Ян Карский - Мое свидетельство миру. История подпольного государства. Главы из книги

Мое свидетельство миру. История подпольного государства. Главы из книги

От переводчика

Переводить эту книгу, особенно главы, выбранные для публикации в «Иностранной литературе», очень тяжело. Нелегко и читать. Душит боль и стыд. Но свидетельство героя польского сопротивления Яна Карского о событиях Второй мировой войны на территории Польши — от первых дней, когда немецкие и советские войска с двух сторон вторглись на ее территорию, до середины 1943 года, когда польский курьер встречался в Вашингтоне с президентом Рузвельтом, — это свидетельство должно наконец прозвучать и по-русски.

Книга была написана и впервые опубликована в 1944 году в США с целью рассказать о преступлениях оккупантов и борьбе подпольщиков и, главное, доказать миру, что польское правительство в изгнании не просто отсиживалось в Лондоне, а управляло действиями внутренней армии Сопротивления и имело право возглавить страну после победы, в которой подпольщики сыграли немалую роль. Вряд ли стоит напоминать, как на деле сложилась после войны судьба Польши, насильственно включенной в лагерь «стран народной демократии».

В молодости Ян Карский (тогда еще Козелевский, Карский — подпольный псевдоним) собирался заниматься дипломатией, и мечта его сбылась, но совершенно непредвиденным образом: бежав из советского плена, он стал тайным посланником тайного государства. На этом пути вместо светских приемов ему были уготованы подпольные явки, а вместо дипломатической неприкосновенности — пытки гестапо.

Читатель может мысленно продолжить цепочку событий, описанных в первых двух главах — эта цепочка приводит в Катынь. Ян Карский избежал участи оставшихся в СССР товарищей, чтобы стать связным между силами Сопротивления внутри оккупированной страны и за ее пределами. Ему не раз приходилось рисковать жизнью, перенося секретные материалы через границы, а выполнив последнюю миссию, он уже не мог вернуться в Польшу, поскольку стал слишком известен оккупационным властям, и остался до конца жизни в США, где преподавал в университетах.

Главы «Гетто» и «Последний этап», пожалуй, самые знаменитые в книге. Это практически первые документальные свидетельства о Холокосте. Благодаря Яну Карскому, специально проникшему в гетто и в лагерь уничтожения, власти союзников уже в начале 1943 года узнали страшную правду. Узнали и ничего не сделали. Незадолго до смерти, в последнем в своей жизни интервью польскому телевидению, Ян Карский сказал: «Делать что-то в защиту евреев было просто невозможно. Английская и американская разведки прекрасно знали, что происходило с евреями. Наверняка они им сочувствовали, переживали, даже жалели их — но это была всего лишь второстепенная проблема, не имевшая никакого военного значения. Это была война, где гибли миллионы людей и надо было спасать все человечество. А какие-то там евреи? Кому до этого было дело?»

Долгое время о Карском и его книге никто не вспоминал. Новый всплеск интереса произошел в 80-е годы, когда на экран вышел фильм французского режиссера Клода Ланцмана «Шоа», в котором собраны живые свидетельства и воспоминания о нацистских лагерях смерти, — в этом фильме Ян Карский снова рассказал о своей миссии и ее этическом и историческом значении. Он выступил также на организованной Эли Визелем Международной конференции памяти Холокоста в 1981 году, а год спустя в Израиле ему было присвоено звание Праведника мира. Вскоре была переиздана и книга, которую перевели на многие языки мира.

Книга будет опубликована в издательстве «CORPUS/Астрель».

Глава I. Поражение

23 августа 1939 года я был приглашен на веселую вечеринку к сыну португальского посла в Варшаве г-на Суза де Мендеса. Мы были почти ровесники — ему было двадцать пять лет — и добрые приятели. У него было пять сестер, все хорошенькие и обаятельные. С одной из них я довольно часто встречался и в тот вечер сгорал от нетерпения поскорей ее увидеть.

К тому времени я только недавно вернулся в Польшу. Закончив в 1935 году Львовский университет Яна-Казимира и проведя год в конно-артиллерийском училище, я уехал стажироваться сначала в Швейцарию, потом в Германию и, наконец, в Англию. Меня интересовали вопросы демографии. Три года я работал в крупнейших библиотеках Европы, готовил свою диссертацию, старался получше овладеть французским, немецким и английским и усвоить образ жизни в этих странах, пока смерть отца не призвала меня в Варшаву. Мне по-прежнему больше всего нравилось изучать демографию, но постепенно стало ясно, что писать научные труды — не моя стезя. Я никак не мог закончить диссертацию, все тянул и отлынивал, а уже написанную часть работы у меня не принимали. Но это было единственное облачко на светлом, солнечном горизонте открывавшихся передо мной возможностей, и оно не слишком огорчало меня.

На вечеринке все чувствовали себя беззаботно и радостно. Просторный зал посольства был изящно, хотя, пожалуй, чересчур романтично, украшен. Собралась приятная компания. Очень скоро завязались оживленные разговоры. Помнится, с большим жаром отстаивали достоинства Варшавского ботанического сада по сравнению с хвалеными европейскими, обсуждали новую постановку «Мадам Сан-Жен» Викторьена Сарду, а когда кто-то заметил, что Стефан Лечевский и Марселла Галопен, которых я хорошо знал, выскользнули из зала вдвоем, стали отпускать банальные шуточки по этому поводу, — всё, как обычно. О политике почти не говорили.

Мы пили хорошие вина, беспрестанно танцевали, в основном европейские танцы — вальсы и танго. А под конец Элен Суза де Мендес с братом исполнили для нас сложные фигуры португальского танго.

Вечеринка закончилась поздно ночью. Потом все еще долго прощались и даже на улице никак не расходились: болтали, договаривались о встречах на следующую неделю. Я вернулся домой уставший, но в голове роились радужные планы и не давали уснуть.

Разбудил меня громкий стук в дверь, причем мне показалось, что я проспал не больше минуты. Я вскочил с постели и побежал вниз по лестнице, ускоряя шаг и раздражаясь, оттого что стучали все сильнее. Наконец открываю дверь. На крыльце стоит хмурый, заждавшийся полицейский. Протягивает мне красную карточку, бормочет что-то невнятное и поспешно уходит.

Это был секретный приказ о мобилизации. Мне сообщалось, что я как подпоручик конной артиллерии должен в течение четырех часов покинуть Варшаву и явиться в расположение своего полка. В Освенцим — город на самой польско-немецкой границе.

То, как и в какое время был мне вручен этот приказ, который опрокидывал все мои планы, мгновенно настроило меня на самый серьезный и даже мрачный лад.