Федор Грецкий - Следы всегда остаются

Следы всегда остаются

Закончено следствие.

Объемистая папка с материалами о совершенном преступлении лежит на столе. Скоро она попадет в суд. Со всем содержимым этой папки будут знакомиться судьи, защитники и сам преступник, некоторые, наиболее важные выдержки, прочтутся в судебном заседании, о них узнают сидящие в зале люди и согласятся с выводами следствия, а некоторые, возможно, получат совершенно иное толкование, отличное от толкования следователя. В спокойной, вдумчивой обстановке суда еще и еще раз будут листаться крепко сколотые страницы папки. Возможно дело не закончится в одном суде, его придется рассматривать в другом, потребуется доследование или рассмотрение в более высоких судебных инстанциях, пересмотр и отмена прежнего приговора. И в каждом случае для следователя или прокурора закончить следствие далеко не означает собрать побольше документов, закрыть и отодвинуть от себя объемистую папку. Они еще долго будут помнить о деталях следствия, анализировать материалы, по тем или иным причинам возвращаться к ним, беседовать и спорить со старшими товарищами, с чувством огорчения находить собственные ошибки, не щадить усилий, чтобы установить полную истину. Дело не только в этом, не только в возможных дополнительных усилиях, чтобы еще раз пересмотреть материалы, наконец не в опасении получить выговор или понести другое суровое наказание за какую-нибудь странную и нежелаемую оплошность.

Другое чувство, гораздо более сильное, не дает покоя и после того, как все собрано, как преступник признал себя виновным и под тяжестью улик сознался во всем. Это чувство обычной для советского человека ответственности за случившееся. Мне редко приходилось встречать таких юристов, которые бы дома, в привычных условиях отдыха, как-то не возвращались к событиям минувшего дня. Они или поговорят с кем-нибудь, или позвонят по телефону и наведут справки о последних новостях, полистают книги, в которых описываются аналогичные случаи, и уж во всяком случае всегда найдут возможность побежать среди ночи и исправить ошибку. Огромная ответственность за судьбу человека, десятилетиями воспитываемая Коммунистической партией, делает их такими неспокойными и щедрыми на трату собственного времени, когда речь идет о дополнительных выяснениях сути дела и обеспечении справедливости приговора суда. Известно доже большее — следственные истории надолго запоминаются. Они потом могут вырасти в целые рассказы, а истинные герои их врезаются в память так остро, что спустя многие годы встречаются, как старые знакомые. Ясно припоминаются отдельные детали случившегося, слова и целые фразы, лица и события с ними связанные.

Характер преступлений, безусловно, меняется, и меняется так быстро, что трудно сказать насколько типично для сегодняшнего дня то, что было только вчера. Прежде всего преступлений становится меньше. Принятые меры Правительством и Коммунистической партией по укреплению советской социалистической законности, новые важные статьи советского законодательства, укрепление кадров судебных органов, прокуратуры, милиции, следственного аппарата, привлечение общественности к обеспечению порядка и решению отдельных дел и многие другие шаги сказываются быстро и властно. Укрепляется элемент доверия во время следствия, чего не знает законодательство ни одной страны капиталистического так называемого «свободного мира».

В этом сборнике рассказов, навеянных истинными фактами, вспоминаются различные истории прежних лет. Наверное они уже далеки от того, что мы знаем сейчас, но они и не претендуют на полное отражение событий сегодняшнего дня. С возможными подробностями в них ведется речь о трудностях следствия, сохраняется полностью одна из характернейших особенностей действительно имевших место фактов — в каждом случае следственные органы, органы милиции и прокуратуры получали неоценимую помощь простых советских людей в раскрытии преступлений. Благодаря помощи рядовых советских граждан отыскиваются самые утаенные следы преступления. В рассказах и ведется речь главным образом об этом.

Не всегда легко приходится прокурорским и милицейским работникам. Работа их бывает опасной. Нужно немало терпения, чтобы довести дело до конца. Особых секретов у них нет. Их жизнь протекает среди трудящихся, а, поэтому, и о них хочется рассказать. Рассказать, конечно, не в форме набивших оскомину так называемых острых детективных повествований, которые иногда вызывают нездоровый интерес. Описание труда прокурорских и милицейских работников не нуждается в оздобливании бесконечными заклинаниями — «вдруг!», «внезапно!», «выстрел, еще выстрел!» Романтика его ощутима и без этого. Скромные их образы вырастают еще больше, когда упоминаются подробности никчемной жизни преступников, в сущности по тем или иным причинам опустошенных людей.

Пусть читатель, советский человек, еще раз увидит на чьей стороне его симпатии, кому он помогал и будет помогать всегда, чтобы обеспечить мирный спокойный труд на благо социалистической Родины.

Такими были мысли автора, когда он принимался за свои документальные записки.

АВТОР

ПИСТОЛЕТ БЕЗ НОМЕРА

I

В народе не любят, когда кто-нибудь испортит праздник. Возмущениям обычно не бывает конца. Того, кто нарушит веселье и радость, редко ждет быстрое прощение…

Был молодежный вечер. Были танцы. Раздавались шутки. Хорошо и неутомимо играли музыканты. Все смеялись и веселились, танцевали и пели, казалось позабыв об усталости. И вдруг, когда вечер закончился и каждый уносил с собой приятную усталость и беспечное счастье, какие-то неизвестные остановили у дома Аню Шувалову, девушку с золотистыми волосами, всеобщую любимицу, и сняли с ее руки часики.

В отделении милиции непрерывно звонил телефон.

— Что же это такое? — спрашивали одни.

— Когда этому будет положен конец? — спрашивали другие.

— Если вы не в состоянии навести порядок, обратитесь за помощью к нашим рабочим, — возмущались третьи.

Работники милиции не успевали отвечать на телефонные звонки, но, как и всегда, они сохраняли спокойствие. Неприятно, конечно, но излишней нервозностью делу не поможешь. Нужно искать преступников.

Кабинет начальника районного отдела милиции майора Минкина находился на втором этаже. Майор не любил излишеств в обстановке. В центре кабинета стоял обыкновенный двухтумбовый стол, около него — маленький столик, к которому были приставлены два полумягких стула. У стен вдоль кабинета стояли простые стулья, в углу — книжный шкаф, у дверей — вешалка. На столе два телефона — городской и второй — трестовский для связи с шахтами и новостройками. Работе в милиции майор отдал всю свою жизнь. После окончания средней школы несколько месяцев был рядовым милиционером, затем поехал учиться в милицейскую школу, некоторое время был оперуполномоченным, старшим оперуполномоченным и вот уже несколько лет — начальником райотдела милиции.

Минкин пришел на работу раньше обычного. Днем должна состояться сессия районного Совета депутатов трудящихся, на которой ему предстояло выступить с докладом о роли общественности в борьбе с нарушителями порядка. Нужно еще раз просмотреть доклад, продумать предложения, которые можно рекомендовать сессии. Надо сразу также решить, как отыскать обидчиков Ани Шуваловой. Майор открыл сейф, достал коричневую папку и положил на стол. В дверь раздался негромкий стук, а потом показался дежурный.

— Товарищ майор, по вашему приказанию дежурный райотдела милиции лейтенант Иванов прибыл.

— Старший лейтенант Каюков пришел на работу?

— Нет еще. Вчера он задержался, и замнач разрешил ему прийти позже.

— Как только Каюков появится, пусть немедленно зайдет ко мне.

Дежурный не уходил, ожидая еще чего-то.

— Что у тебя?

— Звонят, товарищ майор, по поводу ограбления.

— Ничего не сделаешь, будут звонить. Всем одинаково неприятно, — и, посмотрев, повторил прежнее распоряжение: — Каюкова сразу же пришлешь ко мне.

Дежурный вышел. Майор занялся почтой. Ее было много. Из областного управления поступило указание о коренной перестройке работы по окончательной ликвидации правонарушений. «Главное в настоящее время, — читал майор, — это воспитательная работа, привлечение широкой общественности». Указания эти не являлись новостью. К помощи общественности работники милиции прибегали всегда. Но теперь все это приводилось в систему, должны были появиться дружинники, своя, рабочая, охрана порядка, товарищеские суды, общественные обвинители. Менялось, стало быть, многое в содержании работы судов, прокуратуры, милиции. Наступали другие времена. Майор задумался. Он всей душой приветствовал эти перемены, наступающие в связи с новыми решениями Коммунистической партии.