Армин Пройсс - Ханна Райч - жизнь немецкой летчицы

Часть 1: Прелюдия.

Двадцать шестое апреля 1945. Окруженная Красной армией столица империи после бесчисленных бомбардировок союзников и под неистовым ураганным огнем русских батарей представляет собой только лишь дымящиеся груды развалин. Посреди этой адской картины, внезапно, как заблудившаяся в буре птица, прямо возле Бранденбургских ворот приземляется пробитый во многих местах обстрелом с земли самолет Физелер Шторьх («Аист»). Маленькая, хрупкая женщина выходит из машины. С большим трудом ей удается вытащить из самолета раненого, почти потерявшего сознание генерал-полковника Люфтваффе. За нагроможденными бетонными блоками они ищут защиту от вражеского огня. Им кажется, что проходят часы посреди окружающего их ужаса, пока, наконец, не появляется одинокий немецкий автомобиль и забирает обреченных. Под обстрелом советской артиллерии они, повинуясь приказу, едут навстречу своей цели: для доклада Гитлеру в «Фю-рербункере» Имперской канцелярии…

Часть 2: Девушка становится планеристкой

Родным городом Ханны Райч был живописный Хиршберг в Силезии, притаившийся между Исполиновыми и Кацбахскими горами. Ее отец был окулистом, мягким, художественно одаренным человеком и страстным виолончелистом. Мать, с которой у Ханны были особенно тесные отношения, происходила из тирольской дворянской фамилии. Дети могли, таким образом, ради шутки называть себя «тирольскими пруссаками».

Это было счастливое детство. Игра на виолончели каждый вечер в музыкальном салоне способствовала чувству защищенности в родном доме. Все же, семейное счастье обеспечивала только мать с ее всегда веселым и уравновешенным характером, благосклонная и умная, «любящая, терпеливая и никогда не устающая, утешающая и воспитывающая», как описывает ее Ханна в своей автобиографии «Полеты — моя жизнь». Она превосходно умела обогащать жизнь своих детей, с раннего детства передавая им способность чувствовать природу, цветы, птиц, звезды…

Мать формировала в Ханне и ее братьях и сестрах справедливое и заботливое отношение к своим ближним. «Приветливость к каждому», так записывала он слова Мольтке в свой дневник, «это первое правило жизни… Скромность и непритязательность — это истинная защита против обид и унижений этого мира».

Отец, врач по внутреннему призванию, очень известный и всеми любимый за свое дружелюбие и готовность помочь, передал детям ярко выраженное чувство собственного достоинства. Честь была для него основным элементом человеческого существования, настоящая прусская позиция.

Среди своих братьев и сестер Ханна была самым чувствительным ребенком, к тому же очень живой и одаренной богатым воображением. С самого детства будущую летчицу привлекала высота. Она часто делала свои домашние задания не за столом, а в кроне дерева. Она была спортивной и не боялась высоты.

Ханна училась легко, но никогда не была образцовой ученицей. Она любила школу, одноклассниц и учителей, особенно своего учителя музыки Йоля, передавшего ей маленькую сокровищницу самых прекрасных песен. Таким образом, школа и родной дом превосходно дополняли друг друга. И еще одному учили ее как школа, так и родной дом: любви к отечеству. С помощью обмена учениками с иностранными школьниками родители способствовали у них развитию общительности и непредвзятости. Но именно за границей они должны были испытывать подлинность своей любви к отечеству.

Из-за живости и озорства Ханне в школе иногда делали замечания, которые вносились в классный журнал. Когда она впоследствии после награждения Железным крестом стала почетной гражданкой Хиршберга, и ее ставили в пример школьникам как образец усердия и поведения, любопытные ученицы к их радости нашли эти замечания при перелистывании старых классных журналов. Все же, у школы было чувство юмора. Неприятные страницы были переданы Ханне на память.

Сказки и наблюдения над природой, в сочетании с детской фантазией, рано породили в Ханне желание стать врачом религиозной миссии, причем летающей. Ее родители надеялись, что это намерение со временем изменится. Но желание летать росло в ней дальше вплоть до такой страсти, от которой она уже никогда больше не освободилась.

Ее отец попытался использовать маленький трюк. Он обещает ей, что если она больше ни словом не упомянет о полете до получения аттестата зрелости, то в качестве вознаграждения она сможет принять участие в курсах планеристов в Грунау. Тайная надежда отца не исполняется. Ханна уже в пятом классе показывает, что обладает необычной самодисциплиной и целеустремленностью. В ее руки попадают «Духовные упражнения» Игнатия Лойолы, и с их помощью она с юным усердием принимается за воспитание своей воли. Она также учится молчать.

Когда она выдержала экзамен на аттестат зрелости, ее отец хочет в награду подарить ей золотые часы. Но Ханна отвергает часы и напоминает ему об обещании. До начала учебы она идет, в соответствии с желанием родителей, учиться в колониальную школу в Рендсбурге, прямо на берегу канала Кайзера Вильгельма. Врач миссии должен был знать также эту практическую сторону своих заданий.

После разнообразных забавных событий — ей, например, пришлось кормить всевозможный мелкий скот, в том числе, также агрессивных свиней — наконец, на осенних каникулах ее горячее желание осуществляется: учебный курс в школе планеристов в Грунау. На горе Гальгенберг она под руководством Пита фан Хузена впервые взбирается в открытую кабину планера «Grunau 9».

Ханну, с ее ростом всего 1,54 м и весом едва ли 45 кг, крутящиеся вокруг ребята встречают несколькими насмешливыми словами. И при первой попытке все срывается. Сначала она тянет планер слишком круто наверх. Потом, чтобы выровнять его «вознесение», снова слишком круто вниз. Получается совсем не мягкая посадка. Ремни разорваны, но все же, к ее большому счастью, сам планер остался невредимым. Девчонкам лучше всего было бы оставаться за кастрюлями, кричат мальчишки. Это она еще могла перенести. Но взбучка Пита фан Хузена за ее непослушание заставляет ее содрогнуться: «Непригодна к полету, три дня запрета на старт!» До вечера она абсолютно подавлена. Но потом появляется упрямство. Она им еще покажет!

За показавшуюся ей почти бесконечной следующую ночь она почувствует, что главнейшей заповедью полета является следование всем правилам с предельной точностью. Только этому, вошедшему ей в плоть и кровь правилу она, пожалуй, была обязана тому, что она и потом на войне пережила даже самые отчаянные эксперименты. Но сначала должно произойти что-то, чтобы доказало бы разозленному Питу фан Хузену, что для нее полеты — это очень серьезно. В своей комнате она ищет трость, которая может послужить ей рычагом управления. С ее помощью она час за часом разучивает в кровати все необходимые для управления полетом движения, пока не овладеет ими как во сне.