Борис Тененбаум - Тюдоры. «Золотой век» Страница 64

Юный граф Эссекс рвался в экспедицию – он грезил военной славой, ничто другое не казалось ему целью, достойной его дарований. Королева его не отпускала. Она даже формально запретила ему участие в «…предприятии Дрейка…». Эссекс сильно зависел от нее, и не только с точки зрения общего, так сказать, благоволения, но и чисто материально. Его отец мало что оставил ему, а отчим оставил одни долги – граф Лестер был честолюбив, пытался, по-видимому, выкроить себе в Нидерландах что-то вроде княжества, а поскольку королева на это не соглашалась, то он вел на континенте войну в значительной степени за свой счет. На такого рода действия, однако, нужны все-таки государственные доходы, и в итоге граф Лестер оставил свое состояние в таком расстройстве, что его наследник был вынужден жить на то, что ему жаловала королева.

А она, как мы уже знаем, была скуповата…

В общем, граф Эссекс взвесил все обстоятельства и решился на крайне рискованный курс действий. Во-первых, он вложил серьезные деньги в экспедицию – которых у него не было и которые он занял. Во-вторых, он ослушался приказа королевы и отплыл вслед за Дрейком, и не как офицер, назначенный в поход, а, так сказать, частным образом.

Ну, что сказать? Экспедиция не удалась.

IV

Первый удар по побережью почему-то пришелся мимо порта Сен-Себастьян, где собирались корабли испанского флота, а пал на Корунну и не принес никакого весомого успеха. Дальше английский флот, вместо того чтобы идти к Азорам, напал на Лиссабон. Единственной целью, по всей вероятности, было желание пограбить. Из этого тоже ничего не вышло – гарнизон успел подготовиться к обороне, осадной артиллерии у англичан не было, да и вести долгую осаду было невозможно по чисто техническим соображениям, испанские сухопутные силы имели бы время подтянуться к нужному месту, а они были куда сильнее английских. В общем, английский флот отплыл от Лиссабона, не стяжав себе никаких лавров. От болезней из-за скученности погибло больше половины участников экспедиции, стоила она побольше 100 тысяч фунтов, успеха не принесла, и королева была в ужасном раздражении против всех, кто затеял это дело.

В принципе, больше всех должно было достаться графу Эссексу, потому что он проявил неповиновение прямым приказам Елизаветы. Однако его она не наказала – за Эссекса заступился его дед, доблестный сэр Фрэнсис Ноллис, который указал королеве на то, что его внук повел себя в высшей степени достойно, как и следовало носителю столь славного имени. Под Лиссабоном он лично повел солдат сквозь линию прибоя, бросившись со шлюпки на берег, а когда атака не удалась, метнул в городские ворота копье, которое там и засело. Жест был бесполезный, но сильный, обнаруживающий полное презрение к опасности – в конце концов, мушкеты били подальше, чем копья, и графа вполне могли подстрелить. Но Эссекс не посчитался с опасностью, подошел к стенам чуть ли не вплотную, да еще и вызвал коменданта крепости на дуэль, которую тот, правда, благоразумно отклонил. В придачу ко всему этому граф бросил свою личную поклажу для того, чтобы освободить место в повозках для раненых – и в итоге имя его солдаты повторяли с восхищением.

В общем, королева его простила – безудержная удаль ее любимца, пожалуй, даже внушила ей некоторое восхищение. Она не только не наказала его и не только позволила вернуться ко двору, но и помогла деньгами – Эссекс получил монополию на импорт сладких вин, которая прежде принадлежала его отчиму, лорду Дадли. Но уже в 1590 году у них случилась большая ссора – граф Эссекс женился, не поставив королеву в известность о таком своем намерении. Она совершенно взбесилась, хотя цепляться, собственно, было не к чему – графу Эссексу было как-никак уже 25 лет, и супругу он себе избрал достойней некуда: она была дочерью сэра Фрэнсиса Уолсингема и вдовой национального героя Англии, сэра Филиппа Сидни, истинного образца рыцаря и поэта. Он в цвете лет погиб в ходе военной кампании на континенте, в Нидерландах, и его кончину оплакивала вся страна. Сэр Филипп оставил свою шпагу другу, графу Эссексу, и, можно сказать, умер у него на руках – что могло быть благороднее того, что юный граф взял на себя и заботу о вдове покойного?

Однако, когда задеты чувства, здравый смысл всем нам не указ, о монархах уж и не говоря, – и королева Елизавета не стала тут исключением. Она устроила своему любимцу скандал и категорически потребовала, чтобы его супруга жила не при дворе, а в имении своей матери и при этом – весьма уединенно[58]. Какое-то время королева сильно дулась на графа Эссекса.

Но в итоге они все-таки опять помирились.

V

В 1590 году Елизавете пришлось отправить на континент некую собранную с бору по сосенке сухопутную армию. Она страшно не хотела этого делать, но обстоятельства вынуждали – умер последний из сыновей Екатерины Медичи, и корона Франции должна была перейти к протестанту, принцу Генриху Наваррскому. Испанцы собирались вмешаться, и оставить этот их ход без ответа было никак нельзя – против испано-французского союза Англии было бы не устоять. Джон Норрис был послан в Бретань. Эссекс молил о дозволении отправиться вместе с ним, но получил от королевы твердый отказ. Ему помогли обстоятельства – лорд Уиллогби, командующий английским отрядом в Нормандии, попросился в отставку, и его надо было кем-то срочно заменить. Эссекс уговорил ее дать пост ему. Генералом он оказался храбрым, но довольно безрассудным и порывистым. В столкновении с войсками Католической Лиги под Руаном, в которое он зачем-то ввязался, был убит его брат, Уолтер. Нельзя сказать, что вся вина за неудачную кампанию была только на нем – королева не давала ему ни войск, ни денег, а опереться на собственные средства, так, как делал его отчим, он никак не мог. К тому же Елизавета непрерывно дергала своего генерала, посылая ему инструкции и указания, которые, скажем мягко, были далеки от окружающей реальности. Но тем не менее в общем и целом он проиграл. Его брак оказался счастливым, но не принес никаких политических или материальных выгод – сэр Фрэнсис Уолсингем умер, оставив в основном долги. Умер и бывший опекун графа Эссекса, лорд Берли, который ему иной раз помогал. Теперь при дворе действовал его младший сын, Роберт Сесил, горбатый и непригожий, но человек на редкость умный. Королева, в принципе любившая окружать себя удалыми красавцами, не больно-то его жаловала, но к мнениям Сесила-младшего начинала прислушиваться все больше и больше. Старый соперник графа Эссекса, сэр Уолтер Рэли, как раз впал в немилость из-за своей тайной женитьбы и был отправлен в Тауэр, его место при королеве освободилось, но Роберт Деверё, 2-й граф Эссекс, упорно искал не могущества, и не влияния, и не политической роли, а только и исключительно военной славы. И она, эта вожделенная слава, раз за разом от него ускользала. Он вернулся в Англию, вошел в Тайный Совет, занялся политикой. В 1596 году наметилось очередное нападение на Кадис.

Ему предоставлялся новый шанс.

VI

Нападение обернулось огромным успехом. Защитников города удалось застигнуть врасплох, добрых три дюжины испанских кораблей оказались захвачены или сожжены – и в это число входило несколько самых мощных галеонов Кастилии, оснащенных для океанских походов. Сам город Кадис, к огромному унижению испанской Короны, оказался взят и ограблен. Англия превозносила имена своих героев – командующего флотом, лорда-адмирала Эффингема, вице-адмирала, сэра Уолтера Рэли, отличившегося в бою Эдварда де Вера, графа Оксфорда, – но всех громче звучало одно и только одно имя – Роберта Деверё, 2-го графа Эссекса. Именно он командовал наземными войсками, именно он проявил доблесть и честь, лично возглавляя идущие в атаку английские отряды – как, впрочем, он делал и всегда.

Он показал себя истинным рыцарем, щедрым и великодушным. Он многих наградил, кое-кого возвел в рыцарское звание – на что, вообще говоря, не имел права – и даже примирился с соперником, сэром Уолтером Рэли, согласившись стать крестным отцом его новорожденного сына. Планы у него были самые широкие – он собирался укрепить Кадис и сделать из него базу для операций в глубине испанской территории – но военный совет решил иначе. Было признано, что удержать Кадис нельзя.

Город запалили со всех концов, английский флот ушел в море.

Лордов, командовавших экспедицией, дома ожидали шумные приветствия толпы и серьезная выволочка, сделанная им королевой. Она негодовала на то, что по своей беззаботности и беспечности они позволили испанцам уничтожить свои корабли и все те ценности, что можно было на них захватить. Воинская слава сама по себе, в отрыве от пополнения пустой казны, обремененной все большими и большими долгами, королеву только раздражала. Она смотрела на своих пышно разряженных дворян, как на детей, играющих в бирюльки и оставляющих ее с неоплаченными счетами поставщиков и непокрытыми векселями банкиров. Граф Эссекс чувствовал себя горько обиженным. В его отсутствие Роберт Сесил стал членом Тайного Совета – и получалось, что в то время, когда Эссекс рисковал жизнью за благо Англии и королевы, всякие там счетоводы и клерки по дипломатическому ведомству получали повышения. Командовавший под Кадисом лорд-адмирал Эффингем стал графом Ноттингемским – но где же достойная награда для графа Эссекса, великого воина и героя? Но все еще можно поправить. Король Филипп Второй, вне себя от ярости после падения Кадиса, уже осенью 1596-го отправил против Англии свой военный флот, который был развеян бурей и загнан обратно в порты – почему бы не нанести по нему еще один удар, более удачный, чем первый?