Юрий Мухин - Красная армия. Парад побед и поражений

Юрий Мухин

Красная армия. Парад побед и поражений

22 июня. Кто виноват?

Историю необходимо изучать, для того чтобы не повторять сегодня тогдашних ошибок своих предков, поэтому нам важно понять, что же тогда происходило?

Есть пропаганда военная и предвоенная. В это время все побоку, и есть только одно: мы русские, мы всегда побеждаем, и с нами Бог!

Но есть и военная история, и в ней нужно вскрыть все ошибки и выяснить все достоинства, чтобы в следующей войне максимально использовать достоинства и не повторять ошибки. (Вообще-то, если это использовать, то враг и не сунется.)

Можно объяснить обстоятельствами непреодолимой силы и Крымскую войну, и Японскую, и всю историю царизма, а общее тогдашнее мнение и немцев, и англичан о России, как о колоссе на глиняных ногах, считать русофобскими наветами. А зачем? Бездельным русским Ванькам будет на душе приятно, но деятельные русские будут введены в заблуждение, и ошибки не будут исправлены. Это очень надо?

В Первую мировую войну царская Россия тоже воевала с немцами, в той войне тоже были и примеры русской доблести, и примеры русской стойкости. Тоже были убитые, раненые, пленные. И вы понимаете, что чем более мужественен и более предан Родине человек, тем больше вероятности, что в бою его убьют, но в плен он не сдастся. А чем больше человек трус, тем больше вероятности, что он сдастся в плен, даже если еще мог сражаться. Давайте сравним эти две войны.

Для характеристики боевой стойкости армии есть показатель – количество пленных в расчете на кровавые потери, то есть количество пленных, соотнесенное к числу убитых и раненых. По русской армии образца 1914 года из расчета минимального количества 2,4 млн пленных этот показатель таков: на 10 убитых и раненых в плен сдавалось 1,9 офицера и 4,4 солдата. На 10 убитых генералов в плен сдавался 21 генерал.

Во ВМВ неизмеримо более сильным немцам, для того чтобы взять в плен одного советского офицера, нужно было убить или ранить 40 других офицеров. Для пленения одного солдата – около 34 солдат. На 10 убитых и пропавших без вести генералов 3,2 сдавшихся в плен, или надо было убить 3 советских генералов, чтобы один сдался в плен.

Чтобы в плен сдался или пропал без вести один советский офицер, нужно было убить 14 офицеров, чтобы сдался или пропал без вести один советский солдат, нужно было убить 10 солдат. Генералы и тут всю статистику портят, но и у них результат все же лучше, чем при царе.

Следовательно, при коммунисте Сталине боевая стойкость генералов была в 6,5 раз выше, чем при царе, боевая стойкость офицерства была в 8 раз выше, а стойкость солдат выше в 17 раз! Не на проценты, а в разы!

Вот и оцените, что значит царская Россия и что значит Сталинская. 22 июня 1941 года на СССР напала практически вся вшивая Европа во главе с Германией, тем не менее можно ли было их разгромить у границ СССР? Да, можно было.

Виновато ли руководство СССР в поражениях начала войны? Безусловно, на то оно и руководство, чтобы быть виноватым в поражениях. Но руководство СССР состояло из руководства всем могуществом СССР – это Сталин. И было руководство вооруженными силами СССР, руководство фронтами, армиями, дивизиями, полками, батальонами, ротами, взводами и отделениями. Какого руководства и в чем вина – вот в чем вопрос!

Да, руководство может потерпеть поражение ввиду превосходящих сил противника, но ведь СССР победил в той войне, уже понеся огромные потери людей и оружия, значит, вопрос борьбы с противником в начале войны, когда еще не было этих потерь, не был не решаемым.

Ну и руководство может обусловить поражение, когда во главе его стоит предатель-подлец или дурак.

Но Советский Союз победил в войне, причем начал побеждать, когда Сталин взял на себя командование фронтами в условиях, когда СССР потерял уже 70 миллионов населения из 190, следовательно, Сталин не был ни предателем, ни дураком.

Кроме того, и в 1941, и в 1942 годах не все руководство, отвечающее за потери, вело себя одинаково – одни дивизии и армии отчаянно сражались, другие сдавались в плен.

Почему советский Западный фронт немцы разгромили тремя последовательными окружениями в самом начале боевых действий, с успехом исполняя свой план «Барбаросса», а на Северо-Западном фронте у них этот план сорвался, а у Юго-Западного фронта немцы ни одной советской дивизии не смогли окружить до середины сентября?

Вот, скажем, Северо-Западный фронт, первые три месяца войны. Защитники Лиепаи удивили немцев своим упорством и мужеством, 237-я стрелковая дивизия полковника Тишинского разгромила более сильную дивизию СС «Мертвая голова», а многочисленные войска Красной армии, имевшие задачей оборону Даугавпилса, разбежались чуть ли не при одном виде немцев. Почему? Почему в 1941 году маршал Тимошенко разгромил 1-ю танковую армию немцев под Ростовом, а будущий маршал Жуков не смог окружить немцев под Ельней, почему войска Тимошенко окружили и уничтожили 34-й пехотный корпус под Ельцом, а Жуков в Московской битве дал немцам окружить и уничтожить 33-ю советскую армию? Почему?

Читаю книгу «Немецкий плен и советское освобождение» (Paris, 1987 год), в которой два бывших советских военнопленных сержанта, сбежавших после Победы в американскую зону оккупации Германии и оставшись за рубежом, поливают помоями советскую власть, из-за которой якобы они и попали в плен. Оба яростно доказывают, что в том, что они сдались в плен, армия не виновата, а виноват только Сталин. Но, описывая обстоятельства сдачи в плен, оба, забыв про Сталина, вспоминают одно и то же. Ф. Черон, служивший в Белоруссии, пишет, что в день начала войны его полк в 4 часа утра подняли по тревоге и отвели в ближайший лес, чтобы спасти от авиационного удара немцев. И это была последняя команда полку, поскольку «командного состава не было видно. До сих пор не представляю, что с ними случилось, куда делись старшие командиры полка. Словно их метлой смело. Красноармейцы бродили бесцельно и не знали, что делать. Разные слухи поползли, были преувеличенные, искаженные и часто неверные. Никто этих слухов не опровергал. Все принималось за чистую монету.

…Создавшийся хаос в нашей части перешел в неорганизованное бегство. Не нашлось ни одного командира, чтоб установить какой-нибудь порядок. Получалось так, что они убежали, оставив на произвол судьбы своих красноармейцев».

В толпах этих абсолютно дезорганизованных солдат Черон и сдался в плен на третий день войны. А сержант И. Лугин сдался в плен в 1942 году во время окружения под Харьковом. Но и он пишет то же самое: «В окружении исчезли командиры особенно высоких рангов. Этим отчасти объясняется, что наши части не сопротивлялись. Только уже в последний день перед пленом появился какой-то бравый капитан и начал сколачивать группу прорыва. Собрал он около двух сотен бойцов». Но прорыв не удался, капитан исчез, и Лугин сдался немцам, зачищавшим местность.

Об этом же пытались писать и советские солдаты, но цензура ЦК КПСС была начеку. У маршала Рокоссовского из воспоминаний были убраны обширнейшие куски текста, не соответствовавшие «линии партии». В частности, маршал в этих кусках вспоминал о таких проявлениях лета 1941 года:

«А накануне в районе той же Клеваны мы собрали много горе-воинов, среди которых оказалось немало и офицеров. Большинство этих людей не имели оружия. К нашему стыду, все они, в том числе и офицеры, спороли знаки различия. В одной из таких групп мое внимание привлек сидящий под сосной пожилой человек, по своему виду и манере держаться никак не похожий на солдата. С ним рядом сидела молоденькая санитарка. Обратившись к сидящим, а было их не менее сотни человек, я приказал офицерам подойти ко мне. Никто не двинулся. Повысив голос, я повторил приказ во второй, третий раз. Снова в ответ молчание и неподвижность. Тогда, подойдя к пожилому “окруженцу”, велел ему встать. Затем, назвав командиром, спросил, в каком он звании. Слово “полковник” он выдавил из себя настолько равнодушно и вместе с тем с таким наглым вызовом, что его вид и тон буквально взорвали меня. Выхватив пистолет, я был готов пристрелить его тут же, на месте. Апатия и бравада вмиг схлынули с полковника. Поняв, чем это может кончиться, он упал на колени и стал просить пощады, клянясь в том, что искупит свой позор кровью. Конечно, сцена не из приятных, но так уж вышло».

Судя по всему, немцы достаточно презрительно относились к советским генералам и офицерам, сдававшимся в плен, и не видели своих особых заслуг в пленении этого трусливого сброда. Пауль Карелл описывает историю одного, да и то попутно. Это командир 4-й танковой дивизии генерал-майор Потатурчев. Его дивизию немцы обошли, она практически не участвовала в боях, не считая бомбежек немецкой авиации, тем не менее она как соединение в несколько дней развалилась, а Потатурчев с несколькими офицерами, переодевшись в гражданское, бросил своих солдат и сбежал, сдавшись немцам в плен под Минском.