Мария Жукова - Маршал Жуков — мой отец

Мария Георгиевна Жукова

Маршал Жуков — мой отец

Предисловие от автора

Моя книжка-очерк об отце «Маршал Жуков. Сокровенная жизнь души» вышла в свет в 1999 году — к 25-й годовщине со дня его кончины. Дату эту никто из официальных властей не собирался вспоминать. Но милостью Божией в памятный день в храме Христа Спасителя (в нижнем Преображенском приделе) Святейший Патриарх Алексий II совершил панихиду по «приснопоминаемому воину Георгию». Это была первая панихида, отслуженная Предстоятелем нашей Церкви в главном храме страны и собравшая много верующих людей. Знаменательно было и то, что отец ходил на службы в храм Христа Спасителя в ранней юности. Перед панихидой Его Святейшество произнес проповедь, в которой, в частности, сказал: «Пройдут десятилетия и века, но память о его подвиге будет сохраняться в благодарном сознании наших соотечественников».

2 декабря 2001 года исполнилось 105 лет со дня рождения отца. Снова мы увидели полное безразличие со стороны властей, и это в юбилейный год, когда отмечалось 60-летие контрнаступления наших войск под Москвой. Любовь же народная к маршалу проявилась на вечере его памяти, организованном небольшой группой людей. Краснознаменный зал Центрального дома Российской Армии для этого вечера нам отказались предоставить, сказав, что он не будет заполнен. Был выделен зал Московского дома ветеранов, который вмещал всего 350 человек. Пришло же около трех тысяч. Люди стояли буквально везде (чуть не рухнули балконы!), многие, к сожалению, остались на улице. Несмотря на неудобства, никто не хотел уходить. На улице был мороз, а вечер получился удивительно теплым: звучали воспоминания, пелись песни, читались стихи. Всех посетило ощущение праздника. Еще и еще раз все присутствующие убедились, что нельзя вытравить народную любовь к Георгию Константиновичу Жукову, а власти совершают, на мой взгляд, историческую ошибку, умалчивая о его роли в судьбе страны.

За четыре года после выхода моих воспоминаний (хотя это даже нельзя назвать в полной мере воспоминаниями, так хочется назвать это воспоминаниями и размышлениями, как у отца) появились новые мысли, дополнения, свидетельства людей. Сам факт того, что книжка выдержала несколько переизданий, говорил о необходимости подготовить новое издание. За это время я получила добрые письма от читателей разных возрастов, В одном из них ветеран Великой Отечественной войны полковник в отставке Георгий Фомич Приймук пишет:

«Давно собирался написать Вам, прочитав с огромным интересом Вашу книгу „Маршал Жуков. Сокровенная жизнь души“. Личность Георгия Константиновича всегда притягивала к себе, особенно нас, ветеранов. Он — народный герой, спаситель России от немецко-фашистских варваров, с ним наш народ победил. На протяжении всей нашей истории в самый критический момент всегда находились такие люди-богатыри, которые вели народ за собой и побеждали врагов. Таким человеком, полководцем был и Жуков. Нам сейчас не хватает такой личности, как Георгий Константинович. Желаю Вам переиздать Вашу книжку, дополнив ее новыми материалами и выпустить ее большим тиражом, ведь она так нужна нашему народу».

После всех дополнений и переработки, как мне кажется, получилась уже новая книга и, наверное, настал момент, когда я могу выполнить наказ отца и назвать книгу так, как он хотел. Дело в том, что однажды, когда мне было лет пятнадцать, отец, держа в руках книгу дочери Куприна Ксении «Куприн — мой отец», неожиданно для меня сказал: «Вот вырастешь — напишешь обо мне книгу». И, несмотря на мои возражения, так же мягко и настойчиво добавил: «И назови ее „Маршал Жуков — мой отец“».

Чем больше проходит лет, тем все отчетливее и глубже понимаешь, кем был отец для народа, для близких, для меня лично и каких трудов ему это стоило.

Может быть, кто-то удивится тому, что я начинаю свой рассказ с кончины отца и потом, к концу, размышляю о том, каким он был перед смертью. Во-первых, как сказал один философ: «Смерть и преддверие смерти делают человека личностью». Хотя, конечно, отец стал личностью гораздо раньше, но можно сказать, что смерть и преддверие смерти сделали его личностью вдвойне. Во-вторых, его кончина оставила очень глубокий след в моей душе. С тех пор мне пришлось много размышлять об этом, переживая почти одновременный уход родителей, чтобы прийти к сегодняшнему пониманию того, что смерти нет и что у Бога все живы.

То, что я представляю вниманию читателей, и есть живой образ отца, который всегда со мной.

Маршал Жуков — мой отец

Где сокровище ваше, там будет и сердце ваше…

Он был для меня просто отцом, не больше и не меньше. Такой же папа, как у других детей, — добрый, сильный, любящий. Пока я была маленькой, я плохо понимала, что мой отец — выдающийся человек.

Его не стало, когда мне было 17 лет. Когда он был рядом, трудно было представить себе, что он может умереть. Он уже долго болел — с декабря месяца 1973 года, сразу после 40-го дня по смерти мамы попал в кремлевскую больницу. Я регулярно бывала у него, состояние его было все это время примерно одинаковым, довольно тяжелым. Свидания наши были короткими: отцу трудно было говорить.

Теперь мне иногда кажется, что если бы знать заранее, что человека скоро не станет, то можно было бы больше поговорить с ним, больше оказать ему внимания, о большем расспросить. Но нет, так не бывает. Так уж мы устроены: только потеряв родного человека, понимаем, кем он был для нас.

Если бы я знала, что вижу его в последний раз! Тогда, 24 мая 1974 года, в день последнего звонка в школе, я не представляла себе, что отец может скоро умереть. Если бы я только знала, я бы не ушла так быстро. Тогда по какой-то детской наивности и беззаботности (мама называла это «жизнью в розовом цвете») я думала, что окончание учебы в школе, экзамены и подготовка к выпускному балу могут быть важнее, чем последний разговор с отцом. Как мне вернуть те минуты и остановиться, не уходить! Вспоминаю слова бабушки: «Папа с такой тоской смотрел на тебя».

Потом наступили долгие дни неизвестности — отец был уже без сознания. Могучий организм боролся со смертью. Один раз меня пустили в его палату, и мне стало страшно. Только бегущая световая точка на экране показывала, что он еще жив… Через некоторое время я вышла в темный коридор, сняла белый халат. Ничего не видя вокруг, спустилась на лифте и вышла на улицу Грановского. Тогда я еще не представляла, что всего несколько часов отделяют меня от звонка медсестры по телефону: «Георгий Константинович умер». 18 июня 1974 года, в 14 часов 35 минут остановилось его сердце. В свидетельстве о смерти написали вместо «сердечная недостаточность» «недостаточность сердца». Ну уж нет! Сердца у него было достаточно!