Алехандра Писарник - Стихи

Алехандра Писарник. Стихи

Стихи

Вступление

Алехандра Писарник в аргентинской поэзии — особняком. Да и в мировой таких немного. Проклятыми поэтами не становятся, это от рождения до добровольного ухода из поэзии, у некоторых — из жизни. С ней это произошло 25 сентября 1972 года, когда она приняла избыточную дозу одного из барбитуратов.

Родилась Алехандра 29 апреля 1936 года в Буэнос-Айресе, в русско-еврейской семье эмигрантов, выходцев из Ровно, за два года до этого прибывших в Аргентину. Фамилия отца Пожарник была аргентинскими чиновниками переиначена в Писарник, имя младшей дочери Флора — в Алехандра. Почти все родственники по отцовской и материнской линии, оставшиеся в Европе, погибли в Холокост, — тема смерти в стихах Алехандры отчасти от этого. Но не только.

С отрочества она испытывала душевное беспокойство (Отбыть / телом и душой / отбыть… / Вот и поспеши, странница!), она обостренно, почти болезненно, ощущала разрыв с детством (Странно отвыкать / от часа моего рождения. / Странно не заниматься больше / заботами новорожденной). Симптомы раздвоения личности (Рассказать словами этого мира, / как удаляется от меня лодка, увозящая меня) привели с 1954 года к посещениям психоаналитиков, а незадолго до самоубийства — к лечению в психиатрической клинике. Она при жизни похоронила себя, установив надгробие;

алехандра алехандраи под этим в земле яалехандра

Параллельно с обычной, она училась в еврейской школе. Затем в Буэнос-Айресском университете, на факультете философии и журналистики, совмещала учебу с занятиями у известного художника Хуана Батле Планаса.

В университете начала читать Кьеркегора, Джойса, Пруста, Бретона. В течение четырех лет жила в Париже, писала для изданий, выходивших на французском и испанском. Углубленно постигала Лотреамона, Арто и сюрреалистов. Переводила Гёльдерлина, Мишо, Элюара, Бретона, других поэтов (к слову сказать, перевела два стихотворения Евтушенко). Изучала историю религий и современной французской литературы в Сорбонне. По возвращении в Буэнос-Айрес опубликовала три главные свои книги «Труды и ночи», «Музыкальный ад» и «Извлечение камня глупости».

Последнее название аналогично названию картины Иеронима Босха (правда, по-испански это: «Extracción de la piedra de locura», то есть «Извлечение камня безумия») — оно объясняет взгляд поэтессы на самоё себя. А может быть, это — ее ироничное, если не горькое, представление о том, какой ее видели окружающие?

Ряд больших поэтов отметили оригинальность поэтессы и ее значимость. Октавио Пас, говоря о ее книге «Древо Дианы», писал: «Собственное свечение, ослепительное и краткое»; Энрике Молина отметил «тончайший слух для улавливания едва слышимых лирических колебаний, образующих центральную нервную систему ее стихотворений».

По сути, трехязычная (домашний идиш, испанский язык Аргентины и безбрежья испанской культуры и французский Парижа и французской классики), — Алехандра Писарник ужималась до стыдливых горсток слов.

Смерть вечно рядом.Я слушаю ее.И одну себя слышу.

Перевод с испанского и вступление Павла Грушко

Стихотворение для Эмили Дикинсон

По ту сторону ночиеё ждёт её имя,ее тайная жажда жизни —по ту сторону ночи!

Что-то плачет в воздухе,звуки рисуют восход.

А она размышляет о вечности.

Ничего кроме имени

алехандра алехандраи под этим в земле яалехандра

Последняя чистота

Отбытьтелом и душойотбытьОтбытьотделаться от сторонних взглядовот застрявших в горлекамней

Я должна отбытьникакой больше апатии под солнцемникакой больше убывающей кровине занимать больше очередь к смерти

Я должна отбытьВот и поспеши, странница!

Только и всего

теперь мне понятна суть

она вспыхивает в моих желаниях

в моих невзгодахв размолвкахв блужданияхв бредовых снах

теперь мне понятна суть

теперьискать жизнь

Время

Ольге Ороско[1]

О детстве помню разве чтослепящий страхи руку, которая увлекает меняна другой мой берег.

Древо Дианы

Я выпросталась из себя на заре.Оставила своё тело рядом со светом.И воспела печаль того, что нарождается.

Одна только жажда,безмолвиеи отсутствие встреч.

Берегись меня, любовь моя,берегись молчуньи в пустыне,путницы с пустой чашей и тени от её тени.

Ауроре Бернардес[2] и Хулио Кортасару

Так вот

хватит тянуть руку за подаяниемдля потерявшейся девочки. Холодподаст. Подаст ветер. Дождь подаст.Подаст гром.

Сейчас,в этот безвинный час,я и та, кем я была, усаживаемсяна пороге моего взгляда.

Долой, нежные метафоры шёлковой девочки,долой, лунатичка на туманном карнизе,долой, пробуждение от руки и обнюхиваниецветка, распустившегося на ветру.

Рассказать словами этого мира,как удаляется от меня лодка, увозящая меня.

Зона бедствий, где спящаямедленно поедаетсвое полночное сердце.

маленькая путницаумирала объясняя свою смерть

мудрые печальные насекомыеприходили к её тёплому телу

Жизнь, моя жизнь,                            перестань саднить, моя жизнь, перестаньцепляться за пламя,                                      за безыскусную тишину, за обомшелыекамни ночи, перестань падать и саднить, моя жизнь.

Назвать тебя