Сергей Герасимов - Росток мудрости

Сергей Герасимов

Росток мудрости

Мудрость – всего лишь способность противостоять несчастьям. Она производна от них и тянется за ними как тень: маленьким клочком в полдень и огромной величественной фигурой вдоль дороги, ведущей к вечернему солнцу.

Есть люди, похожие на звезды: мы иногда восхищаемся их светом, не замечая того, что опоздали на много лет. Есть люди, похожие на полную луну: они светят ярче всех звезд в небе, но всегда отраженным светом. Остальные напоминают ночные облака: в одиночестве они чуть мерцают по краям, но гасят любое сияние, если их много.

Люди иногда оставляют за собой духовный след, который долго мешает нам видеть реальность: любой звук он превращает в музыку, любой вид – в картину, любое движение – в надежду на невозможное.

Зачем спрашивать что такое счастье? Счастье – это всегда кто-то.

Одиночество – как звезды: его не замечаешь днем, но оно приходит вечерами, чтобы не дать нам забыть о вечности.

Буря в океане, лавина в горах, первая любовь возникают без повода. Иногда хочется быть серьезным, – без всякого повода.

Когда ты достигаешь предельной высоты, то расслабляешься и, расправив крылья, начинаешь скользить вниз; и ты уже никогда не узнаешь, как далека была та высота от предельной.

Мы зря гордимся своей свободой воли, воля свободна лишь в мелочах. Во всем важном человек предсказуем как бумажный кораблик над радужным изгибом водопада.

Говорят, что за семь лет меняется каждый атом в нашем теле. Атомы памяти меняются быстрее: все большое становится немножко смешным, немножко глупым, немножко красивым. Прости, это не о тебе.

Самое утонченное коварство женских глаз – выражение беззащитности. На самом деле это совершеннейшее оружие, изобретенное природой.

Любовь не расцветает, как думают поэты, а хищно вылупляется, как кожистый птеродактиль из яйца, пролежавшего миллионы лет в мертвых песках пустыни.

Некоторые женщины представляют собой половину человека: вторая половина еще не родилась или уже умерла.

Ты мелькнешь как искорка в чужой жизни, мелькнешь и исчезнешь, исчезнешь, оставив память или не оставив ничего.

И лишь спустя годы ты удивишься, вспомнив, как долго освещала эта искра твою собственную жизнь.

Что бы ни говорили циники, а горе от глупости встречается гораздо чаще, чем горе от ума. Но это потому, что глупость встречается гораздо чаще.

Настоящая философия родственна настоящей поэзии: и то, и другое – кровотечение мысли.

Вершины принадлежат великим. Мелким принадлежит все остальное.

Настоящая музыка – это прозрачная галерея, пройдя сквозь которую, мы еще долго приходим в себя, но так никогда и не становимся собою.

Если ты хочешь победить злого человека, то победи вначале злобу внутри себя, иначе тебе придется бороться с двумя злыми людьми.

Справедливость – песчаный замок на пенном берегу океана жизни. Нужно быть ребенком, чтобы каждый раз строить его заново.

Есть единственный способ перерезать культуре вены: сделать ее официальной культурой. Она будет громко кричать, умирая.

Любая всеобщая повинность – это духовное изнасилование.

Она страшна людям, имеющим честь, но остальные даже получают удовольствие.

Человека, видящего будущее, уничтожает настоящее.

Зачем восходить на вершину, уходить в пустыню, сжигать себя на костре? Все непонятное, что делает человек, он делает с единственной целью: быть понятым.

Определение: Мечта – это незабытая боль прошлого, искаженная до степени будущего счастья.

Мелодия, звучащая снаружи, прекрасна лишь тогда, когда она освобождает мелодию, томящуюся внутри.

Бесполезная птица летит, ведь она птица. Бесполезное дерево растет, ведь оно дерево. Бесполезный человек тоскует, ведь он человек.

Определение: искусство – вечная тоска достойного человека о мире, достойном человека.

Наука – лезвие скальпеля, вскрывающего мягкое живое тело Неведомого, – лезвие не всегда стерильное.

Музыка иногда открывает те подвалы нашей души, в которых водятся привидения.

Определение: Свобода – это способность иметь убеждения.

Душа, утратившая стремления, зарастает бледными стеблями страха с дурманными бутонами довольства на них. Я знаю, что стремление к звездам – лучшее лекарство от страха.

Есть две формы знания: наука и мудрость. Веселый росток науки разросся в дремучие логические дебри; кошмарные монстры все чаще вырываются отсюда, находят свои жертвы и уходят снова. Но кто знает, что бы мог дать нам росток мудрости?

День приходит и уходит, приходит и уходит, приходит и уходит. Дни – только уходят.

Культура – пузырек чистоты, всплывающий сквозь слои болотной грязи, – слои, считающие себя культурой.

Чем больше понимаешь человека, тем больше становится страшно – при виде чудовищно огромного существа, умирающего непонятым.

Эволюция отношений между двумя людьми напоминает эволюцию жизни: довольно долго тянется стадия одноклеточных амеб, все остальные чудовища появляются быстро и непредсказуемо.

Возвращение – игла, прокалывающая темные платы времени.

Игла, которой ничего нелья сшить.

Люди, вещи, места, обстоятельства постоянно уходят, отламывая и унося с собою веточки с незаметного дерева нашей любви. И нужно время, чтобы эти веточки отросли заново.

Слово – нить, протянутая над вечностью. И значит ли хоть что-нибудь вечность по сравнению с этой нитью?

Смешно убеждать без убеждения, но преступно – без убеждений.

Люди – как деревья – они растут всю жизнь. Но во вторую половину жизни растут в основном ветви.

Как тонко устроена ветка дерева: даже опускаясь вниз, она тянется к солнцу. Человек устроен так же – даже самых ужасных своих химер он наделяет крыльями.

Люди постоянно обменивают жизнь на свою мечту о жизни.

Иногда они обменивают свою жизнь, но чаще – чужую.

Порою моя мысль уходит в странствие по черным беззвездным просторам; она идет по невидимым путям и спотыкается о невидимые камни, и падает, и ударяется, и плачет, и каждый камешек – это ты.

Добрый совет напоминает глоток воды: для жаждущего он не имеет цены, для всех остальных – ценности.

О мудрости: Мы живем на дне океана чувств – полуслепые созданья, раздавленные тяжестью глубины. Но кто-то порой поднимается к поверхности и видит свет, и видит звезды, и видет мир, безразлично глодаемый временем – и возвращается…