Сделать шаг, другой, обнажить окно,Равнодушно в сторону сдвинув ткань.Хоть грозили нам тут на днях весной,Всё равно погода снаружи дрянь.

И обратно в серую мятость лечь,Не спеша последнюю докурить,В сон впадая и забывая речь,Потому что не с кем поговорить.

…………………………………………

А когда звонок в полуночной тьмеВ потолок, и в стены, и в уши бьёт,Почему-то чувствуешь: «Не ко мне.Кто-то номер снова набрал не тот».

Но спешишь ответить: «Алло! Алло!»Ну, а вдруг (бывает же в жизни — вдруг?)Просочится капелькою тепло… А в ответ гудков отупелый звук.

И опять бежишь в коридоры сна,Чтоб увидеть в тысячный раз подряд,Как в огромном полисе, у окна,Набирают номер твой наугад.

…………………………………………

Видно, было что-то в её глазах,Отчего хотелось за нею вслед,Отчего хотелось ей рассказатьТо, что никому бы за тыщу лет…

Видно, было что-то такое в ней,Что никак не хочется позабыть:С каждым днём живительней и весней,И уже не в силах ни спать, ни пить,

Только лишь по улицам взад-вперёдГрязь месить, рукою с витрин стирать,Ждать с надеждой хриплой — вдруг повезёт…Повстречать. И больше не потерять.

Пробираясь в толпе между курток и мятых плащей,Понимаю, как дико устал от наклеенных лиц.Словно время — всего лишь течение мимо вещей,Оставаясь в пределах очерченных телом границ.

А любовь — бесконечная пытка прорваться вовне,С каждой новой попыткой больнее. И день ото дняГде-то там в глубине, отражаясь на яблочном дне,Ты уходишь всё дальше и дальше, стирая меня.

Сердце знает, что дело скверно,Что корабль уже подорван,Сердце SOS отбивает нервно,Словно гаечный ключ по рёбрам,Не теряя надежды колкойНа спасение. Бога ради,Кто-то должен услышать… ТолькоНикого нет в моём квадрате.

Словно бы шарик стеклянный,Сердце встряхну, чуть дыша.Ветер поднимется пьяный —Снежным закружит душа.

В маленьком внутреннем миреВсё, как и в мире больших —Сонно сидят пассажиры,Поезд куда-то спешит.

Падают хлопья на плечиТёмных вагонов и крыш,День превращается в вечер,Ты у окошка сидишь.

Смотришь сквозь лохмы бурана —Что там тебе вдалеке?Маленький шарик стеклянныйДержишь, как сердце в руке.

В мире на тёплой ладониТихо и так хорошоБелое кружит. И помнитСердце о чём-то большом.

Ни звездой, ни листопадом,Ни дождём, но допьянаВсем со всеми падать, падать,Вниз, до брызг, до неба дна.

Сквозь, насквозь, из ниоткуда,Словно в жаждущую падь,Падать в ноги, в руки, в губы,В душу падать, западать.

Литься, как и небо льётся,Прямо в лица — плач и смех.Ни звездой, ни даже солнцем,Сразу всем, на всё, на всехПадать…

Когда-то полыми,А нынче полными,Пора нам спорами,Пора нам зёрнами.

Пора нам звёздами,В бездонном воздухе.Пора нам волнами,И аки посуху

До света белого,Огнём согретого,До счастья спелогоИ вместе спетого.

Целовались в подъезде долгом,Пахнущем позавчерашней краской.

Ты называла меня котёнком,Мечтала, что буду с тобою ласков,Нежен. Как зверь. Как в одном романе.Как в фильме с диКаприо или Гиром.

Был даже презерватив в кармане.Но не было ключей от квартиры,В которой могли бы сойтись поближеЗа чашкой чёрного кофе с ромом.Я мельком думал, как ненавижуПостоянные эти обломы.Оставалось глотать поцелуиВкуса орбитовского апельсина.

С возмущеньем взирали бабули,Шаркающие по магазинам.Мимо вверх-вниз проносились детки,Подглядывая за нами искоса.А мы краснели на лестничной клетке,Не от стыда, а от жара искуса.И ты шептала: «Не надо. Люди»,Я соглашался с тобой: «Не надо».

И как слепой изучал твои груди,Пока жильцы проползали рядом.Из-за чьих-то дверей негромкоМагнитофон хрипел бесконечный.Ты называла меня котёнком,Мечтала, что буду с тобою вечно.

Мечтала ещё о ребёнке общем,Чтобы всегда и повсюду вместе.Я был естественнее и проще:Я просто целовался в подъезде.

Вокзал в цветах, и вот пора,Вздыхает: ах, потом — ура,А где там наш? — вон, машет нам,И медно марш: парам-парам,Натужный скрип, рывок и стоп,И чей-то всхлип, потом — потоп,

Уже охрип, кипит народ,И снова скрип, рывок вперёд,И колесо за колесом,И ищешь всё одно лицо,

Но в окнах блик, ну, как найти?Ещё лишь миг — пусты пути,И за толпой, и жить опять,Назад, домой. И ждать. И ждать…

Я становлюсь жаден(Жаден — не значит скуп)До от ногтей царапин,До перемятых губ.До глубины зелёныхГлаз, где струит грех.Досыта, до стона,Рвущегося вверх.До в темноте светаСквозь лабиринт-нить.Разве же всё этоМожно не полюбить?

У всей смеющейся Вселенной —Глаза твои.А мне и небо по колено,Когда в любви.И путь любой уже не к Риму —К тебе ведёт,Когда повсюду слышу имя,И всё — твоё.Когда во всём, что есть на свете —Твои черты.Так солнце ласково мне светит.И это — ты.

Не обида, не беда —Что-то резкоеЗавело нас в никудаПерелесками.

Позапутало следы,Где мы, что же мы?Ни обиды, ни беды —Просто брошены.

Средь окурков и листвыПрошлой осени,Где потухшие кострыПод откосами.

Как же выбрались сюда,И не помним мы.Не обида, не беда —Время тёмное.

В рассыпающейсятиши,Словно бы сквозьплёнкуЖелто-красныйасфальт шуршит,Лужи хрустяттонко.

Зябко ёжатсяфонари,За ночь спаливсвечи.Не осталосьогня внутри,Да и разжечьнечем.

Дождик, сумрачныйпианист,Как нам с тобойспеться?Ляжет под ногимокрый лист —Чьё-то ещёсердце.

Тоболее,Томенее,Отболи яВневремени.ПокомнатеВсёвымерил.Кактёмно-то —Глазвыколи.Какглухо-тоБезэха мне.Ох,сука, ты,Больветхая.Больверная,Сгинь,бедище!Ты —первая,Я —следующий.

Всё на костёр, всё на алтарь —Гори, гори, пока я царь.Пока я бог, и всё могу.Пока огонь, и в сердце гул.

Всё в эту пасть — гори дотла!И режет страсть куском стеклаИ щедро — соль… И кто спасёт?Но я не ноль, я нынче — всё.И свят, распят, и ложь светла.Но всё дотла. Но всё дотла.

Думать некогда. ПривычкаДёрнет вожжи. Тело следом.Чайник полон. Чиркну спичкой.Газ зажёгся. СигаретаТянет время. Совесть точит —Надо вымыть бы посуду.Но потом, потом. О прочемДаже думать и не буду.Чай вскипел и, чёрный, зрелый —Поцелуем в губы терпко.Ты вчера вот здесь сидела.Говорила. Горько. Редко.Мол, «друзьями» — (просто, мило) —«Так бывает?» — «Есть рецепты».Мол, любовь уже остылаНа посуде фирмы Цептер.И вошла уже в привычку. —«Так бывает?» — «Не со всеми».Что ответить? Чиркну спичкой.Сигарета тянет время.Обжигает пальцы жадно.Хлопнет дверь — и снова тихо.Чаю? Или сразу яду?Шутка.Шуточка.Шутиха.

Тарелка выскользнула луноюИз рук уставших. Осколки — брызгами.Вздохнула: «К счастью». А сердце ноет.И мысли — слипшимися огрызками.

А за окном дождик землю штопает,А за окном целый день ненастье.А тут ещё и тарелка, чтоб её.И надо верить, что это к счастью.

Солнца догорит уголёк,Разлетятся бабочки звёзд,И душа — полночный зверёк,Осторожно высунет нос.

На макушке ушки торчком,И глаза распахнуты в ночь,Чтобы потихоньку, бочком,А потом сорваться и прочь.

Дальше то ползком, то бегом,По кустам, лесам и воде,Чтобы далеко-далеко,Чтоб не задержаться нигде.

Чтоб ещё до звёзд долететь,Покружиться с ними чуток,И домой до солнца успеть,В норку, хвост поджав, и — молчок.

Хочешь — пожалуйста,Встретимся вечером.Влажною жалостьюВзгляды помечены.

Выскочил из дому(Мол, к парикмахеру).Мы ведь по-быстрому? —Кофе — без сахара.

Жалкой улыбкою:Выглядишь здорово, —В стороны тыкаяШпажками-взорами.

Что? Закурить? Ты ведьБросила, кажется?Что ещё выдавитьСладкою кашицей?

Всё, извини, ты ведьУмница редкая.Что нам облизыватьБлюдца с объедками?

Разве, из жалости,Хлебною крошкою —Хочешь? — Пожалуйста.Свидимся, Прошлое.

Падал с небес, падал,Путая все сроки.Были ему радыГубы, глаза, щёки.

Бело кружил венским,Всё обещал сбыться.Падало вниз сердце,И до небес — птицей.

Так целовал сладко,Так щекотал нервы.Был он такой краткий.И навсегда — первый.

Весь изорван, избит, измят,Снег устало зияет ранами.Захлебнувшись слезами пьяными,В стёкла грязные смотрит март.

Ну, давай, наливай в стаканСолнце с ветром весенним поровну.Мне открыты все света стороны,Потому что весною пьян.

Потому что само собойВсё течёт непременно к лучшему.Я опять доверяю случаю,Что однажды нас свёл с тобой.

И в бурлящей кругом волшбеВсё собою само наладится.Я весною — беспутный пьяница,Стосковавшийся по тебе.

Рвётся нить, и солнце падает,Видно в сумерках едва.Под ногами мокрой ватоюМнётся снега синева.

Скрип да скрип. Следы цепочкоюСвяжут пункты А и Бэ.Я скольжу наивной точкою,Вспоминая о тебе.

Пусть глаза ослепли инеем,Режет ветер, как стекло,Знаю я — любые линии,Холода раздвинув зимние,Приведут в твоё тепло.

Чёрно-белая картинкаВ тесной рамочке окна.Полукругло тает льдинкойВ тёмном озере луна,Воздух тонок и прозрачен.

Водишь пальцем по стеклу,Где тихонько небо плачет,Чуть растапливая мглу.А по мокрым снежным клочьям,Как струна, натянут путь.

Отчего ж весною ночи —Не забыться, не уснуть?Отчего же в сердце зыбкоИ легко от сладких мук?А луна скользит улыбкой,Словно знает — почему.

Земли усталой замер плавный ход,И в тот же миг всей тушей, косолапо,Качнулось небо тучное вперёд,И Солнце, дрогнув, двинулось на Запад.

Земля вздохнула, чуть прикрыв глаза,От отдыха внезапного немея.Смотри — Луна взошла. И кто сказал,Что неверна система Птолемея?

Всё превращая в силуэтНа фотоплёнке,Так падал снег, а может, свет,Прозрачный, тонкий.

Скользил слезинкою у глаз,Блестящим стразом.Наверное, в последний разЛожился наземь,

Где смутно таял чей-то след,Судьбы предтеча.И как во сне — и снег, и свет,Весне навстречу.

Словно одетая в чистый свет,В белый шифон, газ.И до вопроса уже ответТам, в глубине глаз.

Я подступаю к тебе, несмел,Переступив круг.Столько сказать я тебе хотел,И не могу вдруг.

Ты улыбнёшься — скользнёт звезда,Вниз по щеке след.Я и желание загадал:Чтоб на двоих — Свет.

Когда земля не казалась круглой,А небосвод был ещё хрустальный,И ты была молодою дурой,Такой красивою и печальной,

Что каждый мимопроезжий рыцарь,Плевав на данные им обеты,Спешил скорее в тебя влюбиться,Оповестив половину света

О даме, чья красота сравнима,Возможно, только со светом чистым…Но как-то всё проезжали мимоТе идиоты-идеалисты.

А ты ждала и ждала чего-то,Пока весь мир не пошел насмарку.Потом устроилась на работу,Купила где-то себе овчарку.

Гуляя с нею по парку летом,Мужчину встретила с глупой таксой.Он оказался твоим соседом.Зимой вы с ним расписались в ЗАГСе.

И жили-были, любя друг друга,Хотя и был он простолюдином,Считал, что Бог создал землю круглой,Чтобы встречаться на ней любимым.

Ты соглашалась легко и сразу,Лаская жадно родное тело.И от рассыпавшихся алмазовНад вами небо всю ночь звенело.

Как по пальцу ножом. Хоть больно —Но не веретеном заколдованным.Йодом смажешь — и всё, довольно.Жизнь не кончена, не поломана.

Всё вполне и давно на месте,Смысла нет рассыпаться бисером.В три-стотысячном королевствеПринц храпит перед телевизором.

Ну, а ранка не так серьёзна.Молча царствуешь в кухне белой.Защипало глаза. Не слёзы.Что-то, видимо, подгорело.

Над первым небом, над листопадом,Порой нелепо, но так воздушно,Мы жили юно, мы жили рядом,Не очень умно, не так, как нужно,

А как хотелось. Ах, как хотелось!И плыло тело, душа парила.Лишь так возможно, имея смелость —Неосторожно, со всею силой.

И дни кружились, слетая с неба.И звёзды плыли, как многоточье.Струились души, пускай нелепо,Но так воздушно. И очень, очень.

Подходит война к концу,И силы наши неравные.Столкнуться лицом к лицуУже не самое главное.

Возьмёшь ли меня в полон,Отпустишь — куда деваться мне?Блестит кольца РубиконНа безымянном пальце.

В окончаньи рабочей недели