Александр Курантов - Уильям Оккам

А. П. Курантов, Н. И. Стяжкин

Уильям Оккам

Отбросив заблуждения и ереси... и бесчисленные другие ошибки, я уклонился от повиновения лживому папе и всем тем, кто был его другом...

РЕДАКЦИИ ФИЛОСОФСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

Александр Павлович Курантов (род. в 1921 г.), кандидат философских наук, доцент, директор Всесоюзного научно-исследовательского института документоведения и архивного дела ГАУ при Совете Министров СССР, специалист по истории атеизма.

Николай Иванович Стяжкин (род. в 1932 г.), доктор философских наук, профессор кафедры механизации и автоматизации делопроизводства и архивов Московского государственного историко-архивного института, автор монографий по истории философии и логики, а также статей об Оккаме.

Гравюра на обложке книги выполнена художником А. И. Ременником по мотивам наброска, сделанного рукой средневекового переписчика в рукописи XIV в. (хранится под № 464 в Кембриджском университете).

Введение

есть веков отделяют нас от того времени, когда жил и работал выдающийся западноевропейский философ, активный борец против папства Уильям Оккам. Его творчество относится к позднему этапу в развитии философии феодального общества, к тому времени, когда схоластика вступила в полосу кризиса и на интеллектуальном горизонте забрезжили первые огоньки, предвещавшие возникновение математического естествознания и философии Нового времени.

Изучение этого периода, а также достижения советской и зарубежной медиевистики убеждают в «неправильности довольно широко распространенной точки зрения, согласно которой философия западноевропейского феодального общества настолько срослась с теологией, что практически от нее неотличима, а для современной нам науки не представляет якобы ни малейшего интереса» (29, 180)[1]. Нередко на средневековую философию смотрят сквозь призму того к ней пренебрежения, которое было свойственно представителям философии раннебуржуазного общества XVII столетия.

Философия феодального общества занимает целое тысячелетие (VI—XVI вв.); не удивительно поэтому, что для нее характерно большое количество проблем и даже творческое разнообразие в характере их решения. Классики марксизма-ленинизма отмечали наличие в ней прогрессивных течений — номинализма, натуралистически-пантеистических доктрин и специфических теологических ересей, исподволь подготавливавших грядущую Реформацию.

Конечно, в целом философские системы, относящиеся к этой полосе в истории человеческой мысли, отличаются определенной консервативностью, и вряд ли прав католический философ Э. Жильсон, стремящийся в своей книге «История христианской философии в средние века» (1954) провести прямую линию преемственности от средневековой философии к учениям «новаторов» XVII в. Модернизация — ненадежный помощник в деле адекватного анализа философии прошлых столетий. Но говорим ли мы о раннем (патриотическом) периоде средневековья, о периоде ранней (IX—XII вв.) и зрелой (XIII в.) схоластики или же о времени ее начавшегося упадка (XIV в.) — всюду мы встретим весьма специфические формы борьбы между прогрессивной материалистической тенденцией и многообразными идеалистическими течениями. Непримиримыми противниками последних явились своеобразные теологические ереси, номинализм и натуралистический пантеизм — эти «три кита» оппозиции официальному схоластическому мировоззрению. Прогрессивные тенденции, вершиной которых можно считать Шартрскую школу XII в., идеи Абеляра и Оксфордской школы с Роджером Бэконом, а также творчество Оккама, не нуждаются в модернизации. «Подновлять» же реакционные учения — значит в какой-то мере участвовать в их пропаганде.

Оккам не мог не испытать влияния современных ему западных авторитетов; для него не прошли бесследно и достижения арабоязычной средневековой мысли. Видное место в системе взглядов Оккама занимает проблема отношения к христианской догматике и институту папства. От появления во второй половине I в. христианской религии, означавшего, по словам К. Маркса, крах античного миропорядка, до превращения ее в значительную духовную силу в Римской империи прошло не менее двух столетий, наполненных борьбой императорской власти уже пошатнувшегося Рима с различными христианскими мистическими сектами (христианизированным неоплатонизмом, гностиками, оригенистами). Ко времени Оккама история христианства охватывала уже 13 столетий.

Религиозно-церковное мировоззрение становится идеологической санкцией социально-экономической структуры феодализма. Общими чертами этого и ставшего в определенной степени его придатком философского мировоззрения были идеализм (в том числе спиритуалистического толка), тяготение к мистицизму (нередко скрывающемуся под псевдорационалистической оболочкой), полная нетерпимость к инакомыслящим и воинствующий догматизм. Последний проявляется, в частности, в вербалистском стиле доказательств, согласно которым апелляции к цитатам из Священного писания, из сочинений «отцов церкви» и канонизированных авторитетов (будь то Василий Кесарийский, Бонавентура или Фома Аквинский) являлись главным и фундаментальным способом обоснования «истинности» тех или иных положений. Оккам и его школа сознательно способствовали дискредитации такого способа аргументации.

Оккам принадлежит к числу крупнейших средневековых логиков. В ту пору логика, по примеру арабоязычных перипатетиков, считалась основой всякой методологии. Как составную часть философии, логику называли «вершиной всех знаний», «наукой наук», «хранительницей всех познаний» и т. п. Именно в области логики мыслители той эпохи оставили для нас наиболее значительные теоретические ценности, сохраняющие в определенном смысле свое значение и поныне. Достижение концептуальности в освещении истории средневековой философии вряд ли возможно без учета сложного характера взаимоотношения гносеологических и логических доктрин того периода. Поэтому в данной книге сделана попытка раскрыть «механизм» взаимодействия гносеологических и онтологических учений Оккама с его собственно логическими взглядами.

Оккам многое сделал для развития схоластической логики, выступившей, как это теперь совершенно ясно, предшественницей отдельных идей современной математической логики; у него больше работ по философии и логике, чем по теологии. Разумеется, теоцентрическое мировоззрение средневековья не могло ставиться Оккамом под сомнение. Для средневековой теологии в целом было характерно своеобразное удвоение мира. Согласно теологическим представлениям, мир — это не что иное, как книга, написанная божественной рукой, а потому любой мирской предмет якобы наполнен специфическим внутренним смыслом и представляет собой некоторый фиксированный символ определенных божественных предначертаний. В целом посюсторонний мир трактовался как бледный символ мира «потустороннего». Для средних веков были характерны скорее «моральные», нежели «физические», акценты. На Земле, «превращенной» в арену драматического взаимодействия бога, дьявола и человека, все физическое рассматривалось как иллюстрация и символизация добродетелей или же, наоборот, пороков. В принципе морально «поврежденным» считалось все телесное и так или иначе связанное с чувственностью.