Памела Трэверс - Мэри Поппинс открывает дверь

Памела Трэверс

Мэри Поппинс открывает двери

Пояснение

Пятое ноября в Англии — День Гая Фокса. В мирное время этот день отмечается тем, что люди жгут костры на лужайках, устраивают фейерверки в парках и несут по улицам «чучела». «Чучела» — это набитые соломой фигуры непопулярных людей. В конце шествия они сжигаются среди шумного одобрения окружающих. Дети раскрашивают лица, надевают смешные костюмы и бегают вокруг костров, выпрашивая пенни для бедного славного парня Гая Фокса. Только очень жадные люди отказывают им, и, как правило, таких людей впоследствии постигают всевозможные несчастья.

Настоящий Гай Фокс был одним из участников Порохового Заговора (это был заговор, имевший целью свержение короля Джеймса I и роспуск парламента). 5 ноября 1605 года заговор был раскрыт. Король Джеймс и парламент не пострадали, а Гай Фокс вместе с другими заговорщиками был казнен. Несмотря на это, именно Гая Фокса люди помнят до сих пор, а король Джеймс забыт. С той поры 5 ноября в Англии (а в Америке 4 июля) посвящено фейерверкам. С 1605 по 1939 год на каждом деревенском лугу в центральных английских графствах в День Гая Фокса горел костер. В деревне, где я жила (графство Сассекс), мы разжигали костер на лужайке возле дома священника, и каждый год, когда костер загорался, корова викария начинала танцевать. Она танцевала, пока пламя рвалось в небо, танцевала до тех пор, пока не чернел пепел и не становилось холодно. А на следующее утро всегда повторялось одно и то же — у Викария не было молока на завтрак, и мы искренне удивлялись тому, что простая корова так радуется спасению парламента, произошедшему много лет назад. Нам это казалось очень забавным.

С 1939 года, однако, на лугах больше не жгут костров. Не блестят фейерверки в тенистых парках, не шествуют по улицам люди… Везде темно и пустынно. Но эта темнота не будет длиться вечно. Когда-нибудь наступит Пятое ноября или какой-нибудь другой день (это не имеет значения), когда костры снова загорятся яркой цепью от края до края Земли. Дети будут танцевать и прыгать вокруг них, как делали это в прежние времена. Они возьмут друг друга за руки и будут смотреть на фейерверк, а потом с песнями пойдут в дома, полные света…

П. Л. Т.

Глава первая. Пятое ноября

Утро было унылым и холодным. Все вокруг напоминало о надвигающейся зиме. Вишневая улица была тиха и недвижима. Над Парком, словно гигантская тень, нависал туман. Из-за него все дома выглядели совершенно одинаково. Флагшток возле дома Адмирала Бума и флюгер в форме телескопа на крыше совершенно скрылись из вида.

Молочник, шедший по улице, едва различал свой путь.

— Молоко под дверью! — крикнул он, добравшись наконец до дома Адмирала. Голос Молочника прозвучал так глухо и странно, что он даже испугался.

— Пойду-ка я лучше домой и подожду, пока туман рассеется, — сказал он себе.

— Эй! Глядите, куда идете! — вскрикнул он, так как какое-то странное существо вынырнуло вдруг из тумана и ударилось о его плечо.

— Бум-бурум-бурум-бурум! — донесся до Молочника приглушенный голос.

— А, это вы! — облегченно вздохнул Молочник.

— Бурум-бурум, — кивнул Трубочист. Он держал свои щетки перед лицом, стараясь, чтобы сырость не добралась до усов.

— Что-то вы рано сегодня поднялись, — заметил Молочник.

Трубочист ткнул черным пальцем в сторону дома мисс Ларк.

— Пришлось чистить камин, пока собаки не позавтракали. Чтобы они не закашлялись от сажи, — объяснил он.

Молочник громко расхохотался, как это делали все, когда в их присутствии упоминали о собаках мисс Ларк.

Туман медленно плыл над землей. Вокруг не было слышно ни звука.

— Эй! — крикнул Молочник и вздрогнул. — У меня от этой тишины мурашки по всему телу!

Но не успел он это произнести, как улица проснулась. Из какого-то дома донесся оглушительный грохот, а следом — торопливый топот.

— Это № 17! — воскликнул Трубочист. — Извини, старина. Мне кажется, я там нужен.

Он наощупь добрался до ворот и двинулся по садовой дорожке.

А в доме по прихожей бегал туда-сюда мистер Бэнкс, яростно лягая на ходу мебель.

— Я не вынесу этого! Это выше моих сил! — вопил он, размахивая руками.

— Ты твердишь это уже десять минут! — воскликнула миссис Бэнкс, обеспокоенно глядя на мистера Бэнкса. — Но так и не говоришь, в чем дело.

— Во всем! — прорычал он в ответ. — Полюбуйся на это! — он взбрыкнул правой ногой. — И на это! — завопил он затем, взбрыкивая левой.

Миссис Бэнкс пристально посмотрела на его ноги. Но она страдала близорукостью, а в прихожей и без того было сумрачно.

— М-м-м… не вижу ничего особенного, — начала миссис Бэнкс робко.

— Конечно, не видишь! — саркастически рассмеялся мистер Бэнкс. — Наверное, это больное воображение заставляет меня думать, что. Робертсон Эй дал мне один черный башмак, а один коричневый!

Он снова взбрыкнул ногами.

— Ой! — вскрикнула миссис Бэнкс, так как теперь ясно увидела то, о чем говорил ее муж.

— Посмотрим, что скажет Робертсон Эй, когда я его уволю сегодня вечером!

— Это не его вина, папочка! — закричала Джейн с лестницы. — Он из-за тумана перепутал! А кроме того, у него нет сил.

— У него их вполне достаточно, чтобы отравить мне жизнь! — сердито буркнул мистер Бэнкс.

— Ему нужен отдых, папочка! — напомнил Майкл, сходя по лестнице за Джейн.

— И он его получит! — пообещал мистер Бэнкс, хватая свой портфель. — Подумать только, чего я бы мог добиться в жизни, если бы не женился! Жил бы, может, один в пещере! Или путешествовал вокруг света!

— А мы бы что тогда делали? — спросил Майкл.

— Вам бы пришлось самим о себе заботиться! И поделом! Где мое пальто?

— Оно на тебе, Джордж, — пролепетала миссис Бэнкс.

— Да, на мне! А пуговиц опять не хватает! — отпарировал он. — Но для меня все сойдет! Я всего лишь человек, который оплачивает счета! К обеду меня не ждите!

Дети протестующе завопили.

— Но, дорогой, сегодня же День Гая Фокса! У тебя так хорошо получается запускать ракеты! — попыталась подольститься миссис Бэнкс.

— Мне не полагается никаких ракет! — завопил мистер Бэнкс. — Мне вообще ничего не полагается, кроме сплошных волнений с утра до вечера! — он стряхнул руку миссис Бэнкс со своего плеча и бросился вон из дома.

— Пожмите мне руку, сэр! — сказал Трубочист дружеским голосом, когда мистер Бэнкс налетел на него. — Это хорошая примета, знаете ли, поздороваться за руку с трубочистом.

— Прочь, прочь! — дико пробормотал мистер Бэнкс. — В другой раз!

Трубочист с минуту смотрел ему вслед. Затем улыбнулся и позвонил в дверь…

— Мама, он это серьезно? Ведь он вернется домой к фейерверку? — теребили Джейн и Майкл за юбку миссис Бэнкс.

— Ничего не могу обещать, дети! — вздохнула миссис Бэнкс, глядя на свое отражение в зеркале, висящем в прихожей.

«Как я похудела! — думала она. — Ямочка на одной щеке исчезла, скоро пропадет и вторая. Никто и не поглядит на меня больше! А во всем виновата она!»

Под «ней» миссис Бэнкс подразумевала, конечно же, Мэри Поппинс, няню ребят. Пока Мэри Поппинс была в доме, все шло как нельзя лучше. Но с того дня, как она оставила их — неожиданно и ни словом не предупредив — все стало наоборот, как нельзя хуже.

— И вот я одна, — горевала миссис Бэнкс, — с пятерыми детьми на руках, и мне совсем некому помочь! Я давала объявления, я просила друзей! Но все остается по-прежнему! Джордж становится все раздражительнее, у Аннабелы режутся зубы, а Джейн с Майклом и Близнецами вовсе отбились от рук. Я уже не говорю об этих кошмарных налогах!

Она смотрела в зеркало и видела, как бежала слеза по тому месту, где раньше была ямочка.

— Нечего плакать, — сказала она вдруг с неожиданной решимостью. — Нужно послать за мисс Эндрю.

Все четверо детей в ужасе завопили. Из детской донесся пронзительный крик Аннабелы. Мисс Эндрю когда-то была гувернанткой их отца, и дети прекрасно знали, какой это Страх Господень.

— Я не буду с ней разговаривать! — кричала Джейн.

— Я плюну ей на ботинок, если она придет! — грозил Майкл.

— Нет, нет! — всхлипывали Джон с Барбарой.

Миссис Бэнкс зажала уши ладонями.

— Дети, ради Бога, замолчите! — взмолилась она в отчаянии.

— Прошу прощения, мадам, — сказала горничная Элен, похлопав миссис Бэнкс по плечу. — Пришел Трубочист чистить в гостиной дымоход. Но предупреждаю вас, мадам, сегодня мой Выходной! И убирать за ним я не собираюсь! — она громко высморкалась.

— Прошу прощения, — бодро сказал Трубочист, протискиваясь в прихожую вместе со своими сумками и щетками.

— Кто там? — спросила миссис Брилл, выходя из кухни. — Трубочист? В день выпечки? Ну, нет! Мне неловко предупреждать вас, мадам. Но если этот гугенот залезет в дымоход, я уйду из дома!