Борис Тененбаум - Тюдоры. «Золотой век» Страница 58

Генрих Наваррский во главе протестантов вел во Франции свою войну – и просил о помощи «…великую английскую королеву, опору истинной веры…». Елизавета отвечала ему очень сварливыми письмами, в которых требовала уплаты прежних субсидий, оформленных как займы. Генриху, право же, было не до выплаты прежних долгов, на оплату наемной немецкой кавалерии требовались живые деньги – а их-то ему и не давали…

В общем, дела королевы Елизаветы в Нидерландах шли все хуже и хуже – и если что и радовало ее сердце, так это успехи Фрэнсиса Дрейка. Раз за разом он выходил в море и раз за разом одерживал победы, и хотя он тоже требовал денег на снаряжение своих кораблей, но зато дело поставил на истинно коммерческую основу и приносил не долги, а прибыль – не то что Генрих Наваррский. Это было, конечно, очень хорошо – но начинало уже серьезно, по-настоящему, раздражать короля Филиппа Испанского.

Англия не только непрерывно нападала на испанские владения в далеких морях, которые были так велики, что их адекватная защита не представлялась возможной. До рейда Дрейка в Тихий океан никому в Испании не приходило в голову, что надо бы укрепить Магелланов пролив. Постройка форта началась немедленно, но было понятно, что закрыть все уязвимые точки невозможно.

С точки зрения дона Филиппа картина стала выглядеть уже совершенно неприемлемой. К тому же, помимо пиратских наскоков, существовала и проблема Нидерландов – сопротивление протестантов там держалось в значительной степени на английской помощи. Так не следует ли обратить наконец внимание на «…гнездо пиратов и источник зла…»?

Нельзя ли все-таки напасть на саму Англию?

IV

По-видимому, в 1586 году у обычно осторожного дона Филиппа появилась первая мысль об «…английском предприятии…». Король задал совершенно конкретный вопрос своему лучшему эксперту в военно-морских делах, прославленному адмиралу, дону Альваро де Базану, маркизу де Санта-Круз, – можно ли это сделать?

Что для этого нужно? Сколько все это будет стоить?

Маркиз предложил следующую диспозицию – 150 галеонов, плюс транспортные, посыльные и дозорные корабли, галеры и галеасы (странный гибрид – парусные корабли, но с веслами) – всего 550 вымпелов, 30 тысяч моряков, 64 тысячи солдат, плюс припасы на 8 месяцев.

Смета, явно недостаточная, была примерно на 4 миллиона дукатов, или в английской валюте – 1 миллион фунтов стерлингов, – и заведомо превышала все финансовые и военно-морские возможности Кастилии, ее ресурсы были и так перенапряжены. Дон Филипп решил, что 4 миллиона – это слишком дорого.

Его долги и так достигли уже астрономических пропорций.

Второй план был предложен Александром Фарнезе, герцогом Пармским. Это он командовал испанскими войсками в Нидерландах, пользовался славой лучшего генерала своего времени и действительно сумел переломить ход войны – отвоевал Фландрию и Брабант.

Теперешняя Бельгия обязана ему своим существованием – она возникла на месте так называемых Испанских Нидерландов, а испанскими они остались в основном благодаря ему.

Александр Фарнезе полагал достаточным иметь 30–35 тысяч солдат, но настаивал на полной внезапности. Король остался скептичен в отношении этого условия и наложил на проект резолюцию – «…невозможно…».

Но в 1587 году ситуация изменилась.

Испанцы добились больших успехов в Нидерландах – 10 из 17 восставших провинций были захвачены обратно. Остальные провинции – главной из которых была Голландия – провозгласили себя независимым государством под названием «Республика Объединенных Провинций Нидерландов» и специальным постановлением лишили дона Филиппа его династических прав на территории Республики. Между тем Фарнезе после взятия Антверпена готовился к дальнейшему наступлению, теперь уже на Амстердам.

Англичане пообещали оказать Республике всю возможную помощь. Эти их меры резко усилили решимость голландцев сражаться до конца. В итоге дон Филипп решил, что «…корень зла…» и в самом деле должен быть вырван, как бы трудно ни было это сделать и как бы дорого ни стоило такое предприятие.

Оба плана вторжения в Англию было решено объединить. Флот будет собран в Лиссабоне, но армию – которую все равно было невозможно сформировать, обучить и держать в готовности до дня атаки на Англию – флот заберет в Нидерландах. Александр Фарнезе между тем должен будет собрать баржи в достаточном количестве, чтобы погрузить на них своих ветеранов, и под охраной флота дона Альваро пересечь Ла-Манш. Координацию обеих частей проекта и, так сказать, его политическое обеспечение король взял на себя.

«…Английское Предприятие…» дона Филиппа стало приобретать практические черты.

V

29 апреля 1587 года на главный атлантический порт Кастилии, Кадис, был совершен налет. Назвать это нападение другим словом довольно трудно – ничего равного по дерзости современники не припоминали. Английские корабли под командованием сэра Фрэнсиса Дрейка ворвались в порт Кадис и сожгли, предварительно ограбив, добрых два десятка судов – включая галеон, принадлежащий самому маркизу де Санта-Круз. Размеры нанесенного ущерба можно себе представить хотя бы из наглядного примера: захваченный корабль вообще-то планировалось использовать в качестве флагмана формируемой Армады.

Ситуация могла бы стать еще хуже, если бы англичане высадились и напали на сам город, но выручил находившийся неподалеку герцог Медина Сидония – он собрал всех солдат, которые были под рукой, и успел привести к Кадису 3000 пехоты.

С берега его артиллеристам удалось задействовать две дальнобойные пушки – били из них по ближайшим английским кораблям, «Дредноут»[49] и «Ройял Мерчант». Так что Дрейк счел за благо уйти в море – но почти немедленно он напал на побережье Португалии, невдалеке от Лиссабона, резиденции испанского адмирала. Вот тут Дрейк даже решился на высадку и спалил все испанские припасы, до каких только смог добраться.

В числе прочего были сожжены склады мелко напиленного выдержанного дерева, которое шло на изготовление бочек, чему сперва никто – ни нападавшие, ни обороняющиеся – не придали большого значения.

Дрейк довершил свои действия захватом португальского корабля, шедшего в Лиссабон из Гоа с грузом пряностей. Цена груза оказалась 114 тысяч фунтов стерлингов, и 40 тысяч из них пошли королеве.

Теперь война между Испанией и Англией была решена бесповоротно.

Военные приготовления были ускорены. Король Филипп торопил своего адмирала. Они как будто поменялись ролями – обычно отважный дон Альваро все время писал в Мадрид, что флот не готов и что ему надо больше времени, а обычно осторожный дон Филипп слал в Лиссабон письмо за письмом, требуя немедленного отплытия. Он был страшно разгневан, и, может быть, еще больше самого нападения его раздражали попытки Елизаветы представить все дело как очередное «…недоразумение…».

Королева Англии, по-видимому, не оставила надежды на мир. После отплытия Дрейка ему был послан приказ – «…ни в коем случае не нарушать доброго мира между королевой Елизаветой и королем Филиппом…» – о чем и было сообщено послам всех нейтральных государств. Приказ, кстати, действительно был послан – но с таким расчетом, чтобы он запоздал.

A узнав, что флот уже отплыл, королева прямо-таки загоревала – и послала этот же приказ еще раз, со специальным посыльным судном.

Но капитан этого судна по непонятной причине пошел не к берегам Испании, а в Ла-Манш, и Дрейка там, конечно, не нашел. Видимо, у него, помимо письменных распоряжений – «…найти Дрейка во что бы то ни стало…» – были и устные инструкции: сделать так, чтобы он ни в коем случае не нашелся. Еще более интересно то, что копии инструкций – конечно, именно письменных, вместе с копией приказа Дрейку о «…ненарушении доброго мира…» – были отправлены в английское посольство в Париже – причем посылкой их озаботился даже не первый министр, лорд Берли, а Уолсингем, начальник секретной службы.

Симпатии сэра Эдварда Стаффорда к испанскому королю не остались секретом для службы, которой Уолсингем заведовал. Так что Уолсингем не только известил сэра Эдварда Стаффрода о попытке королевы Елизаветы удержать мир, но еще и добавил сугубо конфиденциально, как коллега коллеге – Дрейк ушел в море с намерением ударить по Кадису, а не по испанским колониям в Америке. Он, правда, позаботился о том, чтобы его конфиденциальное сообщение пришло к сэру Эдварду через день после того, как нападение состоялось. Так что дон Бернардино получил свои вести из «…особого, не подлежащего оглашению…» источника – и они оказались совершенно точными, жаль только, что по стечению обстоятельств они не пригодились. Зато посол Испании в очередной раз убедился в «…искренности, осведомленности и полезности…» сэра Эдварда…