Дмитрий Калюжный - Страна Тюрягия

Дмитрий Калюжный, Леонид Плигин

Страна Тюрягия. Циклопедия российской действительности

Сокращения и аббревиатуры, используемые в книге

ВК – воспитательная колония

ВТК – воспитательно-трудовая колония

ГУИН – Главное управление по исполнению наказаний;

ЕПКТ – единое помещение камерного типа;

ИВС – изолятор временного содержания;

ИТК РСФСР – Исправительно-трудовой кодекс РСФСР, действовавший до 01.07.97 г.

ИУ – исправительное учреждение;

КПЗ – камера предварительного заключения;

ПиН – журнал «Преступление и Наказание», официальный орган Минюста России;

ПКТ – помещение камерного типа;

СИЗО – следственный изолятор;

УДО – условно-досрочное освобождение;

УИК Уголовно-исполнительный кодекс РФ (принят 18 декабря 1996 г., вступил в действие с 01.07.97 г.);

УИН – Управление по исполнению наказаний (областное или краевое);

УИС – уголовно-исполнительная система;

УК – Уголовный кодекс РФ, вступивший в действие 01.01.97 г.;

УК РСФСР – Уголовный кодекс, действовавший до 01.01.97 г.

УПК – Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР;

ШИЗО – штрафной изолятор.

Вступление

И поставил Я стражей над вами, сказав:

слушайте звуки трубы. Но они сказали: не будем слушать.

Уважаемый соотечественник! Читатель! Отвлекись на минутку от приятных домашних дел, от занятий с детьми и любимыми, от рюмки вина и вкусной еды, от захватывающего телесериала, – наконец, от составления планов на отдых в Европе. Отвлекись даже от нашей книги, которую ты держишь в руках. И представь себе, что ничего этого у тебя нет, а сам ты, облачённый в чёрную задубевшую робу и кирзовые сапоги, шагаешь в колонне таких же чёрных личностей под марш духового оркестра в… скажем, в промзону.

Позади – подъём в 6 часов утра, гавканье прапорщика, жидкая утренняя баланда, короткий перекур, построение по отрядам, перекличка, развод. Впереди изнурительные восемь часов никому не нужной работы, оглушающий грохот железа или визг циркулярки, и нагоняй от мастера за неурочный чифир. И ожидание. Бесконечное ожидание конца смены, срока, конца этой напасти. А тут ещё боль в сердце. И подозрительно глухой кашель, с которым на замызганный разбитый пол вместе с кусками лёгких ты выхаркиваешь остатки надежды.

Представил, читатель? Одна только минута… И вот уже ты гонишь эти мысли прочь, спеша вернуться в тепло, в семью, в уют. Боже, как хорошо. Это не со мной. Не с моим сыном или братом.. Чур, чур меня! Не со мной! Я хороший, честный, добрый, а они зэки, гады, преступники, стрелять их надо, знать ничего не хочу…

Но этот параллельный мир существует не по ту сторону Вселенной, а прямо за твоей стеной. И завтра там окажется твой сын, брат, муж сестры, твой отец, да и ты сам, – и в какие только выси отлетит твоя «чистая совесть» и благостное равнодушие: «не со мной».

С тобой, – да, и с тобой тоже.

По обе стороны решётки – мы.

Заместитель министра юстиции, генерал-лейтенант Ю.И. Калинин сообщает нам, что «из всего тюремного населения только 12—16 процентов – люди действительно опасные, с соответствующими моральными установками. 50—60 процентов – инертная часть. Они не примыкают к преступной среде, но при определённых условиях вполне могут в ней оказаться». Бог весть, зачем же этих «инертных» людей засунули в тюрьму – неужели для знакомства с преступной средой? – но мы привели цитату по другой причине. Как ни складывай проценты, приведённые заместителем министра (который и ранее, и теперь возглавляет всю уголовно-исполнительную систему), всё равно непонятно, кто составляет оставшиеся 24—38 процентов тюремных сидельцев… наверное, такие же, как и ты, честные, добрые и хорошие.

А попади ты туда, и увидишь, наконец, наяву наши несчастные, неистребимо убогие и страшные, провонявшие махрой и хлоркой тюрьмы и колонии. Это – Уголовно-исполнительная система. УИС. «Пенитенциарная». Тюремные генералы хоть с трудом, но и с удовольствием научились выкладывать губами это слово. Весь мир теперь знает, что мы вступили не только в МВФ или Интерпол, но и в Европейскую тюремную конвенцию. Мы теперь европейцы. Мы – как все: поездки за границу, научные труды, конференции, обмен опытом. Пенитенциарная! Не лаптем, тож, хлебаем. Знай наших. Гуманизация, пыимаишь. Новые подходы.

Эх-ма! Знал бы простой, не сидевший народ, что это такое есть на самом деле, а не по газетным статьям (статейка что, статейку можно и почитать, отхлебывая коффэ). В тюрьме тебе не уступят места, не скажут «Вы». Здесь бесполезно искать в глазах других сочувствие, разве что промелькнёт оно иногда на лице сердобольного батюшки, допущенного в зону строгим хозяином, или очкастого проверяющего из Москвы, видящего колонию в первый и последний раз. Здесь никого не заинтересует твоё мнение о том, о сём.

Тюрьма – место недостойное. Отрицательный опыт, как писал Шаламов. Это такое место, где с тобой могут сделать всё, что угодно: испражниться на голову, прибить гвоздями к нарам, сделать пидаром (это первым делом), отнять фотографию любимой девушки, матери, жены «для сеансу»; просто убить. И граждане начальники тоже не добрые ангелы: могут добавить срок, с наслаждением унижать и терроризировать по 24 часа в сутки. Ты будешь сукой, козлом, ты будешь бит днём и ночью сокамерниками или охранниками, без разницы. Ты будешь одинаково в судорогах просыпаться и от приснившегося мурла вертухая, и от хари шерстяного. Ты будешь всерьёз думать о смерти как об избавлении от ужаса, плакать по ночам, грызть заскорузлую подушку и с тоской вспоминать оставленных на воле детей.

И всё это проделывается совсем не для того, чтобы просто над тобой поиздеваться, как едко замечал Солженицын. Смысл издевательства – убить в тебе человеческое, сломить морально, лишить достоинства, запугать навсегда. Чтобы стал ты как все, чтобы правили тобою страх и безверие. Особенно достаётся новичкам. Жестокость по отношению к ним непостижима! Их непременно хотят тут же превратить в скотов, потому что остатки вольномыслия и достоинства, принесённые с воли, всю совокупную зоновскую массу, будь она в робе или в мундире, бесят и ею не воспринимаются. Психология проста: нам плохо, пусть кому-то будет ещё хуже.

Но ты можешь сам стать другим, ты можешь вжиться в эту систему. И тогда – о, тогда тебе станет жить здесь легко и просто. Сложно будет потом, после освобождения, когда ты вернёшься на волю!..

Хотя, подумай же сам: а можно ли назвать «волей», свободой то, что получается в итоге этих многолетних игрищ с живыми людьми?

Государство – наше «либеральное», несостоявшееся, работающее не для народа, а исключительно ради блага элиты государство, – хватает человека, судит его и содержит в УИС вроде бы «для исправления». Но это не так. В тюрьме государство тренируется. Смысл тренировки – воспитание привычки к безжалостности. Точно так, как государство относится к гражданину в тюрьме, оно в любой момент готово отнестись к любому гражданину на воле; пример 1993 года, пример уничтоженных аулов Чечни и Дагестана, пример освобождения заложников на Дубровке не даст соврать.

И однажды повернёт оно жуткую свою безглазую образину к тебе.

Здравоохранка

…Смеялся даже умирающий чахоточный, «симулирующий» туберкулёз.

Мы не зря, читатель, начинаем книгу о тюрьме описанием тюремной медицины. Для заключённого здоровье важнее пайки, шашек и кино. Как говорится, здоровому и нездоровое здорово, а нездоровому и здоровое нездорово. В тюрьме ли, в колонии тотальная нехватка всего: еды, воздуха, помещений, – а когда чего и в достатке, то плохого качества. Без здоровья тюрьму не переваришь, но больных в ней больше, чем здоровых.

А когда больные зэки выходят на свободу, они увеличивают количество нездоровья в обществе. Так что личные медицинские проблемы попавшего в тюрьму жулика отнюдь не только его личные проблемы! Поэтому каждая тюрьма и колония имеет медицинскую часть. Какова она, здешняя медицина, и каковы результаты её работы?

Об этом ниже, а если сразу и коротко, то зэки, прямо по Гоголю, как мухи выздоравливают.

Количество и качество

Где много лекарей, там много и больных.

Сначала немного статистики. В УИС, чтобы подлечиться, к услугам зэка 988 медчастей, по количеству мест лишения свободы. В том числе 191 медчасть в тюрьмах и СИЗО, 63 – в подростковых колониях, 35 в женских (из них 3 в девчачьих). Ещё есть 135 спецколоний и медчастей, в том числе для лечения алкоголиков 81 (6 женских), для наркоманов 9 (одна женская), и 45 для туберкулёзных больных.

Кроме того, больных зэков лечат в стационарных медучреждениях, коих 77, это больницы общего типа (соматические регионального уровня и центральные), 37 туббольниц и 4 психбольницы, всего 118 больниц, из них 32 имеют статус самостоятельных колоний, остальные – на балансе УИН[1] или какого-то его подразделения. Небольшие стационары, на 10—20–30 коек есть и при медчастях колоний и СИЗО. Здесь лежат те, кого по тяжести заболевания необязательно отправлять в больницу. В больших изоляторах типа петербургских «Крестов» или московской «Матросской Тишины» стационары на сто – сто пятьдесят коек, как в средней городской больнице.